Как же удалось это сделать? Как, скажите на милость, вам удалось бы подчинить своей власти одну из крупнейших стран земного шара, имея для этого в своем распоряжении лишь незначительные военные силы? Ведь число англичан в Индии было очень невелико, едва ли не один человек на более чем миллион местных жителей.

Ответ прост: было создано целое собрание новых историй и стимулов, призванных изменить местную культуру. Новый правящий класс взял в оборот традиционную индийскую культуру, чтобы с ее помощью встроиться в сложившуюся на протяжении тысячелетий традицию социальной и политической стратификации. Англичане смогли подчинить Индию потому, что умело использовали пропаганду, а не потому, что имели лучшее оружие.

Истории, напоминающие мифы, подкреплялись вдохновляющими стимулами. Готовность безропотно подчиняться власть предержащим подавалась как добродетель, даже как своеобразное проявление доблести, что постоянно популяризировалось. Если ваши представления об успехе соответствуют тому, что от вас требуют те, кто стоит у власти, то стабильность общественного устройства обеспечена.

То, что я только что сказал, относится не только к Индии и политической власти колонизаторов. Национальная культура, как мы понимаем, существовала уже во времена колониализма. И это сказывалось в первую очередь на экономике. Мы и сейчас можем использовать экономику в качестве мерила, когда говорим про такие исторические периоды, как эпохи меркантилизма, империализма и капитализма. То, что делает нас достаточно богатыми, чтобы иметь поп-культуру, также определяло и то, как мы видим окружающий мир.

Наша культура, направление развития которой определялось интересами заводчиков и фабрикантов, работала «сверхурочно», лишь бы навязать нам следующие основополагающие принципы пропаганды:

● не создавай проблем;

● следуй за лидером;

● делай вид, что тебе хорошо, даже если тебе плохо;

● безропотно выполняй то, что приказывает босс, это называется работать в команде;

● подстраивайся под окружающую обстановку;

● учи своих детей повиновению;

● сиди и не высовывайся;

● доверься системе – и она позаботится о тебе;

● не взлетай слишком близко к солнцу.

Такая пропаганда буквально въедается в кожу. Она незаметно просачивается в разум и исподволь изменяет его. Вот что пишет об этом Катерина Фейк, основательница сайта Flickr:

«Что может быть приятнее, чем благожелательное внимание, с которым другие люди принимают нас; что может быть лучше искреннего сочувствия с их стороны? Что может вдохновить нас сильнее, чем теплое обращение, которое заставляет нас краснеть от удовольствия? Что пленяет нас больше, чем возможность продемонстрировать силу своего очарования? Что может вызвать большее волнение, чем полный зал впившихся в вас глаз; что потрясает больше, чем взрыв аплодисментов в нашу честь? И, наконец, что может сравниться с восторженным вниманием со стороны тех, кем восторгаемся мы? Внимание со стороны других людей сильнее любого наркотика. Оно важнее любой прибыли, желаннее любой другой формы вознаграждения. Вот почему для людей слава важнее силы и власти, а известность затмевает богатство».

Можете ли вы хотя бы представить, как босс, или учитель, или воин колониальных времен упорно навязывает эту идею своему подчиненному? Как насчет традиционной формулы «сидеть и не высовываться»? А как насчет страха неудачи, боязни критических замечаний и, конечно же, истории о падении Икара, напоминающей нам о том, что нельзя лететь слишком низко? Катерина Фейк явно несет чушь.

Индивидуальные достижения и безумие полета в творчестве идут вразрез с идеологией нашего корпоративного мира. Занимается ли человек творчеством ради славы или ради внутреннего удовлетворения, в любом случае оно воспринимается как угроза теми, кто хотел бы вынудить нас ставить на первое место страх, а не дерзкий порыв.

Нам все время навязывали, причем с невероятным упорством, мысль о привлекательности банальной работы на каком-нибудь промышленном предприятии (и не только на протяжении рабочего дня). Хотя мы время от времени выказываем свое восхищение мифологическими образами нашей привычной культуры, они все равно остаются для нас далекими и недоступными. Вы можете поклоняться Принсу, Леонарду Бернстайну или Леди Гаге, но, как правило, вы понимаете, что у вас нет возможности стать такими, как они. Они – мифические божества, а вы – обыкновенные потребители.

Вы не сразу понимаете, чем станет ваша творческая работа. А если бы понимали, то были бы экспертом, а не творцом.

Откуда приходит страх? Он идет из глубины времен, от страха диких зверей, боровшихся за выживание; от темноты и подкрадывающихся хищников. В наше время страх приобрел иной характер, навязанный индустриальной системой: страх не попасть в струю, страх перед признанными авторитетами, страх выделиться из толпы.

И лидеры нашей индустрии используют это – предлагают нам сделку: поменять наше одиночество на объятия толпы, а врожденные страхи – на стабильную зарплату. Нам предлагают взамен нашего стремления к чему-то более важному чувство защищенности, осознание того, что кто-то о нас позаботится. И за это от нас требуют всего-навсего отказаться от своей индивидуальности.

Если вы посмотрите на это более внимательно, то станет ясно, что такой обмен нельзя назвать справедливой сделкой. По моему мнению, уж лучше выбрать творчество со всеми вытекающими из этого последствиями.

То, что мы называем лестницей успеха, на самом деле не похоже на лестницу. Скорее, это какой-то набор ступеней с большими провалами между ними, через которые нужно перепрыгивать.

Те счастливчики, которые с самого начала получают поддержку хорошего наставника и имеют доступ к необходимым ресурсам, начинают быстро подниматься по этой лестнице и, если им хватит куража, могут достичь достаточно высокого положения в промышленной иерархии.

Но наступает момент, когда они оказываются на таком месте, где уже недостаточно следовать чужим инструкциям, где им приходится самим давать указания. И тогда под ногами разверзается пропасть, единственная возможность перепрыгнуть через которую – умение устанавливать правила, вместо того чтобы следовать чужим указаниям. И большинство людей застывают на этом месте, попав в ловушку – между тем местом, где они находятся, и тем, куда хотят попасть.

Стремление к популярности не заложено в человеке изначально. Мы рассчитываем на позитивную поддержку, и наша культура одобряет ту форму поведения, которая, как мы считаем, может сделать нас популярными среди других.

Могут ли быть какие-то сомнения, что это здорово, и весело, и утешительно для ребенка – пользоваться популярностью у других детей? Да, на первых порах (по крайней мере, в рамках нашей культуры) выброс адреналина, чувство удовольствия и защищенности, являющиеся следствием популярности, поистине опьяняют.

Жаль только, если сообразительный ребенок пользуется дешевой популярностью, заслужив репутацию клоуна, подметив, что его грубые шутки безотказно работают. Или представьте себе посредственного актера, который добивался успеха еще в школьных пьесах, пристрастившись к шаблонным трюкам. Обратная связь, являющаяся следствием популярности в системе, где популярность человека привыкли ставить во главу угла, может привести к зависимости, похожей на наркотическую.

Но детская сообразительность с годами исчезает, шутки приедаются. И тогда на авансцену выходят те, кто много трудится и вкладывает в свое выступление подлинный творческий подход. И что из этого следует? Давайте-ка посмотрим, как популярный человек остается популярным.

Вот как начинается этот цикл. Человек поддается соблазну и меняет творчество на кратковременное чувство довольства. Вместо того чтобы отстаивать свои убеждения, он начинает приноравливаться, подстраиваясь под вкусы публики, преподнося ей то, что она хочет услышать от него прямо сейчас.