Особенно Остик подражал Мифу в играх. Миф начнет подкидывать свою железную щетку, и Остик пытается подкинуть какую-нибудь бумажку. И если у него ничего не получается, злится, урчит, а если получается — танцует, радуется своему успеху.

Ростик побаивался Мифа и играть не любил. У него была только одна игра: ночью, когда все спят, затеять возню с Остиком. Они боролись, как котята. Ростик все пытался навалиться на брата и куснуть его. Но ловкий Остик уворачивался и подбегал к спящему Мифу. Пес для него был лучшим телохранителем.

Но в чем ежата были одинаковы — оба любили ласку. То один, то другой подходил ко мне, терся о ноги, просил погладить. Я гладил их мордочки и бока — проводил ладонью по уложенным иголкам. Если я гладил Остика, ко мне тут же подбегал Ростик, дул и тыкался носом в ладонь — не забывай, мол, и обо мне! Попробуй не погладь! Обидится и даже манную кашу есть не будет. Приходилось гладить ежей одновременно. При этом Ростик старался оттеснить брата, чтобы я гладил его одного. Тогда хитрый Остик вдруг подбегал к блюдцу и начинал нарочито громко чмокать. Он знал, чем можно отвлечь брата. Простодушный Ростик, думая, что Остик ест что-то вкусное, тоже спешил к блюдцу. Он не простил бы себе, если бы кто-то съел больше его. Но пока Ростик разворачивался, подходил к блюдцу и распознавал обман, Остик быстро возвращался ко мне и уже получал поглаживания в «спокойной обстановке».

Как-то приятель позвал меня на дачу.

— Ты легок на подъем? — спросил. — Приезжай на выходные дни. Отдохнешь. И собаку, и ежей привози. Им будет где побегать. А то сидят в четырех стенах.

Надо сказать, то лето было особенно жарким. Какое-то утомительное лето. У нас во дворе от зноя замерла всякая жизнь. И в квартире было душно. Я открывал окна и дверь, но вместо прохладного сквозняка ощущались теплые течения воздуха.

«Надо проветриться, съездить на природу», — решил я и стал собираться в дорогу.

Но когда объявился на даче со своими питомцами, приятелю неожиданно понадобилось ехать в город.

— Ничего, денек проживете и без меня, — сказал он. — А завтра я вернусь.

Дача приятеля представляла собой временную постройку, что-то среднее между жилым домом и сараем. Правда, в комнате была кое-какая мебель, у двери стояла железная печурка, а на окне красовался аквариум. На его дне лежали две вазы, в которых шевелились рачьи усы и клешни.

— Раки все время дрались из-за кусочков мяса, и я рассадил их в вазы из-под цветов, — объяснил приятель. — Сейчас они линяют. Сбрасывают панцири. Выросли из них. Ты, кстати, вечером покорми их. Вот мотыль. — Приятель протянул мне железную коробку с маленькими червями.

Пустив ежей на участок, мы с Мифом проводили приятеля до станции. А вернувшись, обнаружили около дома одного Остика. Я стал звать Ростика, но он не появлялся; обежал весь участок, но его нигде не было.

— Ты ищи Ростика там, — сказал я Мифу, кивнув на дорогу, — а я пойду к соседям.

Но и у соседей ежа не оказалось. Я облазил все кусты, но он бесследно исчез.

— Вообще-то я видела не так давно, вон там кто-то пробежал, — соседка показала на канаву перед домом. — Но по-моему, это была крыса.

Мы с соседкой прошли вдоль всей канавы и вдруг я увидел — к нам с лаем несется Миф. Он подлетел ко мне, завизжал от радости, чуть не схватил за руку — явно звал за собой.

Мы выбежали на дорогу, и Миф, повизгивая, наклонился над ямой для столба электропередачи. Я заглянул в яму — на ее дне виднелся Ростик. Он тщетно карабкался на стену, пыхтел и фыркал, издавал свистяще-шипящие звуки — звал на помощь. Я вытащил нескладеху, легонько шлепнул:

— Будешь знать, как гулять где не надо!

Вечером, как просил приятель, я начал было кормить раков, но заметил, что они лежат без движения.

«Может быть, уснули», — подумал я и тоже отправился спать, предварительно затащив ежей в комнату.

Как всегда, Миф спал у меня в ногах. Обычно в городе он спал беспокойно: во сне брыкался, рычал, хрипел, стонал, поскуливал, но на даче — то ли набегался в поисках Ростика, то ли надышался свежего воздуха — неожиданно спал спокойно. Во сне улыбался и повиливал хвостом.

