– И что было потом?

– В наказание нас отправили лущить кукурузу. Отец подвел нас к молотилке и сказал: «За работу, ребятки, и не смейте уходить, пока закрома не будут пусты». Вечером он, похоже, сжалился над нами. А может быть, мама вступилась за нас. Но вот что я вам скажу: никогда больше не было у меня на руках таких волдырей.

Кристофер все это время исподволь наблюдал за Джудом. Мальчуган приподнялся на скамейке и, вытянув шею, глазел по сторонам. Со всей непосредственностью двенадцатилетнего ребенка он следил за рассказчиком и зачарованно слушал его, зажав в зубах пустую вилку. Он смеялся вместе со всеми, впервые ощущая причастность к общему веселью, и на лице его было написано несказанное блаженство.

Когда Оррин закончил, Джуд сказал, обращаясь к Джои:

– Я думал, что все деды очень, как бы тебе сказать, нудные, что ли, но твой – просто классный старикан.

Джои улыбнулся и ответил:

– Да, я тоже так думаю.

На десерт подали арбуз, потом устроили состязание – кто дальше плюнет арбузные семечки. Выиграла Сильвия. В качестве приза она получила коробку с бенгальскими огнями.

Поиграли еще немного в волейбол и крокет, а когда опустился вечер, доели остатки и начали убирать двор и кухню. К тому времени как все отправились в Сэнд-Крик-парк, в доме все сияло, посуда была вымыта и расставлена по местам.

– Эй, Крис, можно, я поеду с тобой и Джудом? – спросил Джои.

– Конечно.

– А для меня местечко найдется? – подоспел Ллойд.

– Еще бы. Садитесь.

Ли поехала со своими родителями, Дженис – с подругами. Процессия вырулила на улицу, когда солнце уже зависло над горизонтом и округу время от времени оглашали звуки праздничного фейерверка.

В парке Сэнд-Крик, огромном бейсбольном комплексе с множеством игровых полей, яблоку негде было упасть. Паркинг был уже забит машинами, а новые все прибывали, и легкая пыль, которую они вздымали своими колесами, ложилась, словно пушок, на их капоты. Небо уже утратило яркие краски и было похоже на ирис, который слишком долго держали в воде. От песка еще шло тепло, но оно, поднимаясь, тут же растворялось в вечерней прохладе. Вдалеке, меж деревьев, мерцали огни начавшегося карнавала. Доносился его веселый заманчивый гомон, время от времени прерываемый пробными залпами фейерверка. Между машин сновали дети. Взрослые шли на карнавал пешком. Старики несли с собой складные стулья.

Джои и Джуд рванули вперед, увлеченно беседуя и предвкушая удовольствие от карнавала.

Семенивший за ними Ллойд заметил, обращаясь к Крису:

– Эти двое, кажется, неплохо поладили.

– Лучше, чем я ожидал.

Сзади раздался возглас Ли:

– Эй, вы, подождите нас.

Так получилось, что Ли оказалась рядом с Кристофером и уже не покидала его до конца вечера. Ллойд замедлил шаг, и они поравнялись с родителями Ли.

– Хотите сходить на карнавал? – спросила она стариков.

Пег ответила:

– Нет, думаю, мне на сегодня хватит впечатлений. Я где-нибудь присяду и дождусь фейерверка.

Оррин и Ллойд согласились с ней.

– Вы не против, если мы ненадолго вас покинем? – спросила Ли.

– Нет, конечно. Веселитесь, – ответила мать.

– Мы вас потом разыщем.

И они пошли по пыльной траве туда, где мигали разноцветные неоновые огни, пахло попкорном и грохотала музыка. Весь день они провели на людях; сейчас, впервые оказавшись вдвоем, они невольно замедлили шаг.

– Спасибо за сегодняшний праздник, – сказал он, – и особенно за то, что разрешили взять с собой Джуда.

– Не стоит благодарности. Я была рада вам обоим.

– Вряд ли он когда-нибудь испытывал нечто подобное. Насколько мне известно, у него нет бабушек и дедушек. Я наблюдал за выражением его глаз, когда ваш отец рассказывал свою историю. Малыш был просто околдован.

– Мы все так часто слышали ее, что уже знаем наизусть.

– В том-то все и дело. Я хотел, чтобы он увидел, что такое настоящая семья, и вы сегодня как раз и продемонстрировали ему это.

