И, подождав ещё с минуту, нетерпеливо крикнул в телефонную трубку:

— Алло! Акбар, вы слушаете?

— Да. Сейчас… — торопливо ответил Акбар и через несколько секунд добавил: — Только что Одинцовой сообщили, что геолог Савченко скончался в два часа ночи. Мы опоздали, Александр Иванович.

— А, чёрт! — вырвалось у профессора. — Акбар! Не отходите от телефона. Вместе с Одинцовой позвоните во все поликлиники, во все больницы, справьтесь в «скорой помощи». Нам нужен мозг. Понимаете? Во что бы то ни стало его надо найти! Вам ясно, конечно, что тело Стропилина не может сохраняться в состоянии гипотермии слишком долго. Надо спешить! Ищите мозг! Я сейчас еду.

Профессор резко положил трубку и бросил взгляд на часы. Что же делать? Неужели за это короткое время мозг не будет найден?

И вдруг взгляд Орлова упал на раскрытый шкаф. Почти рядом с банкой, которую он только что держал в руках, стоял сосуд с головным мозгом.

Мелькнула дерзкая мысль:

«Может, попробовать? Но ведь мозг — не сердце! Кто поручится, что этот мозг сумел сохранить свою жизнеспособность? Впрочем, посмотрим… В крайнем случае, если ничего другого не будет…»

Профессор не стал больше раздумывать. Он быстро взял сосуд с мозгом и повернулся к шофёру.

— Едем, Коля!

…Опасения Орлова оправдались. Акбар и Одинцова буквально не отходили от телефонов, но отовсюду отвечали одно и то же:

— Сегодня смертельных случаев нет. Что? Нет, в ближайшие сутки не предвидится. Позвоните в «скорую помощь». Там всего можно ожидать…

Время шло…

Каждый час Акбар звонил в «скорую помощь», но отвечали по-прежнему:

— Несчастных случаев со смертным исходом в городе сегодня не происходило.

Орлов, тяжело хромая, возбуждённо ходил по кабинету. Акбар молча перелистывал журнал с записями последних экспериментов…

Был уже поздний вечер, когда Орлов вдруг остановился и твёрдо сказал:

— Довольно. Готовьтесь к операции.

Мамедов вопросительно кивнул на сосуд с мозгом.

Профессор хмуро ответил:

— Да. Но ведь иного выхода нет…

Акбар встал и направился в операционную.

Этот страшный день Лена запомнила на всю жизнь. Она часто перебирала в памяти мельчайшие подробности. Лекция о Лермонтове… Сияющая физиономия Бориса за стеклянной дверью аудитории… Ключи… Разговор о квартире…

После этого разговора она сразу же ушла с лекции и начала готовиться к переезду.

Потом пришли соседки по комнате. Они наперебой поздравляли подругу и с видом умудрённых житейским опытом женщин надавали массу необходимых советов.

Лена рассеяно слушала, поддакивала и нетерпеливо поглядывала то на часы, то на вещи, сложенные у дверей.

Шёл уже пятый час, но машины всё не было.

Вера Прохорова, которая уже успела занять ленину кровать, стояла у окна и, едва завидев очередную машину с квадратиками на боку, возбуждённо кричала:

— Едут!

Но каждый раз машина проходила мимо…

Наконец, когда уже стемнело, дверь отворилась, и на пороге показалась одна из подруг Лены. На её глазах были слёзы.

— Ты чего? — тихо спросила Лена, почуяв недоброе.

— Мне звонил Асылбек, — торопливо, словно заученно, сказала подруга. — Ты… Ты только не волнуйся… Не волнуйся, пожалуйста… Он просил передать…

Не выдержав, она разрыдалась и бросилась к Лене…

Лена почти не помнила, как они вдвоём оказались в приёмной клиники. Там их встретил Асылбек.

— Жив? — быстро спросила Лена.

— Жив, — ответил Асылбек и добавил: — Сейчас идёт операция. Оперируют дедушка и Акбар Мамедов.

Операция закончилась ночью. В приёмную вышел Акбар. Он был бледен и едва держался на ногах от усталости.

— Как Борис? — тихо спросил Асылбек.

Хирург улыбнулся и потрепал юношу по плечу.

— Твой друг — молодец! Недаром занимался спортом. Он хорошо перенёс операцию.

