Дочь Гарна погрузилась в угрюмое молчание. Я не видел, что происходит тени между курганами, но ощущал, что опасность приближается. Несмотря на тучи и дождь, небо понемногу светлело, утро приближалось. Свет свечей ослабевал и постепенно исчез. Теперь я уже мог рассмотреть надпись на камне — странные незнакомые мне буквы, совершенно непохожие на наши. На верхнем, восточном конце камня, там, где должно покоиться сердце захороненного, виднелись очертания кубка, по форме похожего на тот, который я получил от Гунноры, но на нём не было головы. Однако над изображением кубка я разглядел корону, сплетённую из оленьих рогов, — корону древнего лорда.

— Дартиф Двойной Меч…

Я поднял руку ладонью вверх. Это по обычаю означало, что я пойду на битву за ним, даже если мы совершенно не знаем друг друга.

— Ты назвал имя, — Инна, закутавшись в плащ, смотрела на меня.

— Я назвал имя величайшего лорда, — ответил я, понимая, что это имя, это приветствие пришли откуда-то изнутри меня, помимо моей воли. — Это Фартфелл, — я окинул взглядом огромную долину печальных курганов. — Когда силы Зла, ведомые Арчоном, пришли с севера, и Рог Войны созвал все силы Света на битву, здесь произошло страшное сражение. Они убивали, они умирали — их мир кончился. Эта битва не принесла победы — осталась только память о лучших днях.

Я произносил слова, но сам как будто впервые слышал их. Я поклонился с глубокой печалью — какой ещё никогда не ощущал. Такая печаль возникает у людей, когда барды своим пением о давно прошедших временах, о великих победах, о страшных поражениях вселяют в людей веру, что раньше люди были сильнее и лучше, что они дали миру героев, идеалы, к которым нужно стремиться.

Ведь если люди будут иметь героев, они будут стараться стать лучше, достичь такого же величия. Именно поэтому мы, слушая бардов, плачем, или предаёмся гневу, что жизнь не такая, какая была раньше. И это укрепляло наше мужество, когда приходило время идти на бой. Барды дарили нам надежду. Барды соединяли нашу жизнь с героическим прошлым. Я же не бард, у меня не было лютни. И я смотрел на могилу, на Рогатую Корону, хорошо зная, что тот, кто похоронен здесь, намного выше меня, но он не смог поработить меня, так как я другой человек и во мне есть что-то, что позволило мне устоять перед ним.

Вставало хмурое утро, но ничто не двигалось в долине Фартфелл среди курганов. То, что надвигалось на нас под покровом ночи, исчезло. Я протянул руку и помог Инне подняться на ноги.

Я не знал, куда нам идти. Рог звучал на западе, и я решил направиться туда, хотя долина Гарна, куда я должен был отвести Инну, находилась на востоке.

— Куда мы идём? — спросила она, отказываясь двигаться, пока я не схватил её и не принудил идти за мной. Я ожидал, что она снова будет сопротивляться, а мне этого совсем не хотелось.

— На запад.

Она оглянулась на долину Фартфелл, в которой кое-где росли деревья среди тёмных курганов.

— Ты напрасно держишь меня, — проговорила она. — Меня ждут. Теперь во мне ребёнок. Пусти меня, ведь я больше не дочь Гарна. Я та, кто будет величайшей из матерей.

Я пожал плечами. Ведьма внушила ей очень сильную иллюзию. То, что она теперь не простая девушка, действительно было правдой. Однако, хорошо это или плохо, но наши судьбы теперь переплелись, и я не должен отдавать её тем силам, с которыми боролся в Лунном Святилище.

Когда мы спустились с кургана Дартифа, я увидел на дороге, которая привела нас сюда, отпечатки тысячи следов — копыта, лапы, человеческие следы, только с огромными когтями. Попадались даже следы обуви, глубоко вдавленные в землю.

Мы шагали по тропе, пока не добрались до реки. Здесь мы наполнили свои фляги и немного поели. Запасы мои совсем истощились, и мне предстояло сегодня охотиться, чтобы мы не умерли от голода.

Фартфелл лежал между двумя горными хребтами. Я решил, что перед тем как попасть в Чёрную Башню, мы с Гатеей преодолели восточный хребет. Теперь я смотрел на западный хребет, и внутреннее чувство говорило мне, что именно туда мы должны идти.

