Литмир - Электронная Библиотека

— Шпионские страсти?

— Не знаю. Но завтра в половине десятого мы с тобой должны быть у шефа — они с этим Костолевским так договорились. Имеешь возражения? Нет? Будь здоров!

— До свидания. Спокойного дежурства…

* * *

— Послушай, ты вообще что-нибудь в электронике понимаешь?

— Смутно! — не стал набивать себе цену Виноградов. По существу, слово «электроника» вызвало у него в первую очередь ассоциации с детским телевизионным фильмом и с резиновыми изделиями контрацептивного назначения, которые этой электроникой проверялись. Если, конечно, верить надписи на упаковке.

— Оно и заметно…

Костолевский оказался вполне приличным парнем года на три моложе Владимира Александровича. Раньше они не встречались, но сразу же вспомнили общих знакомых — тот уволился в коммерцию, этот сидит, еще один в Городском собрании, депутатом, — и ледок взаимной профессиональной настороженности был сломан.

Бывают люди, которые сразу активно не нравятся, так вот представитель «старших братьев», наоборот, с первого взгляда внушал симпатию. Очевидно, у него не было проблем с вербовками, особенно среди дамского контингента.

Пролистав полученные из рук щетинистого подполковника, исполнявшего обязанности начальника отдела милиции, документы, Костолевский вежливо поблагодарил присутствующих, заверил, что доведет до своего руководства самые лестные отзывы о работе местного уголовного розыска и отдела в целом, а затем попросил разрешения обсудить детали дальнейшего взаимодействия непосредственно с капитаном Виноградовым.

Филимонов не возражал, отметив только для порядка, что следовало бы поставить в известность следователя, но и он вполне удовлетворился заверениями, что сотрудничество будет носить не процессуальный, а исключительно агентурно-оперативный характер. Словом, встреча прошла в неформальной, дружественной почти обстановке.

Откланявшись, гость последовал за Владимиром Александровичем на его рабочее место и теперь помогал хозяину опустошать вторую бутылку «Херши». Виноградов пил жадно и много — в прямой причинно-следственной связи со вчерашним криминально-поэтическим времяпровождением, Костолевский поддерживал его из вежливой солидарности.

— Знаешь, давай по порядку.

— Что ты имеешь в виду?

— Ничего. Кроме того, что я-то так и не понял, в связи с чем имею честь…

— Ну я же сказал вашему руководству: покойный работал на достаточно режимном предприятии, необходимо отработать, не связано ли его убийство… сам понимаешь с чем. Тем более иностранная валюта, происхождение которой не установлено.

— Ага! Опоздал.

— В каком смысле — опоздал?

— Лет на десять. Вот лет десять назад я бы тебе поверил, потому что — да! А сейчас?..

Гость отдал должное мнению собеседника, потом обезоруживающе рассмеялся:

— Неприятности нужны?

— Нет! — твердо и моментально отреагировал Виноградов. Уж что-что, а создавать проблемы ведомство Костолевского умело.

— Тогда не суетись. И не показывай на каждом углу, что такой умный… В институт, где Прохоров работал, идти собираешься?

— Допустим.

— Не ходи пока. Пожалуйста…

Виноградов изобразил неопределенный перекос лица, означающий, что он лично человек подневольный и если начальство или следак прикажут, то…

— Денек повремени. Это не приказ, естественно, — просьба! И не обижайся, ладно?

— Обидишься на тебя, как же! Себе дороже.

В робость Владимира Александровича коллега из параллельного ведомства не поверил.

— Подожди… Ты ведь, кажется, сумку ищешь?

Особой какой-то мистической проницательностью Костолевский не поразил — из первичных протоколов это было ясно и самому начинающему оперативнику.

— Допустим…

— А давай ты ее найдешь? — полуспросил-полупредложил контрразведчик. — Сегодня. Чтобы не было мучительно стыдно за бесцельно прожитый рабочий день?

— Давай! — Виноградов, в сущности, человеком был покладистым, хотя и знал, что бесплатный сыр попадается только в мышеловке.

— Скажем, после трех?

— А можно раньше?

— Боюсь, не успеем, — сожалеюще вздохнул Костолевский и даже развел руками.