– Можешь привозить его в любое время.

– Похоже, они с Джои нашли общий язык. К концу дня они уже болтали и смеялись, как давние приятели.

Когда они подошли к лужайке, где проходил карнавал, Крис украдкой оглядел Ли. Перед выходом из дома она подкрасила губы; свитер она перекинула через руку. Карнавальные огни ложились бликами на ее лицо, отражаясь в глазах, которые становились все печальнее по мере того, как всеобщее веселье нарастало. Интуиция подсказывала ему, что сейчас она думает о Греге. Возможно, вспоминает его еще мальчишкой, который упрашивает прокатить его еще раз на аттракционе, просит денег на сладости. Интересно, сколько раз на Четвертое июля приводили сюда родители маленького Грега Рестона? Наверное, каждый год. Это была традиция. Она и теперь жила, но уже без него.

Ли вдруг остановилась на полпути, невидящим взглядом уставившись в пустоту.

– Что-нибудь хотите? – спросил Крис. Вопрос прозвучал глупо, но что еще мог он сказать?

Она покачала головой и сделала несколько шагов вперед – видимо, пытаясь скрыть слезы.

Он догнал ее и положил руку ей на плечо.

– Когда Грег был маленьким, вы приводили его сюда каждый год на Четвертое июля… Я угадал?

Она молча кивнула и заговорила не сразу.

– Конечно, можно взять себя в руки, пережить и такой день, как сегодня. Изображать радость и веселье. Но в последний момент перед тобой возникают силуэты прошлого, и вот уже кажется, что сейчас из толпы выбежит твой малыш и кинется тебе навстречу.

– Наверняка он представляется вам восьмилетним.

– Восьми-, девяти-, десятилетним… не имеет значения. Он подбегает, просит еще денег на аттракционы. Мне кажется, виной всему – запахи. Очень часто именно знакомый запах вызывает в памяти дорогие сердцу образы. Ты не замечал этого?

– Да, запах в нашей ванной до сих пор напоминает о Греге. Именно в ванной, а не в комнатах. Такое впечатление, что запах его лосьона въелся навечно в эти стены.

Они стояли не двигаясь, и он не убирал руку с ее плеча, а мимо все шли и шли люди. Продавец в белом фартуке и белом бумажном колпаке катил тележку, уставленную рожками с розовой сахарной ватой.

– Давайте-ка сходим на аттракционы, – предложил Крис.

– Мне что-то не хочется.

– Мне тоже, но давайте все-таки попробуем.

Она повернулась к нему, и его рука соскользнула с ее плеча.

– Мне не хочется, Кристофер.

– Как насчет чертова колеса?

Она посмотрела на колесо, что маячило впереди, и поняла, что Крис прав: только так можно преодолеть тот эмоциональный барьер, о который она споткнулась.

– Ну хорошо. Только боюсь, что со мной тебе не будет весело.

Он купил целую полоску билетов, оторвал четыре, и вскоре они уже сидели в кабинке. Глаза Ли оставались сухими, но чувствовалось, что это дается ей большим усилием воли. Они сидели, не касаясь друг друга, свесив голые ноги, и машина медленно, рывками, поднимала их над землей, пока внизу заполнялись другие кабинки.

– Я много читал о том, что такое горе и как его пережить, – сказал Кристофер. – Самое трудное – это первая встреча со знакомыми местами, напоминающими о близком человеке. Поэтому не надо сразу рваться туда. Героизм здесь неуместен. Нужно, чтобы прошло какое-то время.

– Я вовсе не воображаю себя героиней, – возразила она.

– Неужели? А кто подбирал цветы для гроба? Кто кинулся разбирать вещи в его спальне? Более того, вы устроили этот пикник – так, как это было всегда при Греге. Может, вам стоит немного поутихнуть и не испытывать свои силы? Черт возьми, Ли, я все время наблюдал за вами, и вы меня просто поражаете. Я восхищаюсь вашей силой и ума не приложу, откуда в вас это. Но сегодня, кажется, вы надорвались.

Гнев ее вспыхнул мгновенно. Рыжеватые глаза засверкали.

– Как ты смеешь критиковать меня! Ты же не испытывал ничего подобного! Ты не знаешь, что это такое!

– Нет, не испытывал и не знаю. Я только хотел сказать, что от вас не требуется быть суперженщиной.