Юре захотелось блинов со сметаной. Бабушка была наготове. И Юра впервые за полтора месяца поел с аппетитом, выпил стакан сметаны, стакан чаю с конфетами. Рядом сидела бабушка и с тоской и надеждой глядела на худющего внука. Но аппетит у Юры не пропал и на следующий день. Бабушка на радостях наварила ему пельменей. Жизнь медленно возвращалась к нему, и он это чувствовал по тому, как в голове у него всё чаще и чаще возникали разные мысли, а желание исполнить их становилось сильнее — первый признак возвращения здоровья.

Через неделю Юра стал собираться в школу. Как там без него, не изменилось ли что? Как ему не терпелось увидеть ребят, как он сейчас их всех любил! Юра, несмотря на протесты бабушки, оделся и пошёл в школу.

Стояли трескучие морозы. Над голубоватыми снегами полей плыли оснежённые леса, и огромное багровое солнце в тихой задумчивости повисло над белой землёй. Колкая пыльца розовато искрилась в палевом хрустком воздухе, на вкус похожем на замёрзшее молоко.

Ещё у своих ворот Юра услышал, как на улице заржала лошадь. Сомнений не было — Шторм! Так и есть, на жеребце гарцевал дядя Митя. Для такого случая он надел новенький коротенький полушубок, чёсанки, сидел на жеребце, несмотря на мороз, без шапки и без рукавиц. Шторм отдохнул за последние недели, набрал силу и теперь лоснился под светом багрового солнца. С его крутых боков словно скатывались воздушные струи, и жеребец, казалось, плыл в воздухе, чуть-чуть касаясь копытами розоватого снега. Вот дядя Митя дёрнул слегка уздечку, и Шторм, мотнув головой — это было напротив школы, — могуче заржал, словно оповещая ребят о том, что он находится рядом.

Юра, с радостью вдыхая морозный воздух, заторопился в школу, пристально наблюдая за Штормом, пока жеребец не скрылся из виду.

Вот она, школа. Она совсем не изменилась, их старенькая школа. Вот она мирно стоит, заваленная по самые окна снегом. В коридоре пусто: шли уроки. Юра разделся, постоял немного, чтобы унять волнение, в коридоре и отворил дверь в класс.

От радости у него задрожали руки (как-то ребята на него посмотрят) и что-то в груди запрыгало так сильно, что он, ступив в класс, замер, и дыхание у него перехватило. Вот они… ребята.

Ребята, по случаю выезда Шторма отпущенные со своих мест к окну, только-только стали расходиться к партам.

— Можно? — спросил Юра тихо.