Но положение в стране резко ухудшается. Столичные цензоры-инспекторы просят Юцзяо вернуть Ли Саньцая в Пекин. И в год Свиньи, то есть в 1623 году, его спешно восстанавливают в «ученом сословии» и в должности главы Ведомства налогов. Но не в Пекине, а в Нанкине! Правящая клика его видеть не может. И не хочет. Пусть сидит себе там, в Южной столице! Подальше от Сына Неба. Что делать опальному сановнику в таком случае? Честный чиновник должен откликнуться на призыв государя! Ли Саньцай рассчитывает хоть что-то исправить. А еще приостановить разгром «группировки Дунлинь». Уберечь от избиения своих последователей в Хуайфу.

Весной он выезжает к новому месту службы. Путь неблизкий. В дороге его подстерегает болезнь, и в марте он умирает, так и не добравшись до Нанкина. Преданная и безумно любившая Ли Саньцая наложница Ма, не желая расставаться с ним, добровольно обрекает себя на голодную смерть и через одиннадцать дней отправляется в «мир теней» вслед за своим господином. Все честные чиновники, ученые и интеллектуалы Китая — в трауре.

Зато радость его врагов безмерна. Но даже мертвый он им страшен. Придворная клика настойчиво требует указа о посмертной дискредитации покойного и добивается исключения Ли Саньцая из списка чиновников. Однако и на этом борьба вокруг его имени не прекращается. Наступает год Дракона (1627). На трон восходит новый Сын Неба — император Юцзянь. Власть Вэй Чжунсяня и его клики рушится. Ли Саньцая опять восстанавливают во всех его чинах, должностях и заслугах и пытаются следовать его заветам. Но уже поздно, время упущено. Китай стоит на пороге крестьянской войны и вторжения маньчжуров. Все, чего боялся Ли Саньцай, все, что хотел предотвратить, становится неодолимым. Вскоре эти два потока сметут Минскую империю. А мирный покой его могилы на семейном кладбище будет нарушен. Сначала топотом маньчжурской конницы хана Абахая и его князей. А затем песнями повстанцев из армии крестьянского императора Ли Цзычэна.

Часть третья.

Смутное время.

Крестьянская война и маньчжурское завоевание

То глажу сталь рукой,

А то пылинки сдую:

Люблю мой меч нежней,

Чем деву молодую!

Все началось с осла. Серого и ушастого. Он исправно таскает на своей многострадальной спине мешки и корзины с финиками. Возит их по дорогам и деревням, городам и базарам. Хозяев, бродячих торговцев, у него двое — старый Чжан и молодой Чжан. Отец и сын, лет пятнадцати. Но вот однажды в одном из городков осла неосмотрительно привязывают к местной достопримечательности — мемориальной арке, поставленной в честь здешнего богача и аристократа. Местные жители, увидев свежий ослиный навоз на столь священном месте, поднимают невероятный скандал. Сбегаются ревнители порядка и строгой морали. Старшего Чжана начинают избивать. Тот прикрывает руками голову — чтобы не убили. Палками и ногами бьют осла. Младший Чжан бросается на помощь отцу, но тоже получает свое. Его отшвыривают в сторону. Избитого отца заставляют руками убирать навоз, унижают на глазах у сына. Парнишка стоит, окаменев, до боли сжав кулаки. Не мигая смотрит он, как отец грязными от навоза руками утирает кровь, текущую из угла рта и из носа. Ему бы в руки меч «гусиное перо» или стальную плеть! Он бы расправился с этой сворой холуев! Однако время его еще не пришло. Но оно придет, и о нем заговорит весь Китай.

Чжан Сяньчжун! О его храбрости и силе народ слагает легенды. О его жестокости враги пишут небылицы. Они боятся и ненавидят этого высоченного громилу с пудовыми кулаками. Он может убить одним ударом. У него желтое лицо в мелких рябинках с «тигриным» подбородком. Суровый лик. Он хитер и лукав. Вспыльчив и азартен. Беспощаден в ненависти. Грозен в гневе. Недаром в свои двадцать пять лет получает прозвище Желтый Тигр. Первоклассный наездник. Отважный воин. Лихой кавалерийский командир. Официальные истории приписывают ему патологическую страсть к убийствам: «Если один день не убьет ни одного человека, становится унылым и печальным». Он «в высшей степени бесчеловечен и кровожаден». В его войсках степень заслуг командиров определяется якобы по числу убитых ими людей.

