Или вот еще одна чудесная вещь – резьба по слоновой кости. Среди резчиков по кости попадаются иногда совсем уж глубокие старцы – лет под сто или больше, – и, представьте себе, за всю свою долгую жизнь они успевают сделать только одну-единственную вещь. Но зато какую! Таким произведениям просто цены нет. Ну а поскольку они такие дорогие, что их все равно никто купить не может, то мастера их дарят тому, кого они считают достойным такого подарка. Некоторые из них, например, вырезали из слоновой кости шарик величиною с мяч. И вся поверхность этого шарика состояла из прекраснейших картин, но не нарисованных, а вырезанных, причем настолько искусно, что казалось, будто это тончайшее кружево, а не твердая слоновая кость.

Если заглянуть внутрь такого шарика, то можно увидеть, как сквозь ажурное плетение первого слоя проглядывает второй шарик, тоже весь резной. А в нем – еще шарик и так далее и так далее до самой середины, где лежал последний крошечный шарик. Самое удивительное, что все это сделано из одного цельного куска, а не из разных. Вырезав первый слой, мастер приступал к следующему, просовывая в образовавшиеся отверстия свои инструменты – всякие пилочки, ножички и так далее.

Работать они начинали прямо, можно сказать, с пеленок, когда еще сами были не больше горошины, и продолжали всю жизнь, пока не превращались в дряхлых седовласых старцев. И вся их жизнь отражалась в этих ажурных картинах, как в таинственной книге с чудесными иллюстрациями.

В Китае резчики по слоновой кости пользовались всегда огромным уважением, и люди называли их почтительно: великий мастер слоновой кости.

Целый день друзья бродили по городу. Солнце уже склонялось к горизонту, и золотые крыши поблескивали в его лучах.

Начинало смеркаться, и китайцы зажгли свои фонарики, которые весело светились всеми цветами радуги. Эти фонарики китайцы подвешивали на такие длинные палки вроде удочек и ходили с ними по улицам. У больших китайцев были большие удочки, у маленьких – маленькие. Некоторые крохи выглядели просто как светлячки.

За всеми этими чудесами друзья забыли, что с утра у них во рту и маковой росинки не было.

– Вот так так! – рассмеялся Лукас. – Сейчас что-нибудь придумаем. Пойдем-ка в какое-нибудь кафе и закажем себе настоящий ужин!

– По рукам, – согласился Джим. – А кстати, у тебя есть китайские деньги?

«Черт побери, – ругнулся про себя Лукас и задумчиво почесал за ухом. – Об этом я как-то не подумал».

– Ну ладно, есть деньги, нет денег, но без еды человек не может. Стало быть, надо как-нибудь выкручиваться, – сказал Лукас и погрузился в размышления.

Джим терпеливо ждал. Тут Лукаса осенило.

– Придумал! Если у нас нет денег, то их можно заработать.

– Отличная идея, – поддержал его Джим, – но как?

– Очень просто, – объяснил Лукас, – мы пойдем сейчас к Кристофу на площадь и будем катать китайцев – за плату, конечно: один круг – десять ли.

Друзья поспешили на площадь, где по-прежнему вокруг Кристофа на почтительном расстоянии стояла толпа зевак. Теперь они все держали в руках фонарики.

Лукас и Джим с трудом протиснулись сквозь толпу и забрались на локомотив. Зрители оживились – они явно ждали чего-то необычного.

– Внимание, внимание! – громким голосом сказал Лукас, обращаясь к собравшимся. – Достопочтенная публика! Мы приехали издалека и, вероятно, скоро покинем вашу страну. Не упустите этой единственной возможности покататься на локомотиве. Только сегодня и только для вас – всего десять ли за целый круг! Только десять ли, и вы объедете на паровозе всю эту гигантскую площадь!

Люди зашептались, зашушукались, но никто не сдвинулся с места. Лукас продолжал усердно зазывать публику:

– Подходите, не стесняйтесь! Локомотив не кусается! Не бойтесь! Смелее, вперед!

Толпа с благоговейным почтением взирала на Лукаса и Джима, но никто не отваживался выйти первым.

– Боятся, – тихонько проговорил Лукас. – Попробуй-ка теперь ты, – сказал он, обращаясь к Джиму.

