Под влиянием Клавдии Алексеевны, в гусарский монастырь для собрания точных данных о готовящемся интересном событии был командирован Андрей Михайлович, физиономия которого, если не считать некоторой странной легкой зелени под глазами, приняла прежний вид.
Андрей Михайлович заставил себя упрашивать.
— Ах, мне совсем не хочется туда ехать! — ответил он, сделав кислую гримасу, но с заметно заблестевшими глазами. — Что я там с этими господами буду делать?
— Как что?! — воскликнула Клавдия Алексеевна. — Узнаете все подробности… Вы видите, что вашей жене это интересно!… Для нее должны!
— Но ведь там все такие пьяницы… Непременно будут заставлять пить, а я этого терпеть не могу…
— Ну, рюмочку-другую можешь, ничего! — разрешила Елизавета Петровна.
— Ах, мамочка, как мне неприятно! Только для тебя я это и делаю! — говорил он чревовещательным голосом из спальни, торопясь переоблачиться из халата в пальто. — Помни, еду исключительно только для того, чтобы доставить тебе удовольствие!
Клавдия Алексеевна осталась ждать возвращения Андрея Михайловича, и, к удивлению обеих дам, через какие-нибудь полчаса дрожки его опять застучали под окнами.
— Как вы скоро съездили? — встретил его возглас Клавдии Алексеевны.
— Меня ждала жена, Клавдия Алексеевна!… — внушительно ответил он, подходя к Елизавете Петровне. — Понюхай!… — добавил он, наклоняясь и дыша последней прямо в лицо.
— Табачищем несет… — ответила та, исполнив его просьбу и сморщившись. — Фу, ты, Господи, точно из трубки затянулась! Даже голова закружилась!
— А вином пахнет?
Елизавета Петровна отстранилась в сторону и нюхнула еще раз раскрывшийся сомовий зев мужа.
— Нет!
— Ни капельки не выпил! — с торжествующим видом произнес Андрей Михайлович. — Приставали, уговаривали — нет, отбоярился! Прямо едва вырвался!
— Ну а насчет свадьбы что? — замирающим голосом спросила Клавдия Алексеевна.
— А насчет свадьбы ничего: свадьбе не бывать! — равнодушно ответил Андрей Михайлович.
Гостья вскочила, хозяйка откинулась на спинку своего стула.
— Как не бывать? Почему?
— Невеста пропала… Исчезла неизвестно куда!
В гусарском «монастыре» Андрей Михайлович застал всех встревоженными и молчаливыми; о выпивке не было и речи, и только по этой причине Штучкин не задержался долго и вернулся таким добродетельным.
Светицкого он не видал: тот со вчерашнего вечера носился неизвестно где в поисках Лени; Курденко же обронил всего пару слов, что она вышла вчера из дома за покупками и не вернулась: что с ней случилось и где она, никто не знал и не догадывался.
Пропажа Лени произошла следующим образом.
Утром, разбирая узлы со своими вещами, Леня наткнулась на пакет с надписью «Лене после моей смерти».
Она сделала было движение его вскрыть, но задумалась и, держа его в руке, отворила дверь своей горенки и попросила Смарагда Захаровича зайти к ней.
Шилин был так заботлив и внимателен к ней, так от души обрадовался известию о сватовстве Светицкого, что Леня сама стала отвечать ему искренним, хорошим чувством и полным доверием.
— Вот, Смарагд Захарович, — сказала она, протягивая ему пакет, — это отдала мне Людмила Марковна!… — Она подробно передала, как все происходило. — Не знаю, вскрыть или нет?
— Лучше погодить… — ответил Шилин. — Деньги тут… порядочно денег!… — Он взвесил их на руке. — Человечишко господин Пентауров больно пакостный, не выдумал бы чего. А тут печать цела и собственноручная надпись покойницы есть… Коль и завещания нет — дело чистое!
— Спрячьте его у себя!… — попросила Леня. — А квартальный не приходил больше?
Шилин усмехнулся.
— Нет, а коль без меня явится — вот-с вам копийка с вашего документика, я ее снял и засвидетельствовал! — Шилин достал из кармана бумагу и передал ее Лене. — Приберите ее у себя к сторонке, авось не понадобится!
— Спасибо вам! — произнесла Леня. — Сколько хлопот я вам наделала!
