Чуть заметный кивок. Пауза.
— В целях безопасности… Мы с хозяином так решили.
Строго говоря, решил один Виноградов, но у него не было оснований полагать, что господин Геллер будет против.
— Если что, я вас позову.
Еще один кивок — и домоправительница исчезла. Занятный типаж, что-то по мотивам Астрид Линдгрен и Агаты Кристи одновременно. Славно было бы, если, следуя канонам классических детективов, она оказалась бы тайной матерью хозяина или претендующей на часть наследства забытой первой женой его дядюшки… Или на крайний случай сексуальной маньячкой с креном в сторону некрофилии.
Увы! Это было слишком сложно, чтобы воплотиться в реальность. Поэтому Владимир Александрович направился в дом, имея цель прибавить к рутинному обходу нечто не рекламируемое.
Холл, гостиная, подсобные помещения. Дальше была кухня и, как ее называла хозяйка, «малая столовая» — туда Виноградов не пошел, поднялся на второй этаж. Кабинет хозяина, еще две комнаты, спланированные, очевидно, под будущие детские. Супружеская спальня, общая, что почему-то несколько удивило…
В конце концов Владимир Александрович нашел то, что искал, — уютное гнездышко фру Дианы Геллер. Будуар с обоями в цветочек и телефонным аппаратом в стиле начала века. Мечта студентки из провинции!
Довольно опрятно, только у кресла живописно расползлась веером стопка корреспонденции — пестрый каталог, журналы с дамами света на обложках, газета, приготовленные к оплате счета от косметички и за телефон. Поворот ключа — и открыт ящичек под туалетным столиком: шкатулка с золотом и бижутерией, разные мелочи… Кожаная папка на молнии — для документов. Какие-то полисы, справки на шведском. Паспорт. Ксерокопия диплома об окончании филфака Ленинградского государственного университета.
Стараясь сложить все, как было, Виноградов сделал несколько пометок в блокноте. Разогнулся, снимая напряжение с затекшей спины. Подошел к тому, что должно было изображать книжную полку и, видимо, оттенять интеллектуальную образованность «мадам»: символическое, не больше чем на дюжину томов, книжное вместилище даже не было заполнено. Владимир Александрович вспомнил, что в кабинете хозяина он книги видел, и хотя там присутствовали не только подарочные фотоальбомы и специальная литература, другого рода книг было тоже немного. Впрочем, говорят, что домашние библиотеки на Западе не в моде.
Не удержавшись, он провел пальцем по корешкам. Незнанский, Гумилев, Константинов… Барбара Картланд и еще что-то сентиментальное… Затрепанные, в мягкой обложке стихи:
Подлецом проподличать на воле
Иль Иванушкой промыкаться на свете…
Кто распределяет эти роли?
Кто за выбор наш потом в ответе?
Иллюстрация: колчан, подкова, темные провалы черепных глазниц.
…И каждого копьем или стрелой
К земле родной приблизили татары.
Укрыв навек то снегом, то травой.
Какой-то Виктор Балков. Тираж пять тысяч, за счет автора. Восемьдесят девятый год.
Владимир Александрович поставил томик на место. Здесь осматривать больше нечего.
Спустившись по лестнице в конце коридора, Виноградов оказался, судя по всему, в помещениях для прислуги.
Толкнул первую попавшуюся дверь — заперто. Надо же!
— Это моя комната.
В метре сбоку стояла фрекен Эльза — и черт знает откуда и как она возникла.
Достав из-под передника звякнувшую связку, экономка протянула ключ:
— Пожалуйста!
— Откройте сами, — пытаясь придать своему лицу выражение такого же презрительного высокомерия, отодвинулся чуть в сторону Виноградов.
— Прошу!
Оказавшись внутри, Владимир Александрович сразу же устремился к окну, делая вид, что его совершенно не интересуют развешанные по стенам фотографии, опрятно застеленная кровать, стройные ряды кружевных салфеток. Гибрид казармы с богадельней.
— В это окно можно проникнуть с улицы?
