— Я пытаюсь объяснить вам, как все было, — протянул он. — Это она придумала убежать из Нью-Йорка, и Рикки ее идея понравилась. Он знал все об их семье, о богатстве ее матери. Он собирался поразвлечься с девчонкой, а когда та ему надоест, еще и вытрясти денежки из ее матери. Рикки думал, что она дорого даст, чтобы избежать скандала.

— Он знал об истинных чувствах миссис Саммерс к дочери? — с сомнением сказал я. — О ее ненависти к ней?

— Рикки узнал об этом позже, — скривившись, произнес Рэй, — и понял, что у него могут быть неприятности. Он подпадал под действие закона Манна, запрещающего перевозить женщин через границы штатов с аморальными целями. К тому же у них быстро закончились деньги, и тут он получил еще один удар: оказывается, пока девчонке не исполнится двадцать один год, она не получит ни гроша.

— Мотель, похоже, подходящее место, где следует бороться с кознями судьбы, — заметил я. — Что еще?

— Она уговаривала его не беспокоиться о деньгах. Мол, если станет действительно плохо, она может достать любую сумму. Когда он спросил откуда, она только засмеялась и предложила не забивать голову этими проблемами. Рикки решил, что она выдает желаемое за действительное, и приехал ко мне.

— Искать помощи у старшего брата, — подсказал я. — И вы вместо денег дали ему совет жениться на девчонке, что стоило вам гораздо дешевле.

— Я думал, это самый лучший выход.

— Вы поехали вместе с ним в Неваду?

— Конечно. Рикки нужен был кто-то рядом, чтобы позаботиться о деталях. Понимаете, он весь в мечтах, не от мира сего — музыкант, одним словом.

— Да, — произнес я. — Ему нужен аккомпаниатор на рояле.

— Вот и вся история, лейтенант.

— Так ли?

— Я ничего не утаил, — холодно сказал он. — Если хотите, сочиню пару фантастических подробностей.

— Охотно им поверю, — ответил я, — чего не могу сказать об остальной части вашего рассказа.

Я зажег сигарету и направился к двери. Рэй Уиллис медленно встал, лицо его было напряженным.

— Что теперь, лейтенант? — грубо спросил он. — Донесете на меня в полицию?

— Разумеется, — сказал я. — Что дает вам основания думать иначе?

— Вы грязный…

— Моя кредитная карточка не только дает мне большие права, но и налагает определенную ответственность, — легко сказал я. — Если вы сейчас совершите глупость, то сегодняшний вечер будет последним, когда вы сможете сыграть на пианино в этом клубе.

Он бросился ко мне, в бешенстве изрыгая ругательства и пытаясь схватить меня за горло. Я подпустил его поближе, а затем остановил ударом в переносицу. Он опрокинулся назад и с глухим стуком упал спиной на стол.

— Не расстраивайтесь, — постарался я успокоить его. — Во всяком случае, у вас не будет проблем с внешностью, как у старины Денби.

Минуту он смотрел на меня с ненавистью, потом его правая рука скользнула за пазуху. Когда он вытащил руку, в ней блеснул пистолет. Теперь мною руководил не разум, а инстинкт. Еще не осознавая этого, я прыжком оказался около него и ребром ладони стукнул по запястью, выбив оружие. Я схватил его за лацканы пиджака.

— Рэй, — раздельно произнес я, — никогда больше этого не делайте.

Затем я ударил его левой рукой — так же, как он бил Джо Димента. И реакция его была точно такой же — он качнулся на пятках, его глаза плотно закрылись.

— У вас необузданный темперамент, Рэй, — заметил я. — Следите за собой, иначе в припадке ярости размозжите чей-то череп, а потом придется об этом пожалеть.

Он медленно открыл глаза и пристально посмотрел на меня, слизывая кровь с разбитой нижней губы.

— Я доберусь до тебя, Уилер, — прохрипел он, — даже если это будет стоить мне жизни!

— Вы больны, Рэй, — передразнил я его, придавая своему голосу ханжеские интонации, которыми он говорил о миссис Саммерс. — У вас вот тут, — я покрутил пальцем у виска, — не все в порядке.

Я вернулся домой в начале двенадцатого и поставил пластинку Пегги Ли, ощущая, как ее теплый голос и безупречное чувство ритма успокаивает мои нервы, пока я наливал стакан.

