Моральное равнодушие — болезнь слишком образованных людей.

Мужчина с женоподобным характером есть самый ядовитый пасквиль на человека.

Мы уважаем благородство в литературе, но не терпим паритетности, высоко ценим изящество, но ненавидим щегольство.

Мы увидим, что свежесть благоухания, художественная роскошь форм, поэтическая прелесть и благородная простота образов, энергия, могучесть языка, алмазная крепость и металлическая звучность стиха, полнота чувства, глубокость и разнообразие идей, необъятность содержания — суть родовые приметы поэзии Лермонтова.

Мы, русские, — наследники целого мира. Мы возьмем как свое все, что составляет исключительную сторону жизни каждого европейского народа, и возьмем ее не как исключительную сторону, а как элемент для пополнения нашей жизни, исключительная сторона которой должна быть — многосторонность.

Над обществом имеют прочную власть только идеи, а не слова.

Надо чтобы внутренняя жизнь переводного выражения соответствовала внутренней жизни оригинального…

Найти причину зла — почти то же, что найти против него лекарство.

Найти свою дорогу, узнать свое место — в этом все для человека, это для него значит сделаться самим собой.

Нападки… на недостатки и пороки народности есть не преступление, а заслуга, есть истинный патриотизм.

Наука и искусство очищают золото действительности, перетопляют его в изящные формы.

Наша критика должна быть гувернером общества и на простом языке говорить высокие истины.

Не делать — не жить. Кто в самом себе не носит источника жизни, то есть источника живой деятельности, кто не надеется на себя, — тот вечно ожидает всего от внешнего и случайного.

Не знающие страдания не знают и блаженства.

Не надо и в шутку лгать и льстить. Пусть думает о себе всякий, что ему угодно, а ты будь тем, что ты есть.

Не преступление любить несколько раз в жизни и не заслуга любить только один раз: упрекать себя за первое и хвастать вторым — равно нелепо.

Не хорошо болеть, еще хуже умирать, а болеть и умирать с мыслью, что ничего не останется после тебя на свете, — хуже всего.

Невозможно представить себе народа, не имеющего одного общего для всех сословий языка…

Нельзя довольно надивиться гению Ломоносова: у него есть строфы и целые стихотворения, которые по чистоте и правильности языка весьма приближаются к нынешнему времени.

Нельзя отрицать влияние нравственных качеств на чувство любви, но когда любят человека, любят его всего, не как идею, а как живую личность, любят в нем особенно то, чего не умеют ни определить, ни назвать.

Нет никакого сомнения, что когда к инстинктивной способности хорошо говорить или писать, присоединяется теоретическое знание языка, — сила способности удвояется, утрояется…

Нет ничего опаснее, чем связывать свою участь с участью женщины за то только, что она прекрасна и молода.

Нет ничего святее и бескорыстнее любви матери; всякая привязанность, всякая любовь, всякая страсть или слаба, или своекорыстна в сравнении с нею.

Нет сомнения, что охота пестрить русскую речь иностранными словами без нужды, без достаточного основания, противна здравому смыслу и здравому вкусу; но она вредит не русскому языку и не русской литературе, а только тем, кто одержим ею.

Нет столь дурного человека, которого бы хорошее воспитание не сделало лучшим.

Нечего бояться истины, и лучше смотреть ей прямо в глаза, нежели зажмуриваться самим и ложные, фантастические цвета принимать за действительные. Только робкие и слабые умы страшатся сомнения и исследования. Кто верует в разум и истину, тот не испугается никакого отрицания.

Никакой человек в мире не родится готовым, то есть вполне сформировавшимся, но всякая его жизнь есть не что иное, как беспрерывно движущееся развитие, беспрестанное формирование.

Никакой язык ни в какую эпоху не может быть до того удовлетворительным, чтобы от него нечего было больше желать и ожидать.

Но у Гоголя есть нечто такое, что заставляет не замечать небрежности его языка, — есть слог, Гоголь не пишет, а рисует; его изображения дышат живыми красками действительности.

Образование только развивает нравственные силы человека, но не дает их: дает их человеку природа.

Обращайте ваше внимание не столько на истребление недостатков и пороков в детях, сколько на наполнение их животворящей любовью: будет любовь — не будет пороков. Истребление плохого без наполнения хорошим — бесплодно: это производит пустоту же; выгоните одну, явится другая.

Общество находит в литературе свою действительную жизнь, возведенную в идеал, приведенную в сознание.

Общество не то, что частный человек: человека можно оскорбить, можно оклеветать — общество выше оскорблений и клеветы.

Определенность есть свойство великих поэтов, и Пушкин вполне обладал этим свойством.

Орудием и посредством воспитания должна быть любовь.

Патриотизм состоит не в пышных возгласах и общих местах, но в горячем чувстве любви к родине, которое умеет высказываться без восклицаний и обнаруживается не в одном восторге от хорошего, но и в болезненной враждебности к дурному, неизбежно бывающему во всякой земле, следовательно, во всяком отечестве.

Письменный язык — искусственный, как бы ни был он естествен, прост, жив и свободен.

Подлецы потому и успевают в своих делах, что поступают с честными людьми, как с подлецами, а честные люди поступают с подлецами, как с честными людьми.

Подметить ошибку в деле — еще не значит доказать неправильность самого дела.

Поприще женщины — возбуждать в мужчине энергию души, пыл благородных страстей, поддерживать чувство долга и стремление к высокому и великому — вот ее назначение, и оно велико и священно.

Порядочный человек не тем отличается от пошлого, чтобы он был вовсе чужд пошлости, а тем, что видит и знает, что в нем есть пошлого.

Поэтическая, страстная любовь — это цвет нашей жизни, нашей молодости.

Признано всеми за непреложную истину, что драматический язык, как язык разговорный, должен быть в высшей степени естествен, т. е. отрывист, чужд вводных предложений, чист, прост, короток, ясен, понятен без напряжения.