Было всего девять вечера, а она уже хотела домой – правда, ее домом на данный момент была милая квартирка, которой родители изредка пользовались, когда не хотели стоять в пробках по дороге к своему загородному дому на озере. Они предложили ей пожить в квартире столько, сколько ей будет нужно… фактически, столько, сколько она будет работать на них. Они не стали прямо озвучивать свои опасения, но было ясно, что они хотят приглядывать за ней, чтобы свести к минимуму вероятность повторения разрушительных для репутации семьи событий. Бесплатное использование квартиры стало очередным сюрпризом и еще одной нитью паутины, опутавшей ее.

«Свобода, - подумала она, - понятие весьма относительное». И улыбнулась про себя такому определению.

Келли оглядела комнату.

- А где мама?

Мистер Холлоуэй указал подбородком на столик рядом с танцполом.

- Она с Синди, - он сделал большой глоток шампанского и опустил бокал, не сводя глаз с молодой женщины, разговаривавшей с его женой. – Жаль, что ты упустила ее, Келли, - уголки его рта поползли вверх. – Она красавица.

Келли сцепила зубы и так крепко сжала свой бокал, что подумала, что он лопнет. Красотой таланты Синди не исчерпывались. Больше всего Келли стыдилась того, что даже понимая, что из себя представляет Синди, она в свое время готова была закрыть на это глаза, карабкаясь к недостижимой вершине.

Соблазнительная смесь красоты и чувственности, Синди в то же время была полным моральным уродом, но к тому времени, как ты начинал это понимать, ее клыки уже так глубоко впивались в твое тело, что вырваться без потерь было невозможно. Аферистка, едва не погубившая ее жизнь, каким-то образом в последний момент сумела избежать преследования и убедить родителей Келли, что все якобы совершенные ею пакости были не более чем выдумками чересчур усердного окружного прокурора либо превратно истолкованными словами. Келли не сомневалась, что у этой женщины в запасе было больше жизней, чем у бродячего кота. И в два раза более острые когти.

Интересный поворот судьбы – коварная блондинка в настоящее время работала у ценного знакомого ее родителей, влиятельного брокера, с которым родители хотели поддерживать близкие доверительные отношения. По неизвестным Келли причинам брокер относился к ним так же.

До чего же удобно! Для всех.

Синди открыто пользовалась своей сексуальной привлекательностью, хотя Келли знала, что она терпеть не может мужчин. А брокер ей, между прочим, в отцы годился. Она безусловно сделает все возможное, чтобы выдоить его досуха в финансовом смысле, да и в любых других тоже. Но родители Келли не хотели слышать о Синди ни единого плохого слова.

Граница между бизнесом и семьей, любовью и ненавистью, добром и злом становилась полностью размытой. Что было хуже всего, так это то, что теперь ее мать и Синди стали настоящими подругами. Подруги. Она болтали по телефону и обедали вместе. Взаимная дружба стала такой благоразумной и правильной, какой никогда не была, когда Синди просто жила и спала с их дочерью. Это было похоже на плохой эпизод из паршивого телешоу.

Келли поднесла бокал к губам, и пузырьки защекотали ее губы. Пьянящий аромат подавил ее чувства и посулил сладкое забвение. Она закрыла глаза и открыла рот и приподняла бокал, предвкушая поток глубокого облегчения, но голос ее матери, донесшийся из динамиков, заставил ее вздрогнуть.

- Келли, не могла бы ты присоединиться ко мне, пожалуйста?

Келли моргнула и опустила бокал так быстро, что добрая половина его содержимого пролилась на стойку.

Отец от души похлопал ее по спине.

- Пойдем, - он обнял ее за талию и подвел к микрофону на подиуме рядом с оркестром.

Ее мать неохотно отступила, чтобы мистер Холлоуэй с дочерью могли встать в центре сцены.

