– Ничего особенного. Мы и раньше ссорились.

– Дружба без ссор и примирений – не дружба, да? – Голос Кристи всегда такой мягкий, спокойный, словно она всегда всё понимала с полуслова.

– Можно и так сказать.

– Хочешь чаю? Ты не голодна?

– Нет, спасибо.

Кристи зашагала. Еще двенадцать шагов – тринадцать ступеней. Затем она повернет и увидит открытую дверь в мою комнату. Решит закрыть и удивится тому, какой я бардак устроила. Я слышу.

– Что здесь у вас произошло? – недоумевая, спросила сестра, громко затоптавшись на месте, после того, как посетила мою комнату.

Она, наверное, раскрыла рот от удивления после увиденного. Но я не знаю. Глаза закрыты.

– Мы с ней снова повздорили, и она закрылась у себя в комнате. – Лондон вновь пожала плечами, мне кажется, она улыбнулась.

– Боги… она – монстр.

И повисла неловкая пауза.

– Она что, хотела разнести весь дом? – наконец спросила Кристи.

– Не знаю. Возможно.

– Я не понимаю, как мне быть… – Я слышала в голосе сестры нотки печали и безысходности. – Сегодня предстоит море работы. – Она вздохнула.

Затем снова шаги. Похоже, она ушла в свою комнату. Я поднимаю голову и шепчу на ухо Лондон:

– Я – чудовище, – произношу это так, будто подтверждаю слова сестры.

Лондон кивает в знак согласия.

– Я хочу, чтобы меня запомнили. Это номер один. – Не представлю, как я буду всё это делать, но рядом со мной есть Лорен, она решит всё-всё.

– Хорошо, – и шепчет, – а что под номером два?

– Стать кем-то другим. Не собой. Всего на день.

– Хочешь почувствовать себя в другой шкуре? – переспрашивает она.

Я угукаю.

– Значит, завтра ты станешь мной, – говорит Лондон, и её глаза светятся коварством. Она что-то задумала.

– Теперь ты – это я, запомни. – Эти слова Лондон повторяет уже в сотый раз, словно мантру. – Ты должна делать то, что, как ты думаешь, могла бы сделать я. Ну, или смотри на меня, если не знаешь, что же делать. Хорошо?

– Я прекрасно тебя знаю, но спасибо за наставление.

Мы прятались под трибунами от физрука на его же уроке. Физкультура была последним уроком в нашем расписании, и вместо того, чтобы просто уйти домой, мы остались и чего-то ждали. Подруга присела на корточки и закурила. Я смотрела на то, как изящно она выдыхает синий дымок (а, может, мне просто показалось, и так делают все?), держа сигарету между пальцами. Лондон заметила мой взгляд и произнесла:

– Хочешь?

– Нет. Что ты чувствуешь? – поинтересовалась.

– Когда курю?

– Да.

Лондон сделала еще одну долгую затяжку, выдохнула дым и сказала:

– Мне хорошо. Я словно оказываюсь где-то в космосе, где меня не мучает внутренний голос. Могу сама подумать надо всем, не заботясь о том, правильные ли мои мысли.

– Звучит хорошо, – произношу я.

Она кидает мне на колени пачку сигарет. Я их внимательно рассматриваю. Marlboro. Упаковка темно-синяя, на ней большими буквами сделана надпись: «КУРЕНИЕ УБИВАЕТ». Лондон еще даже не успела снять прозрачную пленку на самой пачке, она просто раскрыла её и закурила. Я считаю и оказывается, что в одной пачке двадцать сигарет, у них серебряная обертка. Лондон просит меня достать еще одну, что я и делаю.

– Сколько ты выкуриваешь сигарет за один день? – спрашиваю.

– Не знаю, смотря от настроения. Обычно сигареты 3—4, – она говорит это так задумчиво и смотрит на поле, на котором обычно проходят игры.

– Тогда что за настроение у тебя сейчас?

– В каком смысле?

– Ты уже вторую куришь, забыла?

– Ах, это. Я просто присматриваюсь, – говорит она.

Смотрю туда, куда смотрит подруга, и ничего особенного не вижу. Лондон делает еще три затяжки, а затем, не скурив сигарету даже на половину, тушит её об асфальт. Отдаю ей пачку.

– Все ушли, – произносит она.

Если бы мне это не сообщили, я бы и не заметила, что урок физкультуры закончился. Она приподнимается, поправляет свою мини-юбку и помогает подняться мне.

