Настоящее творчество требует других усилий, таких, какие не требуются для победы в конечной игре, – не умения воспользоваться нехваткой всего и вся, а способности раскрыть свою личность, щедрость и благородство.

Бесконечные игры приносят изобилие и удовлетворение от творчества.

Так что играйте.

Когда эпоха интернета еще только начиналась, я предпринял то, что воспринимается как огромный риск: основал одну компанию для рекламы через интернет (придумав при этом особый этический принцип прямого онлайн-маркетинга). Благодаря кое-каким внешним инвестициям она расширилась приблизительно до семидесяти наемных работников.

Мы были заметной компанией, осуществляли важные проекты для хороших клиентов, а потом быстро рухнули (за какой-то месяц). Деньги инвесторов уплыли на сторону, и если бы вскоре мы не сделали кое-каких продаж, то нам пришлось бы либо идти просить милостыню, либо обанкротиться, тогда много хороших людей потеряли бы работу.

Это был для нас момент максимального риска. Как основатель, изобретатель и верховный жрец я чувствовал на себе огромный груз ответственности. Мне нужно было обеспечить продажи незамедлительно.

В Нью-Йорке в сфере продаж происходило то, что происходит всегда в таких случаях. Клерки, отвечающие за всю работу с клиентами, и парни, занимающиеся маркетингом, не имея лучшего занятия, «избивали» моего коллегу и меня. Они критиковали нашу работу, распространяли слухи о том, как дорого стоили наши услуги, и разглагольствовали о том, как закон конкуренции расставил все наконец на свои места.

В тот момент я понял, насколько реальной является бесконечная игра. Если компанию нужно было каждый день спасать с помощью каких-то экстраординарных мер, то это было не для меня. Стоило ли быть настолько безрассудным, чтобы бороться за каждую сделку, если эти сделки не соответствовали тому, что мы способны были сделать? Речь шла просто о том, что клиент желал купить в данный день. А это не было творчеством, это было отказом от него.

Так что, хотя это было и неприятно, и грустно – позволить нашему бизнесу потерпеть фиаско, – в тот момент я решил, что это лучше, чем вести команду по наклонной дорожке к заурядности и поруганию.

Выждав десять минут во время часового совещания, я повернулся к людям, с которыми мы пытались вести дела, закрыл свой портативный компьютер и сказал: «Понимаете, похоже, мы не подходящая для вас компания. Мы делаем то, что делаем, и гордимся тем, как мы это делаем. Если это вам не подходит, тогда прошу прощения, что зря потратил ваше время». После чего я поднялся, чтобы уйти. Мой коллега, пораженный моими словами, встал и двинулся следом.

Вероятно, вы догадываетесь, что случилось. В одну минуту стало ясно, что мы не в отчаянном положении. Вместо того чтобы начать клянчить, мы показали, что держим ситуацию под контролем, и сделка состоялась. А потом мы смогли сделать за восемь последующих недель больше продаж, чем за два предыдущих года.

Если вы играете таким образом, игра будет продолжаться бесконечно. Вы продолжаете заниматься своим творчеством так долго, как вам хочется, и сами делаете тот или иной выбор, который позволит вам заниматься творчеством.

Как только вы поймете суть бесконечной игры, подмеченная Льюисом Хайдом связь между творчеством и щедростью обретет для вас еще больший смысл.

Для того чтобы что-то стало настоящим творчеством, в этом должен присутствовать такой элемент, как дар, который создает связь и обязательство, а такие связи лежат в сердце экономики «мировой деревни». Связи ведут к увеличению ценности, и игра продолжается.

Любая сделка, даже самая честная, все же возводит между людьми невидимый барьер. Дар создает дисбаланс; укрепляет родство; двигает игру вперед.

Дефицит и доля рынка, монополии и максимизация прибыли – все это предполагает поиск, где бы подпитаться энергией от данной системы. Промышленники хотят, чтобы система «утряслась», стала организованной, продуктивной и, что важнее всего, прибыльной. Творческие же люди хотят добавить энергии к этой системе, встряхнуть ее и поддерживать игру в движении вперед.

Творческие люди не дарят свое творчество взамен на что-то, имеющее ту же цену. Они не стараются следовать принципу коммерции, не создают сеть по пути к вершине. Творческие люди играют в бесконечную игру, и каждый дар, который они преподносят людям, позволяет им продолжать играть в эту игру.

Просто быть самим собой.

Мы не можем ждать, когда начнем снова играть.

Творчество – это процесс, а не цель. Он никогда не кончается. Игры, которые являются бесконечными, приглашают нас продолжать играть, вести мяч вперед, передавать его следующему игроку. Как можете вы не хотеть продолжать играть в эту игру?

Способность внушать страх и благоговение с течением времени ослабевает. Вы растете, привыкая к каждому новому чуду. Вы забываете о том, что посещение огромной библиотеки было когда-то любимым занятием и поражало ваше воображение, о том, что до пятнадцати лет не видели цветного телевизора, а до сорока – сотового телефона; не знаете, что процент убийств в Нью-Йорке был в четыре раза выше, когда вы приехали туда, чем когда оттуда уехали. И вы забываете, что когда-то слово «крутой» относили только к спускам и лестницам и что нужно было непременно носить голубые джинсы. Да мало ли что мы со временем забываем…

И в наше время мы забываем быстрее и чаще, чем когда-либо прежде. Мы влюблены во все новое, нам кажется, что мы никогда не насытимся новшествами. Мы построили такое общество, где наше будущее создают люди, горящие желанием нарушить статус-кво, а не те, которые его защищают.

Шумотошная деятельность – бесполезное «украшение» любой работы. К ней можно отнести все, что расточительно, чрезмерно, неэкономно. Мы производим шум, когда несемся, подпрыгивая, вместо того чтобы спокойно идти; когда хватаемся за декоративную сторону в ущерб эффективности; когда играем в игру, правила которой не дают развернуться во всю силу; когда зацикливаемся на средствах, а не на целях.

Стефен Нахманович

У меня появилось новое любимое немецкое словечко «funktionslust». Оно описывает человека, питающего страсть к выполнению чего-то просто ради самого процесса выполнения, а не потому, что это, возможно, сработает. Это игрок, который рвется войти в игру со скамьи для запасных, даже если уже слишком поздно, чтобы выиграть; это шеф-повар, который уделяет дополнительное внимание приготовлению омлета, заказанного кем-то за семь долларов из гостиничного меню поздно вечером.

Он поступает так не потому, что обязан это делать, а просто потому, что может это сделать наилучшим образом.

Творческие люди тоже играют. Мы не анализируем вопрос, почему возвращаемся к инвестициям или почему должны искать кратчайший путь. Мы играем, а не работаем, и длинный путь – это часто наилучший путь, чтобы попасть туда, куда мы идем, так как иногда вообще никуда не идем.

Если вы играете в какую-то игру, в которой вам не позволено изменять правила, то вполне возможно, что отсутствие собственного мнения и суровый тренинг будут для вас наилучшим выбором. Что же касается нас, остальных, то следует понимать, что правила все время изменяются и мы могли бы получать удовольствие от процесса их изменения.

Вопрос о том, как держать кисть или как смешивать краски, редко становится предметом дискуссий. Школа искусств имеет дело с отвержением, видением и преданностью своему делу. В такой школе дают как бы словарный запас, что позволит вам со знанием дела говорить о вашем творчестве, а также правила, в соответствии с которыми вы будете использовать этот словарный запас, чтобы сделать свое творчество лучше.