Джим набрал побольше воздуха и закричал что было мочи:

– Ребята, давайте кататься! Послушайте меня, не пожалеете – это так здорово! Катание на паровозе – самое веселое занятие в мире, веселее, чем на карусели! Внимание, внимание! Через десять минут мы отправляемся. Просьба занять места. Подходите! Десять ли за круг! Только десять ли!

Но все было без толку – никто даже не шелохнулся.

– Не хотят, – прошептал Джим упавшим голосом.

– Давай сделаем кружочек – может, клюнут, – решил Лукас.

Друзья забрались в кабину машиниста и двинулись по кругу, но это произвело совершенно обратный эффект. Перепуганная насмерть публика кинулась врассыпную, и через секунду на площади не осталось ни единой души, будто всех ветром сдуло.

– Ничего не вышло, – сказал Джим, тяжело вздохнув, когда они наконец остановились.

– Стало быть, надо придумать что-нибудь получше, – пробурчал себе под нос Лукас.

Они вылезли из кабины, сели рядком прямо на мостовую и стали ломать головы, что бы такое еще изобрести. Но дело подвигалось туго, так как в животах у них отчаянно урчало, и от этого ничего хорошего на ум не приходило. В конце концов Джим не выдержал:

– Ничего мы не придумаем. Если б мы хоть кого-нибудь тут знали, хоть какого-нибудь китайца, он бы нам мог посоветовать, что делать. – Голос Джима звучал очень жалобно.

– Конечно посоветовал бы! – раздался вдруг чей-то тонюсенький голосок. – Чем могу быть вам полезен?

Лукас и Джим стали удивленно озираться по сторонам, пока наконец не заметили внизу крошечного китайчонка: он был такой маленький, что запросто мог бы уместиться на ладошке. Его голова, например, была не больше, чем шарик для пинг-понга. И хотя китайцы все не очень-то крупные, этому смельчаку еще явно не хватало роста, чтобы считаться взрослым. «Он, наверное, из третьего, а может, и четвертого поколения в семье – в общем, малявочка», – подумали друзья, глядя на крошечного китайчонка, который в этот момент снял свою миниатюрную шляпу и склонился в глубочайшем поклоне, так что вместо его лица приятели видели теперь только черную косицу, торчавшую кверху.

– Позвольте представиться, высокочтимые чужеземцы, – сказал он, – Пинг Понг. Я к вашим услугам.

Лукас вынул трубку изо рта и тоже поклонился, стараясь сохранять очень серьезное выражение лица.

– Меня зовут машинист Лукас, – представился он. Теперь настала очередь Джима.

– Меня зовут Джим Пуговка, – сказал он, почтительно кланяясь новому знакомому.

Когда церемония знакомства завершилась, Пинг Понг снова поклонился и сказал:

– Я слышал, как урчат ваши животы. Для меня было бы высочайшей честью накормить вас, друзья. Подождите меня здесь минуточку!

И он помчался со всех ног ко дворцу. Он бежал с такой скоростью, что казалось, будто это катится маленькое колесико.

Когда он исчез в темноте, ошарашенные друзья посмотрели друг на друга с недоумением.

– Интересно, чем все это кончится, – сказал Джим.

– Поживем – увидим, – ответил Лукас и принялся выбивать свою трубку.

Вскоре показался Пинг Понг, взгромоздивший на голову какой-то гигантский тюк, под тяжестью которого бедняга едва передвигал ноги. Оказалось, что он притащил маленький столик, покрытый лаком (не больше обыкновенного подноса). Столик Пинг Понг поставил рядом с паровозом, а вокруг стола разложил подушки размером с почтовую марку.

– Прошу садиться! – сказал Пинг Понг, широким жестом приглашая своих гостей занять места на подушечках.

Друзья постарались кое-как умоститься на крошечных «сиденьях». Нельзя сказать, что им было очень удобно, но ничего не поделаешь— им не хотелось быть невежливыми по отношению к Пинг Понгу, который и так носился как угорелый между дворцом и площадью. Он притащил, например, чудесный маленький фонарик, на котором была нарисована веселая рожица. Потом он сгонял за палочкой-удочкой для него и ловко вставил ее в колесо паровоза, так что получилось очень красиво – вокруг темным-темно, а у них над столом уютно светит огонек.