От скопцов старалась не отставать и чиновная бюрократия. Добивалась больше денег, земель и дальнейшей карьеры. «Торговала» влиянием и протекцией. Брала взятки. Расхищала казенные суммы. Всячески обхаживала евнухов. Ради сохранения своих постов пускалась на всякие подлости и низости. Между тем государственная машина напоминала полупустой дом. В столице и на местах много чиновных мест подолгу оставались вакантными. Высшие сановники по своему усмотрению оставляли должность и уезжали домой. Во многих провинциях не были заняты посты наместников, губернаторов и иных лиц. Во многих ведомствах отсутствовали ответственные лица. Из-за этого тысячи человек ожидали назначения на штатские и военные должности. Они не могли получить направления и отправиться к месту службы. Подолгу мыкались в Пекине. Останавливая паланкин секретаря Государственного совета, обращались к нему со слезными и бесполезными просьбами. По-своему «развлекались» удельные князья — отпрыски правящего рода Чжу. Эти аристократы были хозяевами в своих уделах. Притесняли простолюдинов. Отбирали у них землю и имущество. Силой уводили их дочерей, а пресытившись, принуждали родителей выкупать этих обесчещенных женщин. Строгая конфуцианская этика размывалась. Моральные устои и традиции служили словесным прикрытием явного разложения верхушки общества. Элементарная честность и порядочность стали обременительными путами. Строгая нравственность отживала свой век. Процветали подхалимство и лицемерие, раболепство и лесть. Особенно омерзительным выглядело низкопоклонство чиновников перед высшими евнухами. Взяточничество считалось признаком хорошего тона и процветало открыто. Коррупция достигла своего апогея. Ввиду чрезмерно большого числа дававших взятки Ведомство чинов прибегало к аттестации на должность по жребию. Одно время этот способ называли «самым справедливым».

Стихийные бедствия, внешние войны, земельная теснота, высокие налоги и произвол казны разоряли низы общества. Минская империя погружалась в острейший кризис. А верхи, словно в ослеплении, справляли «пир во время чумы». Роскошная жизнь. Безудержное расточительство. Погоня за редкими драгоценностями, за богатством и наслаждениями. Захват крестьянских земель. Накопление сокровищ. Кутежи и разврат. Ощущение вседозволенности. Упоение властью и богатством. Насилие над слабыми. Унижение честных. Ограбление тружеников. Культ собственного превосходства и своей исключительности. Разложение верхов на фоне ужасающей нищеты низов.

Придворные погрязли в интригах. Различные дворцовые группировки ожесточенно боролись между собой. За власть. За контроль над императором. За возможность грабить казну. За гарантию сохранности уже награбленного. Главное — приблизиться к Сыну Неба. Завладеть его благосклонностью. Превратить ее в свою монополию. Отбросить соперников и расправиться с ними. В 90-х годах XVI века, когда возник спор о престолонаследии, одни сановники считали: наследником «драконового трона» может быть только один из сыновей монарха. Его следует утвердить заранее. Им должен стать царевич Чанло. Другие вельможи возражали: титулом наследника следует пожаловать трех царевичей. А там видно будет! Эта группировка надеялась возвести на трон царевича Чансюня — третьего сына императора. Сам же Ицзюнь желал передать власть своему младшему, то есть седьмому, сыну Чаньину.

Старший сын императора — Чанло перенял у своих преподавателей и наставников прогрессивные взгляды. Сторонники реформ возлагали на Чанло все свои надежды. Именно его они выдвигали в качестве наследника престола, рассчитывая с его воцарением осуществить свои планы преобразований.

В 1595–1598 годах несколько видных сановников и чиновников попали в опалу за свои «крамольные» взгляды. Когда их выслали из столицы, они собрались в городе Уси (провинция Цзянсу). Здесь они занялись преподаванием, распространяя тем самым свои реформаторские идеи. Опальные чиновники, изгнанные из столицы за вольнодумство, обладали высоким авторитетом и моральным престижем на периферии. Именно они и создали политическое течение реформаторов. Здесь, в Уси, в центре экономически развитого района, обличительные речи находили благожелательный отклик. «Те, кто подвергались изгнанию, уходили со службы, а слава их еще более возрастала. Так начинается история группировки Дунлинь», — писал их историограф. Это течение возглавлял выдающийся ученый, бывший сановник Гу Сяньчэн. В Пекине он потерпел неудачу. Был отстранен от должности. Возвратился к себе на родину — в город Уси и стал преподавать в академии Дунлинь (что означает «Восточный лес кистей»). После приезда Гу Сяньчэна в Уси в академии собралась яркая плеяда ученых и преподавателей. Авторитет Дунлинь резко возрос. Сюда на учебу приезжали люди со всего Китая. Деятельность Гу Сяньчэна в стенах Дунлинь приобрела всекитайское признание. По словам одного из авторов, «Гу Сяньчэн читал лекции, а Поднебесная тянулась к нему», а согласно доносам, читая лекции, он «управляет империей и приковывает всеобщее внимание». Даже находясь в отставке, Гу Сяньчэн продолжал оказывать влияние на дела в государстве и критиковать правительство.