Выпить его мне пришлось залпом, поскольку в самый трепетный момент вдруг раздался звонок, развеявший лирическое настроение. Я пошел открывать, убеждая себя, что угрозы Рэя Уиллиса были не более чем блефом. И все-таки я почувствовал себя гораздо лучше, когда, открыв дверь, понял, что мой посетитель не может быть Уиллисом: даже для такого профана в хирургии, как я, было ясно, что за такой малый срок невозможно изменить пол человека. Короче, передо мной стояла Илона Брент; на личике феи читалось легкое смущение.

— Надеюсь, я не вытащила вас из постели, Эл? — нерешительно спросила она.

— Какие пустяки! — галантно заметил я. — Но если вас это беспокоит, я разрешаю вам втащить меня обратно.

— Можно с вами поговорить несколько минут?

— Конечно, — заверил я. — Пожалуйста, проходите.

Когда мы очутились в гостиной, я помог ей снять меховую накидку, и меня бросило в жар. Она оказалась в черном платье с открытой спиной, державшемся на узкой тесемке, повязанной вокруг шеи. Я оглядел ее светло-кремовые плечи, затем провел пальцем вдоль позвоночника до нижней части платья.

— Не делайте этого! — поежилась она.

— Как? — убито воскликнул я. — Перед моими глазами вдруг появляется безупречный по форме позвоночный столб — и ни красных светофоров, ни запрещающих знаков. Это и врача вывело бы из равновесия, а я всего лишь полицейский.

Она повернулась ко мне с мягкой улыбкой. И тут мне стало еще жарче. Спереди вырез на платье был столь же глубок, и моему взору предстали ее полные груди с ложбинкой между ними.

— Судя по вашему поведению, — сказала она слегка сдавленным голосом, — мне вообще не надо было тратить времени на одевание.

— Верная мысль, — одобрил я. — Но я вас внимательно слушаю.

Она села в соседнее кресло и закинула ногу на ногу. Глядя на нее, я подумал, что число клубов холостяков находится в прямой зависимости от популярности шорт фасона «бермуды». Единственное, чего я не мог понять, — это почему большинство женщин, щеголяющих в этом виде одежды, не сидят на диете и не сгоняют жир со своих бедер.

— Я подумала, что мы могли бы немного поболтать, как в прошлый раз, Эл, — прервала она мои фривольные мысли. — Неофициально.

— Как вам угодно, дорогая, — сказал я. — Даже если вы будете молчать, я буду получать удовольствие от одного вашего вида.

— Вы не могли бы на минутку стать серьезным? — вздохнула она.

— Вы думаете, я шучу?

— Мне пришлось переделать массу дел после нашего посещения офиса шерифа, — сказала она. — Меня кое-что беспокоит, и мне нужно с кем-нибудь поделиться. И я не нашла никого, кроме вас.

— Прекрасное название для песни. Может, вы сочините еще пару строчек, пока я наполню бокалы, — сказал я. — Что вам налить?

— Виски с лимонным соком, — с готовностью ответила она. — Только не говорите, что это сложно, — я ведь знаю, что вы здесь, в Калифорнии, выращиваете лимоны!

— В квартирах? — удивился я.

— Конечно, — уверенно сказала она. — Они растут прямо на обоях в спальне.

— Я никого не нашел, кроме вас, — громко пропел я. — С вашим острым умом — это раз, с ногами, о которых идет молва, — это два.

Она вздрогнула:

— Боже, стихи!

— Ну, — пробормотал я, — так, набросок.

Я достал из холодильника лимонный сок в пластиковой бутылке, приготовил коктейль для Илоны, а себе налил виски с каплей содовой.

Когда я вернулся в гостиную, на лице Илоны было необъяснимое выражение, которое, я знал по своему опыту общения с дамами, означало одно из двух: либо она собиралась раздеться, либо обратить меня в одну из тех сумасбродных религий Западного побережья, которые вырастают на стенах вместе с лимонами.

Я вложил стакан в ее податливую руку И сел со стаканом напротив, пытаясь выбрать угол, под которым надо было смотреть, чтобы мне открылось спрятанное за черной завесой, все же скрывающей кое-какие части ее тела.