- Друзья! – загремел его голос, и на самом деле ему не нужен был микрофон. – Сегодня я самый счастливый человек из ныне живущих. У меня не только хватило здравого смысла, чтобы жениться на молодой женщине, сидевшей позади меня на занятиях по экономике сорок лет назад…

Ее мать, одетая в ослепительное платье от Веры Вонг, захлопала глазами и блистательно изобразила скромницу в ответ на улыбку мистера Холлоуэя, хотя в реальной жизни она легко могла несколькими просчитанными словами уничтожить любого соперника. Наглости и упорства ей было не занимать, нужно было отдать ей должное.

- Ну а теперь мне повезло, и я могу отпраздновать событие, которого Холлоуэй Реалти поджидало несколько долгих лет. Наконец-то мы празднуем продажу Форд Билдинг!

Раздались аплодисменты.

- Это сделка всей моей жизни, и я особенно горжусь тем, что наша дочь принимала в ней участие.

Келли не могла поверить собственным ушам и надеялась, что охвативший ее шок не очень явно отражается на ее лице.

- Последние несколько лет были сложными для нее…

От согласного гула толпы щеки Келли зарделись, и ей внезапно захотелось заткнуть рты всем, сидящим в зале. Сложными? Да они и представить себе не могут, насколько!

- Но она сумела их преодолеть, - отец повернулся к ней и посмотрел на нее таким взглядом, который можно было назвать… ласковым?

- И мы на самом деле так гордимся ею, что я и ее мать приняли решение сделать ее партнером в Холлоуэй Реалти.

На этот раз аплодисменты были более сдержанными и вежливыми, но Келли не расслышала бы их, даже если бы они гремели как гром. У нее голова кругом шла. Партнер?

Мистер Холлоуэй полез в карман смокинга и извлек оттуда ослепительно белый конверт. Как заправский шоумен, он поднял его повыше, чтобы всем было видно.

- Твоя доля комиссионных, - он помпезно передал конверт Келли и расплылся в улыбке.

Мать подняла бокал с шампанским.

- За первую в череде еще более крупных сделок!

Толпа повторила тост и Синди, нахальная сучка Синди, стоявшая в первом ряду, подняла свой бокал и подмигнула Келли, признавая ее замечательное достижение.

Келли уставилась на нее и позволила каждому грамму ненависти излиться наружу. Теперь ее трудно было чем-то удивить, но она была очень удивлена и шокирована тем, что у Синди хватило наглости показаться здесь сегодня.

Все еще потрясенная словами отца, Келли вернулась в события текущего момента, привлеченная громким треском микрофона. Она оглядела море лиц – это были те самые люди, которые ничем не помогли ей, когда ее бизнес шел ко дну. Эти люди не проявили к ней никакого участия, и глядя на них она не чувствовала ничего, кроме пустоты.

Ее отец энергично вскинул руку в воздух, заканчивая свое выступление. В точности, как декан ее факультета на выпускном вечере. Что тогда, что сейчас Келли подавляла желание сойти со сцены и освободить место для кого-то другого.

- Спасибо, - пробормотала Келли в микрофон, пытаясь не думать о бокале, который все еще стоял на барной стойке. Ей пришлось напомнить себе, что она тяжко трудилась и заработала эти деньги, так что ничего неправильного в том, чтобы взять их, нет. Хотя все, что касалось сегодняшнего вечера, ощущалось неправильным.

Оркестр снова заиграл, и Келли повернулась, чтобы поговорить с мамой, но обнаружила, что та уже вовсю беседует с коллегой из крупной риэлтерской фирмы. Она смеялась во всех нужных местах и выдавала даже самые крохотные порции информации очень дозировано, как скупец, которому жаль расставаться даже с малюсенькой монеткой, но поневоле приходится делать это, чтобы расположить к себе людей. Келли прекрасно это понимала. В конце концов, она сама так поступала бесчисленное количество раз. Она даже поежилась, увидев в матери свое отражение.

Эти столпы общества, стервятники, пришедшие сюда в том числе и за бесплатной выпивкой, снова были ее коллегами. Многие из них были алкоголиками, а большинство были помешаны на работе. С их наполеоновскими планами, давно и прочно забытой личной жизнью и завышенным самомнением. Каждый из них готов был продать душу дьяволу, если это принесло бы им хорошие комиссионные. И она снова сделалась одной из них.