В этот момент послышалось знакомое покашливание, и в приёмную заглянул Орлов.

— Это ещё что такое? — строго спросил он. — Почему вы все здесь?

Лена бросилась было к профессору, но Александр Иванович предупреждающе поднял руку.

— Никаких вопросов! Он жив и будет жить. Остальное потом.

— Можно его увидеть?

— Ни в коем случае, — безапелляционно ответил Орлов. — Сейчас же все по домам!

И, повернувшись к Акбару, Александр Иванович сказал:

— Так жду вас завтра в восемь, Акбар. Я останусь здесь.

— Вам отдохнуть нужно, — нерешительно заметил молодой хирург.

— Глупости! — усмехнулся старик. — Разве можно уснуть после такой операции? Бесполезно. Займусь лучше изучением электроэнцефалограммы мозга больного.

И, кивнув на прощанье сразу всем, профессор закрыл дверь.

Ничего определённого не узнала Лена и на следующий день. Дежурный хирург коротко сообщил девушке, что больной жив и находится в состоянии глубокого сна.

По его значительному тону Лена поняла, что это была необычайная операция. Но рассказать о подробностях дежурный врач решительно отказался, дав понять, что это дело профессора Орлова и что девушке нужно обратиться непосредственно к нему.

Лена была в отчаянии. Она разыскала Асылбека и попросила его помочь ей увидеться с Александром Ивановичем.

Но юноша только смущённо развёл руками.

— Я звонил дедушке несколько раз. Он очень занят и не желает разговаривать на эту тему. Но завтра он, конечно, приедет домой. Приходи прямо к нам.

Профессор вернулся домой только на третий день к вечеру. Он казался очень утомлённым, но тем не менее необычайно довольным и даже торжествующим.

На диване сидела осунувшаяся за последние дни Лена. Асылбек молча расхаживал из угла в угол. При появлении профессора девушка поднялась и поздоровалась.

Асылбек спросил:

— Как себя чувствует Борис?

Орлов уселся в своё кресло и с довольным видом потёр руки…

— Пока всё в порядке. Будем надеяться, что твой бывший приятель хорошо перенесёт все последствия этой сложной и необычайной операции.

— Бывший приятель? — озадаченно переспросил Асылбек. — Почему же бывший?

Профессор несколько смешался и быстро взглянул на Лену. Девушка жадно ловила каждое слово Александра Ивановича.

— Не придирайся к выражениям, Асыл, — с лёгким смущением ответил Орлов. — Просто я хочу сказать, что операция так повлияла на него, что он…

Он замялся и неловко пошутил:

— …ну, что ты можешь перестать ему нравиться.

— Этого не может быть! — запальчиво сказал Асылбек. — Я слишком хорошо знаю Борьку.

Профессор не ответил и лишь слегка пожал плечами. Его замешательство не ускользнуло от пытливого взгляда Лены.

— Александр Иванович, — тихо, но твёрдо попросила девушка. — Скажите, пожалуйста, что с Борисом?

— Я вам уже говорил, — мягко ответил Орлов, — операция прошла успешно. Он чувствует себя хорошо.

— Когда я могу увидеть его?

— Я бы вам не советовал видеться с ним сейчас. Придётся пока отложить свидание.

— Почему? — встревоженно спросила Лена и, инстинктивно почувствовав что-то неладное, умоляюще сказала: — Александр Иванович, я вас очень прошу… Очень… Если что-нибудь нехорошо — будьте со мной откровенны. Не скрывайте от меня ничего, прошу вас.

В голосе девушки было столько мольбы и в то же время столько решительности, что профессор заколебался.

Сдвинув седые, лохматые брови, он с минуту внимательно смотрел на девушку, видимо, что-то обдумывая.

Лена ждала.

— Вы зря волнуетесь, — наконец сказал он. — Ничего страшного. И если уж вы хотите видеть больного, то я, пожалуй, разрешу вам сделать это…

— Когда? — быстро спросила Лена.

— Ну, хотя бы дней через десять.

— Боже мой! — тоскливо проговорила девушка. — Десять дней!

— Не раньше. Он получил тяжёлое ранение. Нарушены функции головного мозга. Они постепенно восстанавливаются. Но именно постепенно. Говорить, например, он начнёт не скоро. А как только начнёт, я обязательно дам вам возможность увидеться. Но только с одним условием…