Так сложилась группировка Дунлинь, оппозиционная столичным силам — евнухам и реакционерам, а также особое течение в неоконфуцианстве — «Дунлиньская школа». Кроме отставных и опальных чиновников в нее вошли ученые, преподаватели и учащиеся академии Дунлинь, члены академии Ханьлинь, академии в Гуаньчжуне и многих учебных заведений в других городах. Группировка Дунлинь состояла из «честных чиновников» (Ли Сань-Цай, Ян Лянь) и передовых «ученых мужей» (Гу Сяньчэн и Чжао Наньсин). Как писал позднее один из авторов, «Дунлинь являлась средоточием талантов Поднебесной. Те, которых они поддерживали, в основном были люди честные и прямые. Возможно, они предъявляли к другим слишком строгие требования. Все они ставили перед собой высокие цели. Возможно, мнение их трудно было понять. Их можно было бы считать необычными людьми. Однако нельзя называть их нечестными». Дунлиньцы так и получили название «партии честных» (чжэн пай), а их противники — евнухи, придворные, реакционеры именовались «партией вероломных» (се пай).

У движения не было своей организации. Не было устава, членства, руководства и дисциплины. Просто политическая солидарность единомышленников. И ничего больше. Группировка Дунлинь всячески старалась влиять на политику двора. Добивалась назначения на высокие посты прогрессивных, честных и деятельных кандидатов. Дунлиньцы писали политические трактаты и доклады императору. «Честные» сочиняли вольнодумные памфлеты и высказывали «крамольные» мысли. В академии открыто критиковали либо, наоборот, поддерживали тех или иных государственных деятелей.

Эта группа, упорно боровшаяся за назначение наследником престола Чанло, именовала себя «группой ультимативных требований» (чжэн гобэнь). На протяжении многих лет дунлиньцы поднимали этот вопрос вновь и вновь. Подавали доклад за докладом, просили, настаивали. Им сочувствовали, их поддерживали честные чиновники по всему Китаю. Это была настоящая политическая кампания. И в конце концов Ицзюнь сдался. В год Коровы (1601) Чанло был провозглашен наследником «драконового трона». С этим энергичным, справедливым и добродетельным государем дунлиньцы связывали свои надежды. Вот он-то с их помощью «упорядочит» Поднебесную. Искоренит накопившиеся злоупотребления. Возродит мораль и порядок седой древности. Именно в этом спасение Минской империи!

Основные политические требования движения Дунлинь сводились к следующему. Император должен сам заниматься делами государства. Внимательно относиться к докладам и петициям. Вернуть на службу чиновников, уволенных за передовые взгляды. Не допускать своевластия временщиков. Бороться против семейственности и коррупции в госаппарате. Против протекции. Против своеволия императорской родни в уделах. Отстранить евнухов от власти, лишить их чиновных должностей. Изменить систему замещения служебных вакансий. Отменить публичное наказание сановников «придворными батогами». Дунлиньцы выступали против групповщины и образования клик. По их мнению, борьба клик гибельна для государства. Поэтому «честные» иногда себя называли «противниками группировок», отдавая себе отчет в том, что сила «вероломных» именно в создании клик. Образование группировок всегда осуждалось конфуцианской традицией. Историк, спустя столетие писавший о Дунлинь, так объяснял вред, приносимый кликами: «Образование группировок начинается от честолюбия, а завершается ненавистью к инакомыслящим. Когда человек достигает большой славы, у него много сторонников. Если сторонников много, то необязательно, что все они мудры. А приближает он к себе тех, которым нравится то же, что и ему. Когда слава велика, врагов тоже немало. И не обязательно, что враги глупы. Но их осуждают и изгоняют, ибо не нравится, что они придерживаются другого мнения. Вследствие расхождения взглядов между единомышленниками и инакомыслящими, между сторонниками и противниками идет бесконечная борьба. Поэтому чем больше увеличиваются группировки, тем больше это приводит к усилению бедствий». Сторонники группы Дунлинь в своих докладах извещали императора, что чиновники, обладающие властью, незаконно используют ее, а их прихвостни выслуживаются перед ними. Инспекторский и судебный надзор ухудшился, крупные тяжбы разрастаются. Государственные дела находятся в беспорядке. Порядок и неразбериха в стране зависят от того, исходят ли чиновники из личных или общественных интересов.