Почитаемые местности становились местами паломничества. Среди них выделились четыре: место, где Будда родился (Капилавасту), где он «прозрел» (Гайа), место его первой проповеди (Бенарес) и место нирваны (Кусинагара) ⁷⁰. Массовое паломничество к указанным святым местам имело следствием, во-первых, их оборудование дополнительными объектами почитания — храмами, ступами, графическими и рельефными изображениями; во-вторых, должен был разрабатываться и обогащаться новыми пышными церемониями ритуал проводимых здесь молебствий, шествий и иных инсценированных представлений. Последствием развертывания паломнического движения явилось материальное обогащение соответствующих монастырей и других учреждений буддийской церкви.

Практика пожертвований, основанная на такой религиозной добродетели, как готовность к подаянию, вначале находила свое выражение в скромных формах и размерах. Она заключалась в том, что в чашку, которая составляла основной элемент снаряжения бхикшу, мирянин опускал милостыню, рассчитанную на хлеб насущный для самого монаха. Со временем эта милостыня принимала все более широкие масштабы и приносилась уже не в чашку странствующего бхикшу, а в монастырь. Убежища нищенствующих монахов богатели, становясь средоточием не только и не столько духовной мощи, сколько средств экономического господства. Это в свою очередь имело последствия и для культа. Как пишет А. Барт, «по мере того, как он таким образом обогащался, буддизм все более вдавался в роскошь. Ему стали нужны огромные монастыри, чтобы дать приют легионам монахов; памятники для воспоминаний, чтобы ознаменовать те места, которые, как думали, были освящены присутствием учителя и святых; здания, роскошно украшенные, чтобы в них хранить их мощи; часовни, чтобы в них воздвигать их образа». Сравнивая буддийский культ с брахманистским, Барт констатирует парадоксальное положение: «В то время, как брахманизм, самый материальный из всех культов, до конца сохранял свои первоначальные изделия, бамбуковые навесы, земляные насыпи, кусочки трав и несколько деревянных ваз, самая отвлеченная и самая обнаженная из религий по новому контрасту первая задумала поражать воображение посредством необычайных зрелищ». При этом сам по себе культ «состоял из некоторого рода службы, читаемой вслух, из выражений веры и хвалы, из приношений цветов, поддерживания огня в нескольких лампадках перед образом или ракою Будды; но обстановка культа была великолепна»⁷¹.

Вызывает споры вопрос о том, была ли молитва в первоначальном буддийском культе. Решение вопроса зависит от того, что понимать под молитвой. В широком смысле этого понятия в него входят и «выражения веры и хвалы»; в узком смысле молитва означает обращение к божеству или другой сверхъестественной силе с просьбой о помощи. Пожалуй, нет оснований так суживать понятие молитвы, ибо в любом обращении к богу в подтексте фигурирует мольба о благосклонности и покровительстве. Поэтому неправ С. Кеппен, когда утверждает, что «у буддистов древнейших поколений молитвы не было», а были лишь «формулы исповедания веры, при помощи которых свидетельствовали свою принадлежность к приверженцам Будды, публичное чтение принятых обязательных молитв или, наконец, хвалебные возгласы и песнопения по адресу Всесовершенного…». Фактически Кеппен здесь опровергает самого себя, как и тогда, когда заявляет, что и такие фигурировавшие в богослужении формулы, как «пусть все творения будут счастливы и свободны от страданий, болезней и дурных желаний!», не относятся к области молитвы; здесь, мол, отсутствует сторона «Ты», к которой обращена молитва ⁷². Это неверно, ибо в указанной формуле, типичной для буддийского богослужения даже раннего периода, по существу подразумевалась та сверхъестественная сила, содействие которой только и могло бы, с точки зрения верующего, обеспечить исполнение его желания.

Буддизм обогатил религиозную практику приемом, относящимся к области индивидуального культа. Имеется в виду такая форма религиозного поведения, как бхавана — углубление в самого себя, в свой внутренний мир с целью сосредоточенного размышления об истинах веры. Предусматривались различные формы и степени бхаваны, но все они были рассчитаны не на массу верующих, а на аристократов духа, монахов, достигших способности внутреннего отвлечения от мира.

В области культа буддизм сказал новое слово своим отказом от кровавых жертвоприношений, являвшихся одной из основ брахманистского культа и к тому времени, когда возник буддизм, широко распространенных во всех религиях мира. Приношение в жертву животных пришло в противоречие с принятой буддизмом доктриной ахимсы — ненанесения вреда живому. Будде приписывается такое высказывание, обращенное им к собеседникам-брахманистам: «Что касается ваших слов о том, что ради дхармы я должен выполнять ритуал жертвоприношений, который принят в моей семье и который приносит желаемые плоды, то я не одобряю жертвоприношений, ибо я не верю в счастье, добытое ценой страданий других» ⁷³.

До поры до времени буддийская церковь включала в себя лишь один элемент — духовенство, «профессионалов» религии: каждый примыкавший к ней уходил из мира и полностью посвящал себя духовной деятельности. В дальнейшем, однако, было неизбежно возникновение и второго элемента церкви — общины мирян. В отношении к этому второму элементу хинаяна и махаяна руководствовались вначале разными установками: хинаяна считала, что спасутся только избранные, видимо, только бхикшу — нищие, монашествующие; махаяна же считала возможным спасение всех, в том числе и мирян, если они этого заслужат. По мере развития буддизма и хинаяна уступила свои позиции в этом плане, поскольку отстаивание старых взглядов ослабляло ее возможности вербовки новых приверженцев.

Будде приписывается установление ряда ограничений приема в вихару. Укажем, в частности, на приведенное уже выше запрещение принимать туда рабов, неисправных должников, людей, находящихся на военной службе. Социальная подоплека этих запрещений достаточно ясна: следовало избегать недовольства сильных мира сего — рабовладельцев, торговцев и ростовщиков, военачальников. Известен случай, когда в предвидении близкой войны группа верующих военнослужащих решила уйти от участия в военных действиях при помощи посвящения в монахи. Руководствовались они, как рассказывается, не трусостью, а вполне благовидными побуждениями: избежать насилия и кровопролития, осуждаемых верой. Когда их приняли в монастырь, царь Бимбисара обратился к Будде, и тот отменил этот прием, строго наказав виновных. Некоторые ограничения приема производят странное впечатление: не принимались, например, больные, увечные и престарелые. И что уж производит совсем нелепое впечатление — это то, что не полагалось принимать в монахи животных… Это можно, видимо, понять таким образом, что не исключались попытки вступления в вихару оборотней — животных, сумевших при помощи каких-то неведомых магических приемов принять человеческий вид⁷⁴. Довольно любопытное верование для «утонченной», «философской» религии раннего буддизма!

По мере роста числа приверженцев новой религии среди них появлялось все большее количество таких, для которых уход из мира оказывался невозможным или нежелательным. С другой стороны, определенные контингенты верующих должны были оставаться в миру, занимаясь хозяйственной деятельностью, чтобы содержать все возраставшее число духовенства.

Буддизм внес в историю Индии такое нововведение, как организованная и связанная с государством церковь. Правда, в течение ряда веков существования этой религии ее церковь оставалась нецентрализованной; отдельные вихары и общины жили самостоятельной жизнью, и контакты между ними осуществлялись при помощи передвижений по стране состоявших в них бхикшу и путем воздействия государственной власти, которая с некоторых пор взяла на себя функции покровителя сангхи, а также организатора миссионерской деятельности.