— Что за хлопоты, пустяки! — ответил Шилин. — Может, что-нибудь требуется вам? Вы не стесняйтесь!
— Нет, нет, ничего, спасибо! Я в лавку сейчас собираюсь идти. Купить кое-что надо…
— Для венца?
— Да… — слегка смутясь, сказала Леня.
Шилин, улыбаясь, глядел на нее:
— Очень хорошо-с! К обеду ждать будем; Мавра вас чем-то угостить хочет!
— Непременно вернусь: здесь близко!
Леня надела легкую накидку и шляпу и ушла, но ни к обеду, ни после него она не вернулась.
Не знал, что думать, Шилин, знавший, что знакомых у Лени в Рязани не было, прождал часов до четырех и отправился обойти лавки, торговавшие подходящими товарами; ни в одной из них его жилички не видели. Смарагд Захарович вернулся домой и, видя, что уже смеркается, велел заложить лошадь и на беговых дрожках поехал в гусарский монастырь к Светицкому.
Светицкий всполошился: в тот день он Лени совсем не видал. Еще больше встревожился он, узнав из рассказа Смарагда Захаровича то, что не было ему сообщено Леней, — о поступке с нею Пентаурова и о подаче им заявления о бегстве ее. О краже вольной Шилин, разумеется, умолчал и повторил о ней то же, что сказал Лене.
— Что же могло с ней случиться?! — произнес Светицкий. — Что вы предполагаете?!
— Ума не приложу! — ответил Шилин. — О разбойниках у нас не слыхать, а если б и были — тело давно нашлось бы: ведь, почесть, среди города пропала! И корысти убивать не было никакой…
— Ну-ну?
— Не господина ли Пентаурова тут штука?
— И я то же подумал! — воскликнул Светицкий.
Весть Шилина заставила его было побледнеть, теперь же вся кровь бросилась ему в голову.
— Убью я его! — едва выговорил он от прилива ярости. Светицкий бросился к стене, сорвал с нее саблю и хотел бежать к двери, но Шилин заступил ему дорогу.
— Погодите, барин! С тем расчет не уйдет, сперва о Леониде Николаевне думать давайте!
— Где она может быть?!
— Вот и помозгуем. Поедемте ко мне, посидим, подождем, может, вернется еще она, а там сообразим, что делать…
Спокойствие Шилина подействовало на Светицкого. Он нахлобучил фуражку и вместе со Смарагдом Захаровичем на его же дрожках поехал к нему.
Шилин сейчас же послал работника за Стратилатом с Агафоном и Тихоном; те явились и, видя перед собой офицера, кучкой остановились у двери. Хозяин сообщил им об исчезновении Леониды Николаевны.
Стратилат даже присел от испуга; Тихон застыл с разинутым ртом, Агафон охнул так, что дрогнули стекла, и сжал кулаки.
— Пособите искать, други!… — закончил свои слова Шилин.
— Никто, как Пентауров-барин! — вскрикнул, придя в себя, Стратилат. — Крест сыму, что он!
Меривший все время комнату из угла в угол, сумрачный, что ночь, Светицкий круто остановился.
— Слышишь? — обратился он к Шилину. — Он, он это, каналья!
— Больше некому! Кто ж еще на такую пакость способен? — отозвались Агафон и Тихон.
— Барин, не взыщите, что сядем при вас… — сказал Шилин. — В ногах правды нет, а подумать, как след, время надо не мало!…
— Что вы, пожалуйста?… — пробормотал Светицкий. — Я у вас гость, вы хозяин!
Долго совещалась, усевшись вокруг стола, шилинская компания.
Порешили прежде всего разузнать, не ездил ли кто-либо в тот день в Баграмово и не было ли с проезжими чего подозрительного.
Стратилат и Агафон взялись обойти все попутные дворы по улицам до лавок и разведать, не происходило ли на них чего особенного. Тихон вызвался напоить Маремьяна до положения риз и допытаться до истины: без его участия Пентауров обойтись никак не мог.
Светицкий не вмешивался и все ходил, прислушиваясь к говорившим.
Окончив советоваться, все разошлись; прилег, не раздеваясь, на диванчик и Смарагд Захарович, а Светицкий все шагал, и Шилин видел, что он то останавливался перед иконами, хватал себя за голову, бормотал молитвы и угрозы кому-то, то опять маятником мотался от стены к стене.
Глава XXX
Леня как в воду канула.
