— Вы найдете его сегодня же, днем, самое позднее, вечером, — взяв себя в руки, пообещала женщина. — Сопротивляться мой сын не станет.
— Миссис Хеллер, а вдруг мы не найдем его до завтра? — глянув на стопку ксерокопий, предположил Латиф. — Вдруг до четверга не найдем?
— По-вашему, сколько времени понадобится? — снова проигнорировала вопрос женщина. — Сколько часов?
— Если он останется в метро, то скоро, а вот если поднимется на улицу…
— Нет, Уилл останется в метро. Будет кататься, пока его не поймают.
В голосе женщины мелькнуло нечто очень похожее на гордость, и Латиф пронзил ее пристальным взглядом.
— Миссис Хеллер…
— Мисс Хеллер, — без тени кокетства поправила женщина. Она так и стояла рядом с предложенным ей стулом, точно боялась об него испачкаться.
— Мисс Хеллер, у вашего сына серьезные неприятности. Он сбежал от сопровождавших. В результате проблемы возникли не только у администрации клиники «Беллависта». Управление полиции Нью-Йорка и Управление городского транспорта вынуждены организовать сложную, опасную и весьма дорогостоящую розыскную операцию. Ваш сын уже уличен в приставании к нескольким пассажирам, хулиганстве на платформе Рокфеллер-центра и нападении на пожилого мужчину, — перечислил Латиф бесконечно терпеливым голосом и печально вздохнул. Настоящий профессионал должен нащупывать подход к каждому посетителю, для отдельных хороши и вздохи, и жесты, и мимика. — И все это через час после выписки! — Он сделал эффектную паузу. — Всего через час, мисс Хеллер!
Лишь теперь посетительница соблаговолила сесть.
— Мне… очень жаль.
— Нам тоже, — отозвался Латиф, а потом целую минуту молчал, наблюдая, как гостья усваивает услышанное. Параллельно он старался определить, какой у нее акцент. В том, что европейский, Латиф уже не сомневался. А поточнее? Северный, вероятно, датский.
— Мисс Хеллер, вы позволите мне продолжить?
— Конечно, чего ждать? — Теперь голос женщины звучал резче, а иностранный акцент — отчетливее.
— В самом деле, нечего. Давайте вместе составим список причин, способных подвигнуть вашего сына…
— Детектив, вы когда-нибудь принимали клозапин?
Латиф кашлянул и провел рукой по щеке.
— Нет, не припомню. Вероятно, потребности не возникало.
— Мой сын говорит, что с таблеток чувствуешь себя как в стеклянной клетке.
— Ясно, как в стеклянной клетке.
— После жалоб сына и того, что видела сама, я понимаю… — Она осеклась. — Нет, понимать, возможно, не понимаю, но вполне допускаю…
— Что вы допускаете, мисс Хеллер? — Латиф вопросительно поднял брови. Вертевшаяся на языке фраза была жестокой, даже грубой, но он не попытался сдержаться. — Что для вашего сына есть лекарства получше клозапина? Что есть средства поэффективнее или с меньшим количеством побочных эффектов? Или методики, которые доктора еще не пробовали?
Женщина сидела, судорожно заламывая руки, хотя ее взгляд показался Латифу пустым и безучастным.
— Детектив, мы испробовали все, — после долгой паузы ответила она. — Все существующие методики и лекарства. Уверена, в досье об этом написано.
— Мисс Хеллер, сейчас меня интересует не досье. Хочу кое-что уяснить. — Отодвинув ксерокопии в сторону, Латиф смерил ее таким же пустым и безучастным взглядом. — Сегодняшние поступки вашего сына оправданы?
Посетительница открыла рот, но не произнесла ни слова. Тем временем из коридора донеслись возбужденные голоса: Бьорнстранд с кем-то пререкался, и Латиф невольно прислушался.
— Нет, я его не оправдываю… — Латиф едва разобрал ее монотонный шепот, хотя не сомневался: ответ будет именно таким.
Не добавив ни слова, посетительница опустила голову и прижала ладони к коленям. Ни настойчивости, ни враждебности, ни тревоги в ее облике не было. Казалось, она не особенно спешит искать сына. Случившееся не смутило ее и явно не шокировало: шок контролю почти не поддается. Присматриваясь к женщине, Латиф, как всегда в ходе беседы или допроса, попытался представить ее в самый обычный день, и понял, что наблюдает конечную стадию длинной череды страданий. Да, так выглядит конец, а не начало.