Диалог все больше напоминал сценку из репертуара театра абсурда. Владимир Александрович снова почувствовал себя идиотом, но из роли не выходил:

— Жаль! А идти далеко?

— Ну, постараемся, чтоб не очень. Скажем… — Гость на несколько мгновений задумался. А потом принял решение: — Скажем, в соседнем доме с «Мутоном» есть мусорные баки. В проходном дворе. Вот там!

— Можно прямо сейчас идти? Чего ждать-то?

— Слушай… Я тебя просил не показывать, какой ты умный. Но и дурака из себя корчить, ради Христа, не надо!

— Прошу прощения, — искренне извинился Виноградов. С его стороны имелся определенный перебор, но найти нужный тон в такой ситуации оказалось достаточно сложно. — Нет, серьезно… А последний вопрос можно?

— Полагаю, мы договорились?

— Да, естественно. Только определи еще раз условия.

— Ну какие могут быть условия, что ты! Просто просьба: не соваться без моего ведома в институт. Впрочем, возможно, что мы с тобой завтра вообще вдвоем туда наведаемся. Но я позвоню сначала…

— А на кабельное? Где покойный подрабатывал?

— Тем более. — Собственно, студия располагалась прямо в здании НИИ и ответ на вопрос подразумевался.

— Я всегда готов пойти навстречу доблестным органам госбезопасности! — поставил точку под актом о капитуляции Виноградов.

— Наслышан, — с холодком отреагировал Костолевский. Чувствовалось, что кое-какие справки он перед беседой с норовистым оперуполномоченным навел. — Значит, договорились. Ты хотел что-то спросить?

— Это так, для сведения… Оттуда много чего пропало, из сумочки этой?

— Ничего, — с непонятным Владимиру Александровичу сожалением ответил гость. — Все, что было — там и есть. Слово офицера!

Почему-то Виноградов ему поверил…

В принципе, для Водолеев этот день был удачным: судьба иногда идет навстречу совестливым натурам, избавляя их от проблемы выбора и нравственных терзаний. Владимир Александрович еще не успел осознать себя в роли подлещика, заглотившего аппетитную с виду наживку, которая на поверку могла оказаться даже и не червяком, а простой красненькой ниточкой, как в отдел привезли зарплату.

Эт-то было, надо сказать, событие!

О том, что секретарь-бухгалтер уехала за деньгами, народ узнал еще до утреннего развода. Сотрудники прибывали в дежурку куда дисциплинированнее, чем по боевой тревоге, — хромые, больные-увечные, откомандированные и числящиеся на учебе клубились по кабинетам и местам общего пользования. Заместитель по борьбе, то есть по работе с личным составом, профилактически вылавливал ранее замечавшихся и склонных, туманно намекая им на последние приказы министра и общую трезвенную политику Главка, сержант-рукопашник занял исходную позицию у кассового окошка с ведомостью динамовских взносов…

Пользуясь случаем, опера зажимали в углах опрометчиво оказавшихся в зоне досягаемости участковых и методом сочетания кнута и пряника выжимали из них многочисленные справки по нераскрытым преступлениям и наиболее склочным «заявам» граждан.

Вызванных ранее на этот день свидетелей и потерпевших заворачивали прямо от входа, особо и не задумываясь над изобретением благовидных предлогов, — словом, за редким исключением, до выдачи денег никто не хотел, а после нее — никто не мог сколько-нибудь продуктивно работать. Промежуток между указанными выше двумя состояниями занимало время нахождения в очереди…

— Шеф, дайте мне кого-нибудь!

— Ну кого? Кого? Самому, что ли, пойти?

Конечно, Владимир Александрович начальника уголовного розыска понимал: копаться в мусорных бачках добровольцев не найдешь, а приказывать — по меньшей мере неэтично. Тем более сегодня.

— К тому же, ты только что говорил, что не уверен…

— Посмотреть-то все же стоит.

— Ну и смотри! — Вся эта история с Костолевским майору нравилась ничуть не больше, чем Виноградову, от этого он и злился, шагая из угла в угол по кабинету. — Зарплату получил?

54
{"b":"255018","o":1}