— Уилл вам доверял, — процедила Виолет. — Считал вас другом… — Живот сводила судорога — так тяжело ей было говорить.

Копек подался вперед, огорченный, но как всегда благоразумный и спокойный.

— Ида, я не сомневаюсь, что Уилл считал меня другом. Как-никак, я пытался ему помочь. А вот вы меня никогда в таком качестве не рассматривали.

Латиф кашлянул в кулак.

— При всем уважении, доктор, боюсь, сейчас не время…

— Позвольте мне договорить. Вы, Ида, никогда не считали меня другом Уилла и не ошибались. Другом Уилла я не был, и именно благодаря этому мог ему помочь — мог задавать прямые, откровенные вопросы о его жизни. Уилл, в свою очередь, мог откровенно мне отвечать. Вероятно, поэтому вы сюда явились. — Копек сложил пальцы щепотью и потер друг о друга, словно испачкался чем-то жирным. — Вы явились, потому что Уилл обсуждал со мной темы, которые не осмелился бы поднять с другом и тем более с вами. Вы явились узнать, о чем он со мной секретничал.

Латиф уже собрался заговорить, но в итоге лишь кашлянул и откинулся на спинку кресла. Раздосадован он или доволен, Виолет определить не могла. Сама она не чувствовала ровным счетом ничего.

— Доктор, меня откровения мальчика не интересуют. Никто не заставляет вас нарушать врачебную тайну, — откашлявшись, заявил Латиф и провел рукой по щеке. — Однако нам нужно поскорее разыскать мальчика. Сами же говорите: время не терпит. Как бы вы ни относились к мисс Хеллер, надеюсь, понимаете, что сейчас ваша помощь нужна и мне, и мальчику. Я хочу уяснить, куда он, по-вашему, отправится.

— Детектив, вы когда-нибудь наблюдались у психиатра? — вполне дружелюбно поинтересовался Копек. — Мне почему-то кажется, что да.

— Куда, по-вашему, отправится мальчик? — повторил Латиф, только Копек его не слушал.

Виолет укусила ноготь большого пальца. Ее буквально колотило от страха и дурных предчувствий, однако она заставила себя говорить более или менее разборчиво.

— Отвечай на вопрос, лицемер! — заикаясь, потребовала Виолет. Во власти гнева и паники она всегда думала на родном языке, поэтому приходилось переводить мысли на английский и следить за акцентом. Сегодня ей это удавалось с колоссальным трудом. Решив не цепляться за жалкие остатки самообладания, Виолет уставилась на влажное невыразительное лицо Копека. Сейчас она ненавидела доктора сильнее, чем в тот день, когда впервые узнала о его предательстве, когда поняла, что он настраивает Уилла против нее. Она ненавидела Копека всей душой. — Отвечай на вопрос! — прошипела Виолет. — Отвечай на вопрос, ублюдок!

Прежде чем Копек успел сказать хоть слово, поднялся Латиф.

— Мисс Хеллер, прошу вас подождать в фойе! — хрипло проговорил он. Хрипел ли он от гнева или с трудом сдерживал смех, Виолет не волновало, хотя впоследствии она задавалась таким вопросом. Впоследствии она пыталась определить, на чьей стороне был детектив. Впоследствии, но не в тот момент. В тот момент она послушно встала и, не сказав ни слова, двинулась за Латифом. Копек издал напоминающий клохтанье звук, но ничего вразумительного не произнес. Виолет не сомневалась: мерзавец добился своего.

Буквально на миг Виолет обернулась и, совсем как три года назад, почувствовала надежду. Массивные кресла и тяжелые шторы негромко напевали что-то соблазнительное, словно чаровницы-сирены, словно кровать в конце тяжелого дня, а дипломы и сертификаты в рамках сверкали, как документальные подтверждения обещаний Копека. «Сколько надежд я возлагала на этот кабинет!» — с досадой подумала Виолет.

— Выходите! — приказал Латиф. Рука, сжавшая предплечье Виолет, олицетворяла абсолютную власть. «Натренированная хватка», — отметила она и безропотной заложницей переступила порог. Латиф держал ее крепко, будто демонстрируя, какую силу скрывает за внешней невозмутимостью. У входа в Фаэтон она была ребенком, а сейчас стала трудным ребенком. Едва дверь захлопнулась, Виолет начала биться, ругаться последними словами, но сдержанность и рациональность и тут не изменили Латифу. Швейцар высунулся из своего терракотового грота и на секунду исчез, а потом неожиданно появился перед Латифом и его спутницей. К вящему удивлению Виолет он назвал ее по имени.

