По-прежнему к Олегу приходили за советом или просто так. Олег всех радушно принимал. Похоже, что он, как и я, очень не любил одиночество. Особенно духовное. Мне запомнился припанкованный паренек моего возраста с белой крысой на плече. Симпатичный парнишка, если не брать в расчет, что ему запросто могло быть пара тысяч лет. Просьб он никаких не высказывал — ему просто хотелось поболтать с самим Посланником. Олег не отказал ему в этом удовольствии, и они славно попили пивка.

Еще мне запомнилась одна подруга Олега. Вернее сказать, случайная знакомая в этой жизни. Дело было так. Олег возвращался из гостей в районе метро «Университет». Я, как обычно, шел за ним. Остановились у светофора. Из толпы я тут же выделил симпатичного вида девушку с длинными каштановыми волосами. Посмотрел истинным зрением — бессмертная. Причем очень странная бессмертная. В истинном обличье она предстала в черно-белом платье с серой полоской по вертикали. Вообще, непонятно что. Однако Бездны, которую я научился чувствовать со времени сражения с чудовищем на Мальте, в ней тоже не было.

Даже без истинного зрения я бы назвал эту подругу колдуньей: уж больно жуткий, завораживающий был у нее взгляд. На вид ей было всего двадцать с небольшим. Но, честно говоря, я бы побоялся с ней знакомиться. А Олег после перехода совершенно спокойно подошел и положил руку ей на плечо. Она даже не вздрогнула.

— Ну, здравствуй, фея Моргана.

Фея Моргана? Подождите, где-то я уже слышал это имечко. Ах да, король Артур, рыцари Круглого стола, Мерлин. Кажется, она героиня этой сказки. Причем отрицательная.

Девушка совершенно спокойно обернулась и, потупив глазки, ответила:

— А, приветик, давненько тебя не видела!

— Не знал, что ты теперь в Москве. Думал, что, как и прежде, в Париже.

— Забудь про Париж, — махнула она рукой, — Париж теперь в прошлом. Как сам?

Олег молча взялся за рукоять Меча. Девушка проследила движение его руки:

— Ясно. Все так же несешь свое бремя?

— Получается, что так. Прогуляемся?

— Почему бы нет? С удовольствием. Я нынче девушка свободная. — И она подмигнула ему.

Они долго бродили по лесопарку в районе «Университета». Был сухой предосенний погожий день. Теплый, но без жары, и в тени деревьев было особенно приятно гулять.

— Как ты живешь? — спросил Олег.

— На психолога учусь.

— О да, залезть кому-нибудь в душу было твоим излюбленным занятием. Особое удовольствие получала от брошенных тобой кавалеров.

— Твоя правда. Но не будем о грустном. Каждый живет так, как ему нравится.

— О да! Ведь тебе нравится такой стиль жизни?

— Да. Хотя я стала поспокойней. У меня сейчас довольно приличная семья. Все хорошо.

— Но ты опять мечешься.

— Я никогда не металась, я всегда была ни с кем.

— И меня это никогда не радовало.

— Тебя не радовало, а мне этого достаточно.

— Я боюсь за тебя, сестренка. Где бы я тебя ни встретил, ты не меняешься. Так легко угодить в Бездну, если окончательно не выбрать сторону.

— Пусть так.

— Как?

— А вот так. И вообще, если я в одной из жизней была тебе сестрой, это ничего не значит. Забудь. У тебя нет никаких обязательств передо мной.

— Нет, — вздохнул Олег.

Ничего себе! Значит, Олегу «повезло», и он повстречал свою сестру. Хотя в какой-то степени все бессмертные братья и сестры. По крайней мере, я чаще всего вижу их отношения такими, хотя, возможно, в другом мире все было бы совсем иначе. Да и какая она ему сестра, если, по словам Олега, они по чистой случайности воплотились от одних родителей.

— А если нет никаких обязательств, так и забудь, что я существую.

— Это как-то неправильно, — снова вздохнул Олег. — Ты из младшего поколения. И вообще, я хотел бы тебя сделать добрее.

— Добрее? — Она рассмеялась. — Я просто живу как хочу, ни добрая, ни злая.

— Добро и зло делаются намеренно. В том-то все и дело. На свете редко встретишь бескорыстное добро...