Зато ночью меня разбудил Остик. Он, видите ли, тоже вздумал залезть на кровать и начал забираться на нее со стороны стены. Лапами цеплялся за одеяло, а иголками упирался в доски. Я проснулся оттого что кто-то с меня стаскивал одеяло и прямо около уха громко сопел. Открыл глаза — на подушку лезет Остик и радостно похрюкивает, доволен, что все-таки добрался до меня. Уткнув мордочку в мою щеку, он засвидетельствовал свою любовь, и по мне направился к Мифу. Но Миф не терпел, когда тревожили его сон. Вскочил и, недовольно бурча, пошел спать к двери.

Утром, накормив Мифа и ежей, я взял мотыль и подошел к аквариуму. Вокруг ваз валялись чешуйки панцирей, рядом лежали голубые, студенистые раки. Они были без всяких признаков жизни.

«Надо же, умерли», — пожалел я.

Потом вынул вазы из аквариума, запихнул в них раков и поставил на подоконник. Клешни сразу повисли, как нераскрывшиеся бутоны цветов.

Некоторое время я работал по хозяйству: пилил дрова, мотыжил грядки. Миф бродил вдоль изгороди, осматривал территорию. Ежата с полчаса около дома перебирали разные корешки и камушки, жевали травинки, грызли прутики, потом вошли в дом, залезли под кровать и уснули.

В полдень я решил приготовить обед. Разжег печь и пошел за водой на колонку. Только налил в ведра воду, слышу отчаянный лай Мифа. Подхожу к калитке, а из дома валит дым, и мой пес лапой выкатывает из комнаты спящих ежей. Выкатил, подбежал ко мне, стал кусать ботинок. «Смотри, мол, что ты натворил! Пожар устроил!»

— Это не пожар, — успокоил я Мифа. — Просто дрова еще не разгорелись. Сейчас поправим дело.

Я поставил ведра и погладил Мифа — поблагодарил за бдительность и извинился за свою оплошность.

Во время обеда у окна раздался шлепок. Я посмотрел на подоконник. В одной вазе рак шевелил усами, другая была пуста, но на полу… ползал второй рак. К нему, подняв иголки, устремился Ростик. Он всегда поднимал иголки, когда видел что-нибудь необычное. Ростик уже раскрыл рот, чтобы цапнуть рака, но я опередил его.

«Чудеса! Ожили!» — покачал я головой, сажая раков снова в аквариум.

А вечером приехал приятель и сказал:

— При линьке раки так выбиваются из сил, что подолгу лежат точно мертвые. Я забыл тебя предупредить. Но хорошо, что все обошлось и твои ежи их не слопали. Я ведь к ним привык, к этим ракам. За ними интересно наблюдать. Хорошо, когда живые существа в доме, верно?

За чаем приятель продолжил:

— У меня ведь тоже, вроде тебя, и собачонка была, и кошка. Собачонку звали Лайма. Так получилось, что у нее умерли щенки. Она очень переживала, и, чтобы не заболела, я принес ей котенка. Подобрал около дома. Ну и вылизывала она его! Прямо как родного! И обучала всему… И знаешь, у котенка стали вырабатываться собачьи повадки…

— Не гавкал? — пошутил я.

— Нет, но кости обгладывал… А потом этого приемыша пришлось отдать. Прочитал объявление на столбе: «Потерялся котенок. Серый с белыми чулками». Точь-в-точь мой. Пришел по адресу, а там девочка плачет. Ну, конечно, она узнала своего дружка… А теперь у меня вот раки… Хорошо, когда в доме живые существа.

Я согласился с приятелем и, допив чай, обратился к своим питомцам:

— Собирайтесь, ребята! Пора домой!

Ежата сразу заспешили к коробке, в которой я привез их, Миф схватил поводок.

Конечно, зверинцу место на природе, а не в городской квартире, и когда-нибудь я заимею дом на природе и переселюсь в него со своими зверятами. И у меня будет свой зоопарк. Этот зоопарк я представляю достаточно зримо: бревенчатый сруб под раскидистыми деревьями и вокруг на участке много кустарников, и среди них — навесы, домишки и мои разгуливающие зверята.

И что странно — я вижу всех своих зверят: и тех, с которыми живу сейчас, и тех, которые у меня были когда-то, и даже тех, которые, возможно, еще будут. А пока мы неплохо уживаемся и в квартире. Мы — это пес Миф и кот Паша, два ежа — Остик и Ростик, белка Рыжик, ворона Кузя, крольчиха Машка и я.