— Мисс Хеллер! — позвал Латиф. К его вящему удивлению, гостья тотчас расправила плечи, покраснела, а черты ее лица заострились. Латиф даже смутился. «Меня будто в подслушивании уличили!» — подумал он.
— Как собираетесь искать моего сына?
Латиф машинально уткнулся в досье.
— Мисс Хеллер, большинство детей бегут от какой-то напасти и выбирают самый легкий маршрут. В девяти случаях из десяти далеко не убегают, но у вашего сына, по-видимому, имеется четкая цель… — Дождавшись кивка посетительницы, Латиф продолжил: — Сначала мне хотелось бы побольше узнать о причинах побега, а потом вместе с вами выдвинуть предположение, разумеется, обоснованное, относительно его возможной цели.
Посетительница откинулась на спинку стула и неуверенно улыбнулась.
— Те, кто знает Уилла, редко интересуются причинами его поступков.
— Мисс Хеллер, у меня свои методы работы. В любом событии я пытаюсь нащупать причинно-следственную связь.
— Спасибо, очень любезно с вашей стороны, — по-прежнему улыбаясь, кивнула женщина.
Латиф достал из ящика короткий желтый карандаш, наподобие тех, что выкладывают для посетителей в банках и общественных библиотеках, и подушечкой большого пальца проверил, хорошо ли он подточен.
— Есть ли причина тому, что сегодня совершил ваш сын?
— Причина есть всегда.
Латиф вскрыл упаковку каталожных карточек, разделил на семь равных кучек и уложил параллельно досье.
— Озвучить ее можете?
Женщина взглянула на Латифа так, словно он не оправдал ее доверие, а когда ответила, голос звучал ровно, но сухо, как у банковской служащей.
— Детектив, во время телефонного разговора вы упомянули письмо.
— Это, скорее, записка, — закрывая ящик, ответил Латиф. — Ее написали на бланке клиники, сложили вчетверо и оставили в щели входной притолоки камеры вашего сына… — Он запнулся. — Я хотел сказать палаты, речь же о клинике.
— В щели притолоки? — нахмурившись, переспросила женщина.
— Ну да, это верхний брус дверной коробки. Очевидно, после того, как вашего сына выписали, палату никто не осматривал. Записка адресована Виолет. — Латиф беззвучно постучал карандашом по столу. — В нее завернули семидневную дозу растертых в порошок таблеток зипрексы и пятьсот миллиграммов вальпроевой кислоты. «Последние шесть месяцев он так добросовестно принимал лекарства и проявлял столь высокое осознание своего…» — хм, — «…расстройства, что персонал клиники ослабил контроль», — зачитал Латиф и отодвинул досье. — Предположительно, Уилл держал таблетки под языком, а потом прятал. Другими словами, некоторая доза лекарства в организм попадала, но очень, очень малая.
— Уилл знал, что выберется из клиники, поэтому перестал принимать лекарства, — спокойно проговорила женщина.
— О чем это вы?
— Мой сын глотал таблетки, чтобы не нервировать докторов, но при первой же возможности собирался прекратить. — Посетительница снова улыбнулась, на сей раз кривовато. — Он сам говорил.
Латиф демонстративно отвел взгляд: сперва уставился на подтек в дальнем углу потолка, затем принялся листать материалы дела, стараясь шуршать как можно громче и вызывающе. Пролетели тридцать секунд, потом целая минута. Казалось, игра в молчанку полностью устраивает посетительницу, поэтому затягивать ее не имело смысла.
— Тогда вас вряд ли удивляет, что вы сидите в этом кабинете, я задаю вопросы, а Управление полиции проводит облаву на вашего сына? — наконец процедил Латиф.
— Нет, не удивляет.
Латиф чуть не выругался.
— В этом случае, мэм, позвольте поинтересоваться, почему вы не попросили оставить сына под опекой штата еще на восемнадцать месяцев?
— Я просила.
Латиф уже сделал глубокий вдох и даже подготовил тираду, а теперь был вынужден откинуться на спинку кресла и выпустить ненужный воздух. На миг в кабинете воцарилась тишина, точно вокруг образовался полный вакуум, потом вернулись обычные звуки: застрекотали принтеры и ксероксы, из коридора послышалось ослиное ржание Бьорнстранда, в соседнем кабинете кто-то ругался на идиш с транспортным отделом. С самого начала разговора мать пропавшего сидела, плотно прижав ладони к коленям, словно таким образом удерживала себя в вертикальном положении. Уже во второй раз Латиф подумал, что наблюдает конец чего-то, но сейчас он не догадывался, чего именно.
