По мере развития денег их формы и способы использования стали более изощренными. Наличность становится все меньшей частью того, что в развитых экономиках называют денежной массой. Частные лица и корпорации в основном держат свои средства в банках, которые ссужают эти деньги другим частным лицам, корпорациям и правительствам, тем самым создавая кредит. Этот кредит питает экономическую активность и дает потребителям средства на приобретение машин, домов и других товаров. Кредит также позволяет корпорациям заимствовать средства, необходимые для инвестиций в предприятия и оборудование (или в оборотный капитал).

Существенное различие между развитыми странами сегодня и в период Великой депрессии 30‑х годов XX в. состоит в том, что в те времена денежная масса большинства стран была привязана к золоту. Так называемый золотой стандарт означал, что объем валюты и кредитных средств в любой национальной экономике должен обеспечиваться (по крайней мере, теоретически) запасами золота. Это обстоятельство жестко ограничивало возможности правительства печатать деньги. Сегодня правительства не испытывают такого ограничения и могут быстро прибегнуть к валютной политике (т. е. к выпуску новых денег) в попытках стимулировать экономический рост. Проблема, однако, заключается в том, что в нашем уравнении присутствуют два элемента – не только деньги, но и доверие, уверенность. Если уверенность слаба, печатание денег и расширение форм и масштабов кредита в экономике не возымеют никакого эффекта (или эффект окажется минимальным). В конце концов, любой школьник знает, что результатом умножения 1000 на 0 будет 0, так что неограниченное количество денег, умноженное на равную 0 уверенность, все равно даст 0.

Итак, сегодня мы сталкиваемся с ключевой проблемой нового века – с проблемой уверенности и способов ее поддержания, наращивания и культивирования.

Если правительства предоставят большие объемы новых валовых кредитных средств и напечатают большие суммы денег, а потребители и корпорации не исполнят свой экономический «долг» и не потратят эти средства или если правительства не развернут масштабных общественных работ, то увеличение денежной массы произведет ничтожный эффект. Именно это произошло в Японии на протяжении последнего десятилетия.

То, что мы не испытываем дефляции, вовсе не означает, что нам не придется ее испытать. Дефляция – не новое явление: в Великобритании с 1920 по 1933 г. цены снизились на 44 % – и это несмотря на то, что в 1931 г. фунт стерлингов был девальвирован. По сравнению с этим недавняя дефляция в Японии, где с 1998 по 2002 г. цены снизились примерно на 3 %, выглядит сравнительно незначительной. В XIX в. дефляция случалась регулярно в периоды спада экономической активности. Если принять уровень цен, существовавший в Великобритании в 1800 г., за 100, то к середине 50‑х годов XIX в. он снизился до 49. Потом возобновилась инфляция, и к 1864 г. индекс цен достиг 92. Потом началось медленное, постепенное снижение индекса цен, который в 1901 г. упал до 49. Во время Первой мировой войны цены резко выросли в связи с эмиссией денег для оплаты военных расходов, но к середине 30‑х годов XX в. снова вернулись к уровню начала столетия. В Германии в 1844–1850 гг. цены снизились на впечатляющие 43 %.

В XIX в. дефляция была преувеличена из-за нехватки золота (т. е. денежную массу нельзя было стремительно наращивать, так как валюта обычно обеспечивалась золотыми запасами, а те были ограничены физическим предложением драгоценного металла).

В то же время предложение товаров на протяжении почти всего XIX столетия постоянно увеличивалось. Растущее предложение товаров было отчасти результатом новых методов транспортировки, отчасти – следствием огромного роста промышленных мощностей. Последний фактор действует и сегодня: мир захлестнуло избыточное предложение промышленных товаров, в значительной мере порожденное развитием китайской промышленности. Изобилие товаров промышленного производства приводит к снижению того, что экономисты называют ценовым рычагом, т. е. способностью компаний поддерживать цены и прибыли.

