Это ли не сила? Пожалуй, уместно было бы даже сравнение со скалами Гибралтара. Но и скала может дать трещину, если давление на нее окажется избыточным.

Подъезжая к дому миссис Рестон в тот трагический июньский день, Кристофер Лаллек никак не мог сообразить, как же все-таки сообщить ей страшную весть о том, что она потеряла еще одного ребенка. Ничего утешительного он так и не придумал.

Дом Рестонов находился недалеко от станции – всего в двух милях. Почти всю дорогу Кристофер проехал словно в забытьи, но сейчас, свернув на Бентон-стрит, разволновался и, словно очнувшись, стал настороженно разглядывать окрестности. Путь его лежал по тенистой улице, что шла вдоль излучины Миссисипи; по обе ее стороны тянулись старинные, ухоженные дома. Миссис Рестон жила в нескольких кварталах от Ферри-стрит, дом ее выходил окнами на юго-запад. Это был чудесный старинный домишко, с черными ставнями и украшавшим парадный вход цветником, выложенным из желтого кирпича и засаженным красной геранью. Во дворе росли мощные клены, кроны их были подстрижены так идеально, что издалека деревья напоминали леденцы на палочке. Вокруг стволов, в выложенных кирпичом цветничках, белели петунии. Газон возле дома был аккуратно подстрижен, но возле обочины явно засыхал, и сейчас там как раз вовсю старался вибрационный разбрызгиватель, который не пощадил ни ветрового стекла автомобиля, ни локтя Кристофера, выставленного в окно.

Кристофер притормозил возле гаража, стоявшего особняком от дома. Дверь в гараж была открыта. Рядом с пятилетней давности голубым «понтиак-седаном» миссис Рестон, на бампере которого рыжей краской было выведено: «Цветы делают нашу жизнь прекраснее», нашлось место и для автомобиля Кристофера.

Крис заглушил мотор и некоторое время сидел молча, уставившись в полумрак гаража, разглядывая нехитрую утварь: лейки и шланги, садовую тележку, мешок с углем, верстак покойного мужа с инструментами, старый желтый велосипед – вероятно, Грега.

Крис почувствовал, как вновь подступает к горлу ком, словно он только что проглотил пинг-понговский шарик. Стало трудно дышать, впечатление было такое, что грудь стянули невидимым тросом.

Черт возьми, Грег, ну почему ты не надел шлем?

Какое-то время он еще сидел в машине, машинально думая о том, что миссис Рестон не следовало бы держать гараж открытым – с улицы сюда мог зайти кто угодно и поживиться хранившимся здесь скарбом. Он вспомнил, что Грег частенько журил мать за это, но она лишь отшучивалась: «Вот уже двадцать лет я живу в этом квартале, и никто у нас не запирает гаражи. Да и что у меня можно украсть? Кому нужен этот хлам? Если кому что и приглянется, пусть забирает».

Но Кристофер, будучи полицейским, хорошо знал, какую опасность таят в себе открытые двери. Знал это и Грег.

Кто теперь будет предупреждать ее об этом? Кто напомнит, что пора менять масло в машине? Кто заменит фильтр в печи? Починит шланг?

Кристофер вытер глаза, вновь надел темные очки и, тяжело вздохнув, открыл дверцу автомобиля.

Раскаленный асфальт жег подошвы его голубых резиновых шлепанцев. Крису вдруг стало неловко: его пляжный наряд был сейчас совершенно не к месту. Он застегнул рубашку на все пуговицы, вышел из гаража, и тут ему под ноги попался садовый шланг, который должен был починить Грег.

Улегшиеся было чувства вспыхнули с новой силой.

О Боже, неужели любое напоминание о Греге будет таким болезненным? Но ведь отныне вся жизнь будет пронизана ими, и каждое будет рождать жгучую тоску и слезы.

Он переступил через шланг и направился к дому.

Дверь была открыта.

Он постоял на пороге, собираясь с духом. Из глубины дома доносилась негромкая мелодия Нейла Даймонда. Сквозь сетку двери он разглядел стоявший вдали кухонный стол, из кухни дверь вела в тенистый сад, где они с Грегом собирались устроить пикник на Четвертое июля. На столе в кухне лежал букет цветов, на спинку стула был брошен свитер, стояла баночка кока-колы, а поверх кипы книг лежал кошелек – миссис Рестон явно собиралась уходить.