Фрекен Эльза молча пожала плечами.
— Надо бы поставить решетки. Вам это не будет неприятно?
Снова равнодушное молчание. Эта непробиваемая эстонка положительно выводила Виноградова из себя!
— Вы понимаете, что я говорю?
Кивок. Все ведь понимает и говорить может, но…
— Я вам не нравлюсь? Ведь правда, фрекен Эльза?
— Я ненавижу русских.
Сказано было негромко, но так, что Владимир Александрович поверил. Очевидно, у женщины были на то основания.
— Коммунистов?
— Русских.
Тут сложно было вести дискуссию.
— Покажите мне комнату шофера. Покойного.
Новый водитель Геллера был все-таки шведом и в помещениях для прислуги не жил, предпочитал ночевать дома. Поэтому стоило навестить последний приют бедняги Войтовича, пока там по-серьезному не прибрались.
Экономка повернулась, сделала несколько шагов и остановилась перед соседней дверью. Достала нужный ключ.
— У вас все комнаты запирались?
Отрицательный поворот головы.
— Это вы закрыли?
Кивок.
— После убийства?
Кивок.
— Предусмотрительно. Чувствуется, что вы — человек надежный, рассудительный. Спасибо.
Лобовая лесть, кажется, тоже не достигла цели.
— Что ж, посмотрим.
Обстановочка гостиничная, без особой индивидуальности. Порядка разве что поменьше, чем у остальных обитателей дома. Носки на батарее. Пивная бутылка. Польско-шведский словарь карманного формата в клеенчатом переплете. Инструкция к пейджеру.
— Полиция забирала что-нибудь?
— Документы.
— Ясно. Благодарю, можете опять закрыть.
Не дожидаясь реакции. Виноградов направился к лестнице.
— Ваш чай уже остыл. Я должна подогреть?
— Нет. Я предпочитаю теплый.
За общение с фрекен Эльзой надо выдавать молоко, как на вредных производствах. Шовинистка курляндская!
Из гостиной было хорошо видно, как к калитке подруливает «мерседес» хозяина.
Радовало, что господин Геллер отнесся к рекомендациям своего консультанта по безопасности с подобающей исполнительностью. Сначала из машины вылез мрачный тип, тот, что сидел сзади слева. С секундной задержкой — другой, находившийся рядом с водителем. Повертев низко ввинченными в борцовские шеи головами, они вынули руки из-за пазух и позволили охраняемым лицам покинуть салон.
Автомобиль продолжал стоять с работающим двигателем, перекрывая возможный сектор обстрела.
— Добрый день, господин Геллер! Здравствуйте, мадам!
— Здравствуйте, господин Виноградов.
Супруга хозяина ограничилась чем-то коротким и неотчетливым.
— Я вижу, работа идет? — перевела она.
— Мы стараемся.
— Надеюсь, это необходимо. Потому что уже обошлась в изрядную сумму.
Виноградову показалось, что часть этой реплики фру Геллер произнесла от себя.
— Ответы из России уже получены?
— Я полагаю, они прибудут не раньше чем завтра. Там достаточный объем, деликатные аспекты…
Владимир Александрович помедлил:
— Господин Геллер, в курсе ли вы, что полиция?..
— Да. Разумеется. Муж знает о вашем разговоре с ними.
— Каковы должны быть мои действия?
— Полиции необходимо помогать. Но муж полагается на вашу порядочность. И чувство меры. Совершенно не обязательно обременять занятых лиц ненужной информацией. Не имеющей отношения к покушению. Такие вопросы, как налоги, например…
— Благодарю. Я понял.
— Было бы хорошо, если полученные данные все-таки просмотрит сам господин Геллер.
— Есть!
Виноградов кивнул и чуть было не щелкнул каблуками — хозяевам нравится, когда прислуга демонстрирует туповатую преданность.
— У меня просьба к господину Геллеру.
— Что?
Бывшая соотечественница посмотрела на Владимира Александровича так, будто он собирается выклянчить у нее последний полтинник до получки.
— Что вы еще хотите?