После смерти Желтого Тигра минские биографы создали образ законченного злодея. Что только ему не приписывают! И стремление уничтожить всех богачей. И попытку истребить всех «ученых мужей», то есть вырезать все привилегированное сословие. И массовые казни «ученых». И поголовную резню населения города Учан на реке Янцзы, когда «гнилое человеческое мясо плыло, покрывая всю реку». Дабы убедить людей, что он не человек, а исчадие ада, приводят пример совершенного им святотатства. В Китае высшее божественное начало — Небо, а гром — «голос Неба»! Гром без грозы — особое предостережение свыше! Грозное и дурное предзнаменование! В тот день, когда Чжан Сяньчжун, заняв Чунцин, казнил тамошнего удельного князя, «при безоблачном небе гремел гром. Многие среди разбойников перепугались. Сяньчжун в гневе стрелял из большой пушки, целясь в Небо». Ну разве не ясно, что перед нами выродок, который не внимает предупреждению свыше, пренебрегает указанием судьбы? Мало того. Он смеет стрелять в само Небо! А это кощунство вдвойне! И еще. Готовясь к переправе через озеро Дунтин, он отправился погадать в храм. Гадание оказалось неблагоприятным. Тогда Желтый Тигр отбросил гадательный сосуд, выругался и велел начинать переправу. Одним словом — нечестивец!

Однако есть и другие свидетельства. Вот что говорит современник и очевидец событий: «Я слыхал, что Чжан Сянь-чжун, прибыв в Хэнчжоу (город в Хунани. — Авт.), не тронул ни одного человека. Когда я спросил об этом Лоу Дэгуна, он подтвердил, что это действительно так». Это свидетельство сохранилось по недосмотру. Ибо цензоры вычеркивали правду об этом человеке. Сохранились сведения, что он общался с миссионерами-иезуитами. Уважал их как «чужестранцев и ученых». Хвалил их учение. И даже обещал в случае победы воздвигнуть христианский храм. Как сообщают иезуиты, находившиеся тогда в Чэнду, в столице созданного им государства в провинции Сычуань, «он начал свое правление с такой терпимостью, справедливостью и великодушием, что завоевал все сердца. И действительно, по природе своей он был наделен такими добродетелями, что не было милосердия, которое он бы ни совершил». Кажется, что это сказано о совсем другом человеке! Так где же правда? Известно, что Чжан Сяньчжун пробовал писать стихи. Заставлял профессиональных рассказчиков пересказывать ему романы — «Троецарствие» и «Речные заводи». И якобы из них «заимствовал сокрытые и внезапные удары по врагу». В занятых им городах проводил экзамены на соискание ученых степеней. Он раздавал золото, чтобы помочь бедствующему населению, стремился привлечь к себе народ и ставил перед собой высокие цели. У Чжан Сяньчжуна был политический советник из среды шэньши — Ван Чжаолин. Сотрудничал Желтый Тигр и с другими минскими шэньши и чиновниками.

К сокровищам и богатству он относится с глубоким презрением. Если они попадают к нему в руки, предпочитает их уничтожать. Почему? Да потому, что боится разложения в среде своих сподвижников. Считает, что богатство разрушает и разъединяет, а не сплачивает. Однажды повстанцы по его приказу «отвели воды реки Цзиньцзян. Вырыли в русле яму в несколько чжанов глубины (1 чжан — более 3 метров. — Авт.). И закопали в ней бесчисленное множество золота и драгоценностей. Затем открыли плотину и пустили воду. Они назвали это “водной кладовой” и говорили: “После нас никто этим владеть не будет!”»

Впрочем, что правда, то правда: во всех занятых им «столицах» удельных князей он беспощадно уничтожает минских властителей: топит в реке, отдает на растерзание своим соратникам. Расправляется он и с членами княжеских семей, и с их сановниками. Но продовольствие из их складов раздает народу. Выделяет деньги на помощь голодающим. Обещает отменить налоги. Так кто же он?! Примитивный бандит или идейный борец? И откуда он?