— Мы все устали. Уверяю вас, это ненадолго…

Стоило ему закрыть глаза – и он тут же видел мерцающий кристалл. Огромный, величественный, он кружился где‑то над головой, целиком и полностью захватывал внимание. Но самое главное – письмена. Было в них что‑то влекущее, но в то же время настораживающее.

До самого «Серого кардинала» никто не проронил ни слова. Свирши выделили для Александра Рома нечто вроде саркофага: плотный хитиновый контейнер, из которого откачали воздух. Сконев пытался сосредоточиться и обдумать последовательность самых первых действий. Но мысли то и дело сбивались, возвращались к увиденным образам. Необходимо поговорить с Хеели Де Хан. Возможно, это ускорит понимание общей картины. Аллари знает куда больше него, а потому ее консультация крайне полезна.

— Капитан, с вами все в порядке? — обеспокоенно спросил Чарльз Бишоп.

Сконев молча кивнул. Он не удивился вопросу десантника. Последние минут двадцать его мучила головная боль. Сначала Константин не обращал на нее внимания, списывая на последствия от прямого обмена информацией со свиршем, но чем дальше, тем все более резкими становились обжигающие сознание волны. Рождаясь где‑то в затылочной части черепа, они расходились в стороны и, подобно мономолекулярным дискам, устремлялись прочь. Потом короткое облегчение – и новый зарождающийся диск. Но не только боль лишала почвы под ногами: пугал ее источник. Перед внутренним взором Сконева багровыми всполохами мерцали письмена. Именно их пламя заставляло сжиматься в ожидании новой волны. Каждый извивающийся символ раскаленным клеймом впечатывался в тело, душу, сознание.

Они почти добрались до корабля, когда Хеели Де Хан рухнула на металлические подмостки. Она не издала ни звука, такое ощущение, что ее просто выключили. Константин было метнулся к ней, но первый же шаг обернулся таким головокружением, что стены стартовой площадки поплыли и попытались поменяться местами с полом. Его кто‑то подхватил под локоть, но Сконев нервно дернулся, освобождаясь.

— Помогите ей! — морщась, бросил он.

Константин понимал: аллари повторила ту же самую процедуру, которую прошел он сам, и теперь вполне может испытывать ту же головную боль.

Он чувствовал, как покрывается испариной. А что если это начало сумасшествия? Что если та могучая сила, которую он видел, таким образом берет его под контроль?

Голова раскалывалась. Дыхание перехватывало. Сконев сквозь черноту, опускающуюся на глаза, видел, как Бишоп подхватил на руки аллари и бросился к «Серому Кардиналу». Нил Джек разрывался между помощью капитану и охраной затравленно рыскающих взглядами по сторонам арестантов. Они бы наверняка попытались сбежать, но трофейный пистолет в руках десантника заставлял не один раз подумать, прежде чем решиться на отчаянный поступок.

— Я в порядке… — прохрипел Константин, делая шаг к кораблю.

Он не почувствовал падения. Просто мир немного качнулся и погрузился в густой мрак. Сначала окрики Джека доносились словно из‑за стены, потом стремительно отдалились, исчезли вовсе. Сконев ощутил себя невесомой песчинкой в ледяной космической бездне. Единственное, чего он сейчас желал больше всего, — укрыться от вездесущих алеющих символов. Но они вились вокруг, жалили разум, впивались в тело.

От них не спрятаться, они повсюду, они часть тебя…

— Что с ним?

— Все в порядке. Что случилось? Ты только посмотри на него…

Голоса приближались, наливались силой, эмоциями. Разговаривали двое – мужчина и женщина. Причем мужчина явно взвинчен.

— Видел! Это серьезно?

— Не думаю. Но наверняка не скажу. Просто так люди не теряют сознание. Я должна знать подробности.

— Обойдешься…

Темнота рассеивалась. В памяти еще витали какие‑то неясные образы, но они стремительно угасали, забывались. Поначалу Сконев пытался удержать их, но вскоре сдался. Телом владела слабость и апатия. Не хотелось шевелиться, не хотелось выплывать из сонного спокойствия.