— Однако равнодушной жестокости хоть отбавляй, — закончила Моргана. — Помнишь тот день, когда Артур пал в битве. Ты тогда сидел на вершине холма и обозревал поле сражения.

— Да, прекрасно помню. Ты тогда подошла ко мне, обняла за плечи и спросила: «Что, любуешься на мертвых людишек?» Мои доспехи были забрызганы кровью, щит расколот, левое плечо саднило от раны. А ты подошла в длинном белоснежном платье. Так все просто.

— Просто. Мне та битва была не нужна. Глупая междоусобная вражда.

— Да, я согласен. Я все хотел спросить, а на кой черт тебе сдался Мерлин, этот выживший из ума тип, которого я уже не видел много веков?

— А просто так, — улыбнулась она. — Все было так тихо и мирно, что даже в легендах ничего не осталось.

— Хотя надо бы туда вписать, как он чуть не попал в тебя молнией, когда ты спуталась с каким-то заезжим князьком.

— Ну... — протянула она. — Вспомнил седую старину.

Ничего себе! Значит, все эти сказки о Мерлине, Артуре и прочих — реальные исторические события? Кто бы мог подумать! Нет, все-таки здорово, что я взялся за эту работу. Узнаешь столько нового и интересного.

Они еще долго шатались по лесопарку. Олег убеждал Люду, так звали Моргану в этой жизни, перейти хоть на какую-то из сторон. Они спорили, но вполне дружелюбно. Затем вспомнили Париж семнадцатого века. Время замечательное и, судя по их рассказам, весьма веселое. Потом Люда проводила Олега до метро, и он поехал домой.

Очень долго образ длинноволосой феи будоражил мое воображение: то она представлялась мне верхом на коне с окровавленным мечом в руке, то в белых одеждах, рядом с могучим и мудрым, а если верить Олегу, выжившим из ума Мерлином. Возвращаясь домой, я думал об Артуре и рыцарях Круглого стола и о том, что Олегу посчастливилось это все видеть. Хотя на самом деле это, скорее всего, происходило не так красиво, как в той же книге Мэлори «Смерть Артура». И, зная это, я предпочитал думать именно о сказочном Артуре, нежели о его реальном прототипе. Такие дела. А мне пора было ложиться спать. Завтра начнется новый день со своими заботами и проблемами, но, закрывая глаза, я представил Круглый стол, стоящий в главном зале Камелота, а за ним — сидящего среди прочих рыцарей Олега.

Он поднимался по лестнице на второй этаж. Ступеньки привычно скрипели под сапогами. Прошел по коридору. Постучался в знакомый кабинет.

— Разрешите, Петр Тимофеевич?

— Да, Владислав, заходите. Петр Тимофеевич прохаживался по кабинету и курил папиросу.

— С местами на пароходе я решил. Надо собираться. Хотя мне, честно говоря, стыдно: офицеру— и бежать из города.

— По-твоему, лучше умереть? — усмехнулся Петр Тимофеевич. — Ты все прекрасно и сам знаешь. Красные скоро будут в городе. И это быдло ничем не остановить.

— Это так.

— Послушай, я хочу, чтобы вы с моей Олечкой были счастливы. Денег вам на первое время хватит. Потом найдешь работу. А кто знает, может, весь этот кошмар прекратится — и вы сможете вернуться.

— Петр Тимофеевич, вы говорите так, словно сами никуда не собираетесь.

— Да, Владислав. Никуда. Я остаюсь. Это для меня единственный выход. Я не смогу жить там. Просто не смогу.

— Но...

— Никаких «но». Ты же офицер. Ты должен понимать, что из любого положения должен быть выход.

— Я понимаю.

— Тогда иди. Дай только я благословлю тебя. Не как своего офицера — как будущего мужа дочери. Иди, времени мало. Пароход скоро отходит.

«Из любого положения должен быть выход» — так он сказал. А когда Владислав спускался по лестнице вниз, то услышал выстрел.

Он ни о чем не стал рассказывать Оле. Ни о том, как вбежал в кабинет Петра Тимофеевича и увидел его лежащим лицом на столе в луже крови, ни о том, как поднял валявшийся на полу пистолет и забрал себе. На память. Оля расстроилась, что отец не поедет с ними. Но времени было слишком мало, чтобы что-то менять. Последний пароход.