Где-то в доме зашумел водопроводный кран. Донесся женский голос, подпевавший Нейлу Даймонду, потом он умолк за дверью спальни.

Крис все стоял на крыльце, вдыхая сладкий аромат герани, высаженной в цветнике у двери.

Перед глазами упорно маячила черная кнопка звонка.

Никогда в жизни Кристофер Лаллек не испытывал большего страха, чем сейчас, перед этой зловещей кнопкой.

Так и не отважившись нажать на нее, он постучал – так ему показалось уместнее – и стал ждать, а в горле по-прежнему стоял ком.

Ли Рестон выключила воду, протерла кран, повесила полотенце и слегка тряхнула головой, наблюдая в зеркале, как ложатся на свои привычные места прямые темные пряди волос. Иногда она подумывала о том, чтобы отпустить их подлиннее, изменить прическу, сделать завивку, но знала, что С кудрями вряд ли уживется. Волосы ее всегда ложились по-своему, и короткая простая стрижка а-ля Джули Эндрюс шла ей как нельзя лучше, особенно в сочетании с детскими веснушками, которые высыпали на ее лице каждое лето. Она развязала узел, которым была стянута на талии ситцевая юбка, поправила простую белую блузку и подвигала в ушах крохотные золотые сережки – так, как учили еще тогда, когда она только проколола уши, много лет назад.

Напевая, она погасила свет в ванной и прошла в спальню; она смачивала руки лосьоном, когда вдруг услышала стук в дверь.

– Иду! – крикнула она и посмотрела на часы. Уже без пяти двенадцать, а в полдень ей надо быть в магазине. Хотя ничего страшного и не произойдет – ее сестра Сильвия уже там и пока управится одна. Сестры не придирались друг к другу по пустякам.

Ли поспешила к двери, обдумывая на ходу, не придется ли все-таки покупать новый шланг. Этот паршивец Грег уже три раза обещал приехать посмотреть, в чем там дело, но так до сих пор и не объявился.

Выйдя в прихожую, она очень удивилась, разглядев за дверью приятеля сына.

– Кристофер! – улыбнулась она, открывая решетчатую дверь. – Что ты здесь делаешь? Я думала, вы с Грегом отправились на озеро. Заходи же.

– Здравствуйте, миссис Рестон.

– Его здесь нет, если ты за ним. Он обещал сегодня приехать, поменять насадку на шланге, но пока так и не появился. Впрочем, может, и заглянет. Ты подожди его, если хочешь.

Крис вошел в дом – в плавках и дикой расцветки рубашке, в нелепых резиновых шлепанцах на голых волосатых ногах. В его зеркальных очках Ли увидела свое искаженное отражение.

Она стояла перед ним, все еще втирая в руки лосьон, благоухающий цветочным ароматом, и озабоченно думая о том, что пора уже все-таки отправляться на работу.

– Я так поняла, что у тебя выйдет присоединиться к нам четвертого. Это было бы здорово. Мы хотим попробовать зажарить на гриле индейку с чесночной начинкой. А потом, если не потеряем сознание от запаха, сможем поиграть в волейбол. Как тебе?

Крис не ответил. Очень медленно он снял очки. Ли тотчас же обратила внимание на его заплаканные глаза.

– Кристофер, что случилось? – Она подошла к нему.

Он с трудом проглотил слюну; кадык его дернулся так, будто кубик льда плюхнулся в стакан с водой.

– Миссис Рестон…

Она знала об этом молодом человеке гораздо больше, чем он думал: знала о его безрадостном детстве, о родителях, которые относились к нему как к непростительной ошибке своей молодости.

– Кристофер… – Она тронула его за руку, мысленно позволив себе задержаться: пусть Сильвия поработает одна еще немного. – Тебе нужно со мной поговорить?

Он прокашлялся, взял ее руки в свои и крепко сжал их. Они еще были скользкими от лосьона и пахли жимолостью.

– Миссис Рестон, боюсь, у меня плохие новости. – Он решил, что не стоит тянуть и лучше выложить все сразу. – Произошла страшная авария. Грег погиб.

В ее лице не дрогнула ни черточка. Даже взгляд не изменился.

– Грег? – переспросила она твердым голосом, словно ей сообщили нечто ее не касающееся.

– Мне очень жаль, – прошептал он.