В настоящее время США, как и все основные промышленно развитые страны, страдают от «внутренней дефляции» цен на промышленные товары: цены снижаются в среднем на 2 % в год. Единственный фактор, который уравновешивает этот процесс, – продолжающаяся «внутренняя инфляция» цен на услуги (например, на банковские, туристические) и, разумеется, на сырьевые товары массового спроса вроде нефти и газа.

Экономика США как мастерская мира или, по меньшей мере, самый крупный в мире потребитель ресурсов едва ли будет наслаждаться подъемом долгое время. Эпизодически в последние известия могут попадать цифры, свидетельствующие о резком росте, но это явление – лишь кратковременное отклонение от основного вектора.

Как мы уже отмечали, неравномерные последствия создания огромных кредитных средств какое-то время будут по-прежнему оказывать некоторое влияние на экономику США, но это воздействие скрывает фундаментальные дисбалансы, для устранения которых в ближайшие годы необходимо предпринять крупномасштабную корректировку. Это происходит потому, что традиционные компоненты мощного цикличного движения вверх (потребительские расходы и расходы на жилищное строительство) уже достигли почти рекордных значений благодаря самым высоким за всю историю уровням ипотечных долгов. Единственный путь для этих показателей – снижение. Наступает время расплаты за долгие годы чрезмерного частного потребления, финансировавшегося за счет заимствований.

Темпы ускорения, необходимые для того, чтобы США и остальной мир вырвались из дефляционной западни, просто недостижимы. «Счетчик оборотов» американской экономики уже работает с предельным напряжением, а масло в ее двигателе перегрето до опасного уровня. Угроза дефляции, которая для общества действительно гораздо опаснее инфляции, снова с нами.

Более 50 лет основные страны развитого мира упорно работали над ликвидацией барьеров, препятствовавших торговле между ними. Власти ведущих стран более или менее понимали, что свобода движения товаров и услуг ведет к росту благосостояния всех участников международной торговли. В этот процесс, начало которому было положено подписанным в 1957 г. Римским договором, внесли свой вклад такие организации, как Европейский союз (European Union), Северо-Американское соглашение о свободной торговле (North American Free Trade Association, NAFTA) и, конечно же, Всемирная торговая организация (World Trade Organization, WTO) и ее предшественник, Генеральное соглашение о тарифах и торговле (General Agreement on Tariffs and Trade, GATT).

GATT, ставшее предтечей всех этих торговых организаций, было создано в 1948 г. в целях снижения финансовых барьеров для торговли – таможенных тарифов.

Сегодня во Всемирную торговую организацию (ВТО), преемницу Генерального соглашения о тарифах и торговле, входит около 150 стран, в том числе Китай.

ВТО – организация, контролирующая международную торговлю. Ее решения имеют абсолютную силу. Все члены ВТО обязаны им повиноваться. ВТО руководствуется следующими принципами:

• торговые уступки предоставляются всем членам ВТО в равной мере;

• торговые правила должны быть более предсказуемыми;

• целью организации является «более свободная» всемирная торговля.

Участники ВТО проводят раунды переговоров, на которых обсуждаются тарифы и ограничения, вносятся соответствующие изменения. С 1948 г. было проведено девять таких раундов.

В настоящее время на долю торговли приходится 25 % мирового производства, тогда как в 1950 г. этот показатель составлял лишь 8 %. За прошедший период торговля в реальном измерении возросла более чем в 15 раз. Торговля – очень важная часть мировой экономики. К сожалению, в вопросах торговли рациональные экономические доводы не всегда берут верх над политической целесообразностью. Например, Великая депрессия конца 20‑х – начала 30‑х годов XX в. была усугублена применением протекционистских барьеров, которыми страны пытались оградить собственную изнемогавшую промышленность от последствий международной конкуренции. Неизбежным следствием протекционизма стало сокращение совокупного мирового производства, что еще более усугубило депрессию.