Свет резанул глаза внезапно и беспощадно.

— Он жив!

Послышался громкий возглас Нила Джека.

— Конечно, жив! — огрызнулась Эль'я Фэррол. — Капитан, вы меня видите?

Сконев заслонился руками, давая глазам привыкнуть к яркому освещению.

— Извините, что пришлось разбудить, но господин координатор уже дважды осведомлялся о вашем состоянии, — проговорила девушка.

— Что? Я же сам… он сказал, что ему нужно?

Константин сел на кровати. За головой потянулась паутина проводов.

— Ой, подождите минуту! — засуетилась медик. Она выглядела взволнованной, напряженной.

Продолжая щуриться, Сконев осмотрелся. Снова общая каюта, на этот раз «Серого Кардинала». От развернутой медицинской лаборатории тянутся провода к нему и к лежащей на соседней кровати аллари. Шлем с нее сняли.

— Не беспокойтесь, она скоро придет в себя, — предупредив вопрос капитана, сказала Эль'я Фэррол. — У вас обоих резко подскочило давление. Мне никто ничего не говорит. Что случилось? У вас такое было раньше? — в ее голосе звучало явное раздражение.

— Такого – не было! — чуть ухмыльнулся Сконев. — Кривошей и Скиф где?

Он смутно помнил обратную дорогу. Воспоминания возвращались медленно, нехотя вползая в опустошенную голову.

— Не беспокойтесь, за ними установлено постоянное наблюдение, — ответил Джек. — Служба безопасности оповещена о случившемся у представительства свиршей.

— Есть к нам претензии?

— Нет, что вы?! У вас не тот статус. Перед нами официально извинились и обещали провести зачистку на станции. Кивают на близкую реконструкцию и нехватку времени. Все как всегда.

— Что ж, значит, Колония получит основу для питательного экстракта. Тоже неплохо… — Сконев помассировал виски. — Будь у нас больше времени, стоило бы со всем этом разобраться плотнее. Ловчие сети… странно видеть их в руках гражданских.

— Согласен, — кивнул Нил Джек. — Недешевая игрушка для подпалубных крыс.

— Все, готово, — сказала Фэррол, отлепляя от головы капитана последний электрод. — Постарайтесь хотя бы первое время не переутомляться. Если почувствуете недомогание, даже самое небольшое, — сразу обращайтесь ко мне. За аллари не беспокойтесь. И еще вам следует знать: Светлане Кривошей пришлось дать успокоительное. Она до сих пор спит.

— Понял, — Сконев медленно поднялся на ноги. Головокружения нет, силы понемногу возвращались. Как ни хочется снова лечь, а дела ждать не будут. — Джек, подготовьте корабль к отлету.

— Место назначения?

— Нибиру… — задумчиво произнес Сконев.

— Есть!

Десантник покинул каюту.

— Капитан, можно вас спросить? — окликнула Эль'я Фэррол.

— Да… — Константин обернулся к девушке.

— И все же: кто вас так? — на ее лице отражалось непонимание.

— Вы о чем?

— Ваша шея…

— Александр, — ответил Сконев и только теперь обратил внимание: горло болело по–прежнему.

— Александр Ром?!

— А что вас так удивляет?

— Вы себя видели?

Девушка отошла к висящему на стене монитору, коснулась сенсоров. Матовая поверхность подернулась рябью, превратилась в зеркало.

— Посмотрите…

Сконев недовольно скривился, но к монитору подошел.

— И какова его природа? — удивленно спросил он, спустя несколько секунд.

— Термический ожог. Не очень сильный, но самый настоящий ожог.

— Не может быть…

— Почему не может? Я немного обработала его, скоро пройдет.

Константин уже не слышал слов медика. Он отчетливо вспомнил холодную хватку на горле. Но именно холодную! Тем не менее, отражение вкупе со словами Фэррол показывали иное. На его шее отчетливо виднелся красноватый ожог–отпечаток от человеческой ладони.