Дождь постепенно стихал и вскоре перешёл в водяную пыль. Хотя мы могли спрятаться под деревьями, я всё же предпочёл остаться на открытом месте и продолжать путь. Слишком уж много раз опасность настигала меня именно во время остановок.

Я двинулся вперёд, а Инна, казалось, не очень спешила. Мокрые волосы её сосульками лежали на голове и плечах и она была похожа на ведьму. Я с удовольствием предложил бы ей одежду, но никто не может сотворить её из травы и листьев.

— Идиот! — она стиснула кулачки и ударила ими друг о друга. — Отпусти меня! Ты ничего не добьёшься, только вызовешь к себе их ненависть!..

— Теперь я не держу тебя, — ответил я, так как мне надоело воевать с ней, и я бы с большим удовольствием повернулся и ушел от неё, если бы смог.

— Ты держишь меня, держишь своей волей! — пронзительно выкрикнула она.

Затем девушка медленно поднялась на ноги, как смертельно уставший человек, и поплелась на запад с таким выражением на лице, что любому стало бы ясно, что идёт она против своей воли.

Мы прошли совсем немного к западу, как вдруг плечи её выпрямились, голова поднялась и повернулась к северу. В неё вливалась новая энергия, такая могучая, что я почти мог видеть её. Отшвырнув плащ, как будто одежда для неё ничего не значила, она пустилась бежать. Ноги её сверкали в утреннем свете.

Я подхватил плащ и побежал за ней. Хотя меня тяготили кольчуга и меч, я всё же не выпускал её из виду и даже понемногу догонял. К счастью, она держалась открытых мест. Я боялся, что она свернёт в лесок, где легко сможет спрятаться. Но, по-видимому, она вообще забыла обо мне. Я был уверен, что её снова захватили сети колдовства.

Начался подъём. Инна легко бежала наверх, прыгая с камня на камень, с уступа на уступ. Она уже пропала за вершиной холма, когда я, тяжело дыша, взобрался наверх. И тут я резко остановился, так как увидел, что ждало нас внизу.

Там стояла та самая одетая в чёрное карга, с которой я имел дело в Лунном Святилище. Она была не одна, и её спутники не были людьми. Летающее чудовище, с одним из которых я уже дрался, стояло слева от неё. Оно было женского пола и намного выше ведьмы. Громадные крылья лениво колыхались в воздухе, но когтистые лапы твёрдо стояли на земле. Справа стояло другое чудовище, при виде которого-то я и остановился.

Он представлял собой жуткую смесь зверя и человека, причём самых отвратительных компонентов. Тело его от пояса вниз было покрыто жёсткой грубой кожей, а ноги оканчивались копытами, как у быка. Выше пояса кожа становилась менее грубой, но на груди, плечах и руках она всё же оставалась жёсткой и шершавой. Руки необычайной длины болтались почти у земли. Но поразили меня голова и лицо.

Оно до ужаса походило на лицо, изображённое на моём кубке, но его выражение было совсем другим. Если одно было благородным, то другое — гнусным и отвратительным. Лицо было одно, но человек-зверь был полной противоположностью Рогатому Лорду — и он не был коронован. На его густых курчавых волосах не красовалась корона из переплетённых рогов.

Голова его откинулась назад и он издал крик, похожий на язвительный смех человека или звериный рык. Карга вскинула вверх руки и пальцы её зашевелились, как бы сплетая сложный узор. Крылатая женщина сардонически улыбалась, показывая страшные клыки.

Инна, как бы не замечая ничего, неслась вниз, к ним, правда, чуть замедлив свой бег после того, как споткнулась о камень и едва не упала. Я отстал слишком далеко, чтобы успеть перехватить её. Тогда я с отчаяния швырнул вслед её плащ с таким расчётом, чтобы он развернулся в воздухе.

Плащ попал ей на голову и спеленал её. Она сделала ещё шаг и упала, довольно далеко от ожидавшей её троицы. Я подбежал к ней, пока она боролась с плащом.

Смех человека-зверя затих. И тут запела карга, призывая на помощь своё Могущество, это я хорошо знал.

Человек-зверь стоял, ухмыляясь, уперев могучие руки в толстые бёдра. Он прямо дышал уверенностью в победе. В глазах его горел огонь и в глубоких глазницах не было видно ничего, кроме этого зловещего огня. Вероятно, эти огненные глаза могли видеть в мире совсем не то, что видят глаза обыкновенные.