Сегодня я снова стала копией Лондон: на мне короткая свободная юбка, рубашка по локоть с двумя расстегнутыми пуговицами, яркий макияж и растрепанные волосы, тем не менее, уложенные так, что моего шрама видно не было.

На Лондон была мини-юбка, майка с большим вырезом и черно-красная клетчатая рубашка. Выглядела она, как всегда, сногсшибательно.

Мы покидаем своё укрытие и идем через все поле к парням, которых мне показала подруга. Они стояли у стены и курили. Оба светловолосые. Оба красавчики.

Лондон достает две сигареты из пачки, протягивает одну мне и говорит:

– Не делай глубоких вдохов, просто вдохнула и сразу выдохнула, поняла?

– Да, но зачем это?

– И запомни главное правило: не влюбляйся, – продолжает она, игнорируя мой вопрос.

Я киваю.

Мы медленно идем к парням. Они, заметив нас, начали перешептываться и, вероятно, обсуждать. Мой взгляд сразу останавливается на футболисте (я поняла это по форме, в которую были одеты парни) с пепельными волосами.

– Мой тот, что слева, – произносит Лондон.

Я облегченно вздыхаю.

– Здорово, мальчуки, – говорит она.

«Плагиатишь», – подумала я про себя, вспомнив фразу из сериала «Сверхъестественное».

– Привет, – отзываются парни.

– У вас не найдется огоньку? – спрашивает Лондон и показывает сигарету, зажатую между пальцев.

– Конечно, – говорит тот, который понравился подруге.

Он достает из кармана зажигалку и показывает Лондон. Она подносит сигарету к губам и ждет, пока парень сам подожжет её. Так и происходит: он большим пальцем прокручивает колесико у зажигалки, слышен щелчок, и появляется маленький огонек; чтобы ветер не затушил его, парень сгибает ладошку и прячет огонек из виду; затем подносит зажигалку к сигарете Лондон, и та прикуривает.

Все выходит так непринужденно и одновременно сексуально. Лондон поворачивается ко мне и подмигивает. Я знаю, что нужно делать.

Медленно, чуть-чуть покачивая бедрами, – как меня учила делать подруга – я подхожу к этой троице и произношу:

– А мне позволите? – показываю сигарету.

Парень, с которым рядом стоит Лондон, бросает зажигалку своему другу, а тот произносит:

– Естественно, – улыбается.

Мне нравится его улыбка, он улыбается одними губами, не показывая зубы. Я тоже прикуриваю и вдыхаю дым так, как мне говорила Лондон. Совсем не кашляю, будто профи в этом деле.

– Меня зовут Лондон, а это Эмили. – Она указывает на меня.

– Я – Трент, – говорит парень. Он буквально пожирает взглядом мою подругу, та же в ответ его взгляду улыбается и флиртует.

– А я – Брэдли или просто Брэд, – он обращался ко мне.

– Приятно познакомиться, – мило произношу и замечаю взгляд Лондон – это явно было лишнее.

– Да, и мне, – говорит Брэд, смотря на меня. Я замечаю, что у него карие глаза.

Мы скуриваем свои сигареты и беседуем об одном, о другом. Точнее беседуем я и Брэд, а Лондон уже что-то шепчет на ухо Тренту.

«Будь Лондон, будь Лондон, будь Лондон», – повторяю я про себя.

– Ой, – тихо произношу я; так тихо, чтобы меня услышал только Брэдли, – у тебя щека в чем-то.

Я поднимаю руку и подношу к лицу парня, обхватываю лицо ладошкой и, еле прикасаясь, большим пальцем стираю грязь с его щеки. Улыбаюсь. Он улыбается мне в ответ.

Зрачки Брэда расширены, интересно он знает об этом? Я где-то читала, что если человеку что-то нравится, то у него расширяются зрачки, когда он смотрит на это что-то. Если эта информация – правда, то мне это льстит. Значит, из меня вышла бы хорошая актриса.

– Всё, – также тихо произношу я и опускаю руку.

– Спасибо, – говорит он мне.

– Чем вы будете заниматься после уроков? – спрашивает Лондон.

– Не знаем, а вы? – отвечает ей Трент.

– Ищем, с кем бы сходить прогуляться. Не хотите составить нам компанию? – влезаю я.

– С удовольствием, – произносит Брэд.

Наша маленькая беседа получилась такой слаженной, словно мы все читали один и тот же сценарий, знали, кому какая реплика должна принадлежать.