С кражами в магазинах могут быть связаны, кроме депрессивного расстройства, и другие психиатрические диагнозы. Больные хронической шизофренией или алкоголизмом нередко доходят до такой крайней бедности, что это толкает их на воровство. У страдающих острой шизофренией, манией или нервной анорексией воровство в магазинах может представлять собой проявление психического расстройства. При других состояниях такое воровство может быть результатом патологически повышенной отвлекаемости; примерами являются органические психические расстройства, фобические тревожные расстройства (особенно возникающие в супермаркетах) и последствия приема психотропных препаратов. Редкое состояние — клептомания — включено в DSM-IIIR как расстройство контроля импульсов, характеризуемое возрастающим ощущением напряженности перед кражей и удовлетворением или облегчением после ее совершения.

В случаях, когда психиатра вызывают для освидетельствования обвиняемого в краже товаров из магазина, процедура не отличается от имеющей место при любой другой судебно-психиатрической ситуации. Если во время обследования у обвиняемого диагностировано депрессивное расстройство, то психиатр должен постараться установить, страдал ли он этим заболеванием и в момент совершения преступления или же оно развилось после предъявления обвинения. Выяснить, когда именно началось расстройство, очень важно, так как согласно Закону о кражах 1968 года для успешного обвинения требуется, чтобы у лица было намерение совершить кражу (mens rea). Заключение психиатра должно включать в себя мнение о прогнозе и о необходимости лечения освидетельствованного лица. (См.: Fisher 1984 — обзор психиатрических аспектов воровства в магазинах.)

Это преступление обычно рассматривается крайне серьезно — не только потому, что оно угрожает жизни людей, но также ввиду того, что в результате его совершения может быть нанесен значительный ущерб собственности, материальным ценностям. Среди поджигателей большинство составляют мужчины. Хотя суд направляет на психиатрическую экспертизу многих обвиняемых в поджоге, публикаций по данному вопросу в психиатрической литературе мало (см.: Blumberg 1981 — обзор). Как это часто бывает в судебной психиатрии, провести классификацию по типам поведения трудно, но все же можно выделить некоторые группы. Во-первых, существуют поджигатели, не страдающие никакими психическими расстройствами и совершающие поджог по финансовым или политическим причинам; иногда их называют мотивированными поджигателями, хотя этот термин неудовлетворителен в силу его неспецифичности. Во-вторых, существуют так называемые патологические поджигатели, страдающие умственной отсталостью, психической болезнью или алкоголизмом. При проведении серии исследований, в процессе которых изучались группы мужчин, находящихся в заключении, Taylor и Gunn (1984а) обнаружили связь между психотическим расстройством и поджогом. Однако по имеющимся данным лишь в 10–15 % случаев поджигателями являются больные психозом (см.: Blumberg 1981). К третьей группе относят случаи, по отношению к которым иногда употребляется термин «пиромания» — еще один неудовлетворительный термин, которого следует избегать. В эту группу входят психически больные, совершающие поджоги исходя из мотивов, которые представляются неразумными или неадекватными содеянному, — например, из желания проявить героизм, помогая пожарной команде, или с целью достичь сексуального возбуждения, наблюдая за пожаром (последний вариант может быть связан с особенно опасными пожарами). DSM-IIIR включает термин «пиромания» как обозначающий одну из форм расстройства контроля импульсов, характеризуемую чувством нарастающего напряжения перед поджогом и ощущением удовлетворения, наслаждения или облегчения во время пожара.

Очевидно, что во всех подобных случаях очень важно получить информацию относительно риска совершения повторных преступлений в будущем. По данным, полученным Soothill и Pope (1973) в ходе 20-летнего катамнестического исследования, только 4 % поджигателей были повторно осуждены за поджог, но примерно половине из них предъявлялись обвинения в других преступлениях. Важным показателем при оценке риска является то, что у лиц, повторно осужденных за поджог, вероятность совершения в будущем преступлений значительно выше. Кроме того, на повышенный риск указывают и некоторые другие факторы: асоциальное расстройство личности; умственная отсталость; постоянная социальная изоляция; свидетельства того, что поджог совершался с целью достичь сексуального удовлетворения или снять напряжение.

Рассматриваемое явление встречается и у детей (см.: Showers, Pickreil 1987). Порой подобное поведение представляет собой крайнюю степень озорства у психически здорового ребенка, в других случаях оно обусловлено психическим расстройством. Иногда дети или подростки совершают поджог в процессе проявления групповой активности. Среди 104 детей-поджигателей, направленных в детскую психиатрическую клинику в Лондоне, было обнаружено два возрастных пика: восемь и тринадцать лет. Большинство детей демонстрировали выраженное асоциальное и агрессивное поведение. Наиболее частым диагнозом было расстройство поведения (Jacobson 1985). Среди детей, обвиненных в поджоге, коэффициент рецидива на протяжении последующих двух лет, по опубликованным данным, составлял до 10 % (Strachan 1981).

Лишь недавно внимание криминологов привлекли такие аспекты, как роль жертв преступления и их потребности. Некоторые жертвы могут способствовать преступлению своей беспечностью, провоцирующим поведением, а иногда (как это бывает с некоторыми детьми — жертвами преступлений на сексуальной почве) — добровольным участием (Gibbens, Prince 1965). После преступления главным образом от реакции жертвы зависит, будет ли поставлена в известность полиция и возбуждена надлежащая правовая процедура (Walker 1987).

Для жертвы психологические последствия преступления включают дистресс, наступающий сразу же после преступления, и последующий дистресс, связанный с расследованием и слушанием дела в суде. Могут быть и долгосрочные неблагоприятные последствия, но частота их неизвестна (см.: Rich, Burgess 1986; Howard League Working Party 1985). За последнее время стало уделяться все больше внимания жертвам изнасилования; в США действуют специальные консультативные центры для оказания им помощи (см.: Notman, Nadelson 1984). Психиатра могут пригласить для лечения потерпевшей, у которой на почве пережитого развилось фобическое, тревожное или депрессивное расстройство; к нему могут также обратиться с просьбой дать оценку психических последствий преступления для жертвы в связи с судебными исками о возмещении причиненного вреда. (См.: Walker 1987; Hamilton 1987а — обзор последствий преступления для жертв.)

Патологическое («компульсивное») увлечение азартными играми само по себе не является противозаконным, но может привести к поступкам, которые привлекут к данному лицу внимание правоохранительных органов, например таким, как мошенничество или кража с целью достать денег для удовлетворения этой склонности.

Несмотря на то, что некоторые психологи (например, Orford 1985) расценивают патологическое увлечение азартными играми как форму поведения, в основе которого лежит привыкание, оно не классифицируется таким образом ни в DSM-IIIR, ни в МКБ-10. В DSM-IIIR патологическое увлечение азартными играми отнесено под рубрику «Расстройства контроля импульсов, нигде более не классифицируемые», наряду с клептоманией и пироманией. В МКБ-10 патологическая склонность к азартным играм классифицируется в разделе «Расстройства зрелой личности и поведения у взрослых» под рубрикой «Расстройства привычек и влечений», куда также входят патологические поджоги (пиромания) и патологическое воровство (клептомания). Поскольку эти два последних состояния обсуждались в данной главе, то здесь же (а не в гл. 14, где речь идет о наркотической и алкогольной зависимости) рассматривается и патологическое увлечение азартными играми.