— Миссис Хеллер, с вами все в порядке?

Почему-то его учтивость повергла Виолет в шок. Теперь она вспомнила этого швейцара: однажды он угостил Уилла ириской, которую мальчик тут же выплюнул на пол.

— Да, Ставрос, — кивнула она. — Со мной все в порядке, спасибо.

— Кто этот джентльмен?

— Из полиции, — коротко отрекомендовался Латиф. Виолет ждала, что он покажет жетон, но этого не случилось. «Не рискует отпустить меня ни на секунду», — подумала она.

— Все в порядке, Ставрос, — наконец проговорила Виолет. — Честное слово!

Только швейцар уже испарился.

— Наконец-то встретил человека, по-настоящему уважающего закон! — ухмыльнулся Латиф и выпустил руку женщины.

Виолет вдруг решила вести себя прилично.

— Видите же, что за фрукт Копек! — шепнула она. — Этот сукин сын…

— Мисс Хеллер, ничего подобного я не вижу. Я вижу доктора, который более года лечил вашего сына и, кажется, небезуспешно. Вижу человека, который в разгар рабочего дня согласился уделить нам время… — Детектив устало покачал головой. — Не знаю, что между вами произошло…

— Ничего не произошло! — пожаловалась Виолет. — Это я и пытаюсь объяснить. Копек обещал вылечить моего сына, но, увы, ничего не произошло.

— Вряд ли он так выразился. — Теперь Латиф стоял между Виолет и дверью в кабинет Копека, подняв обе руки, точно хотел помещать ей ворваться обратно. — Психотерапевты таких обещаний не дают.

— Они только этим и занимаются! — возразила Виолет и бессильно прижалась к стене. Вспышка гнева обернулась головной болью. — Они только этим и занимаются, а толка — чуть.

— Не понимаю, почему Копек так на вас злится, — задумчиво проговорил Латиф. — Мисс Хеллер, что вы ему сделали?

— Копек влюбился в Уилла, — неожиданно для себя ответила Виолет. Головокружение не проходило. — Как и все остальные… А я взяла и оборвала их интрижку.

— Вы говорите, как ревнивый муж!

— Идите в задницу, детектив!

Ни один мускул не дрогнул на лице Латифа. Он лишь покачал головой, точно не верил собственным ушам.

— Из всех потерпевших, когда-либо садившихся в мой «ниссан», у вас самый поганый язык! В Дании принято так разговаривать?

— Не в Дании, а в Австрии!

— Мисс Хеллер, настоятельно советую подчистить свою легенду!

Прежде чем Виолет нашлась с ответом, Латиф метнулся в кабинет, словно терьер в лисью нору, и, подмигнув, захлопнул за собой дверь. «Мотай на ус, Ида, — сказала себе она. — Ловко он тебя отшил!» Виолет беззвучно приблизилась к двери и прильнула к ней ухом. Недавней вспышки она ничуть не стыдилась, напротив, в тот конкретный момент ощущала лишь облегчение. Виолет легонько коснулась ручки, желая проверить, заперта ли дверь, но повернуть не попробовала. «Мне и здесь хорошо!» — пробормотала она и закивала, как кивают определенные категории людей: одинокие, престарелые и душевнобольные. Швейцар вновь занял свое рабочее место и, аккуратно расчесывая безупречно лежащие волосы, смотрел куда угодно, только не на Виолет. Ротко сочувственно мерцал в кривоватой плексигласовой раме. «Копек будет говорить, — безостановочно кивая, думала Виолет. — Будет говорить хотя бы для того, чтобы показать, как сильно я заблуждаюсь».

В тишине фойе мысли Виолет вернулись к Уиллу. Фаэтон не изменился: все вокруг казалось погруженным в себя, выжидающим, застывшим в желтоватом воздухе. Однако без Уилла он стал нелепым, пустым, как форма без содержания, как кинозал с включенными проекторами, но без зрителей. Чувство облечения стремительно таяло. Виолет попыталась направить мысли в другое русло, но они не слушались. На миг она взглянула на себя со стороны и ужаснулась, как уныло, блекло и безрадостно живет человек, зацикленный на чем-то одном. Тем не менее ощущение собственной никчемности скоро исчезло. «Теперь ты живешь не только для него, — подумала Виолет. — А уж он точно живет не только для тебя!»