Этот вечер, казалось, ничем не отличался от многих других. Но именно с этого вечера начались удивительные события, в которых Асылбеку невольно пришлось принимать такое близкое участие.

Асылбек ни о чём и не подозревал, когда приглашал своего друга Бориса Стропилина. Он и не думал, что этот вечер будет последним из всех, которые они провели вместе. И потом он часто вспоминал до последней мелочи эти недолгие часы…

В этот вечер Борис и Лена пришли слишком рано.

— Именинник звонил, что вернётся через час, — сказал Асылбек, встречая гостей. — Вместе с ним придёт и Акбар.

— Подождём, — коротко ответил Борис и поставил на стол две бутылки шампанского.

А Лена предложила:

— Может, тебе помочь?

— Конечно! — обрадовался Асылбек.

И кивком указал на стол, заставленный посудой.

Лена повязала вместо фартука полотенце и принялась за мытьё. Асылбек вытирал тарелки. Борис тоже хотел присоединиться к ним, но Асылбек отмахнулся:

— Сиди! Без тебя управимся.

Чтобы его друг мыл посуду! Нет, Асылбек этого не позволит.

Асылбек — двадцатилетний юноша в массивных четырёхугольных очках — был моложе Бориса Стропилина на пять лет. Он старался держаться с Борисом как с равным, с дружеской грубоватостью, как положено мужчине с мужчиной. И всё-таки преклонялся перед ним. Ещё бы! Кто из знакомых Асылбека мог похвастаться такой силой и ловкостью, как этот молодой инженер! Борис был великолепным спортсменом: играл в теннис, в волейбол, был неплохим штангистом, а в институте увлекался велосипедными гонками.

Нравилась Асылбеку и Лена. Совсем недавно — всего месяц назад — Борис познакомил Асылбека со своей невестой.

Было это в маленькой комнатке общежития, где с двумя другими молодыми специалистами жил и инженер-строитель Борис Стропилин.

В тот день Асылбек забежал к другу чем-то взволнованный. Хотел рассказать Борису что-то интересное, но осёкся — у стола сидела худенькая, коротко остриженная девушка и перелистывала альбом. Борис стоял перед зеркалом и старательно повязывал галстук.

— Познакомься, — сказал он. — Это Лена.

Асылбек мельком взглянул на друга, словно спрашивая:

— Она?

И Борис, не отворачиваясь от зеркала, утвердительно прикрыл глаза:

— Она!

Юноша смущённо пожал протянутую тонкую руку и невнятно пробормотал:

— Орлов, Асылбек.

— Асылбек и… Орлов? — удивлённо переспросила девушка.

Борис усмехнулся и сказал:

— Вечная история. Всегда все удивляются, почему Асылбек стал Орловым. Имя киргизское, фамилия русская.

— А в самом деле — почему?

Юноша недовольно махнул рукой:

— Разве Борис вам не рассказывал?

— Ещё бы! — язвительно сказал Борис, затягивая узел галстука и ворочая шеей. — Мы только и делали, что говорили о таком выдающемся человеке. Это наша излюбленная тема. Как только встретимся, так сразу же вспоминаем Асылбека Орлова.

Асылбек сделал кислую мину, но промолчал. А Борис, полюбовавшись только что выполненной работой, наконец отвернулся от зеркала и снисходительно сказал:

— А вообще-то история довольно любопытная. Ты, Лена, попроси его рассказать, пока я пальто почищу.

Он снял с вешалки пальто, взял щётку и, выходя в коридор, на секунду замешкался и добавил:

— Не стесняйся, Асыл. Человечество должно знать твою биографию. Перед тобой сидит будущий филолог. Не упускай момента, старик!

— Пошёл к черту!

Борис вышел и так долго возился со своим потрёпанным студенческим пальто, вычищая из него следы извести и цемента, оставленные стройкой, что Асылбек не только перестал стесняться Лены, но и в самом деле успел ей рассказать о том, как давным-давно, сразу же после войны, его — воспитанника детдома — усыновил профессор Орлов.

Потом Лена вместе с Борисом раза три заходила к Орловым и познакомилась с Александром Ивановичем. А сегодня Асылбеку уже казалось, что он знает эту девушку чуть ли не с самого детства.

Ему уже надоело молчать, и он искренне обрадовался, когда Лена, вытирая тарелку, указала кивком головы на портрет, который висел на стене, и тихо спросила:

— Кто это?

Это был плохонький портрет молодого человека в офицерской форме девятнадцатого столетия.

— Он учёный?

Асылбек усмехнулся.

— Это не учёный. Это полковой лекарь. Хотя Александр Иванович говорит, что этот офицер мог бы стать великим учёным, если бы родился в другое время.

— Как его фамилия?

— Орлов.

— Тоже Орлов?

— Да. Илья Фёдорович Орлов. Дед Александра Ивановича. У него была очень интересная судьба.

— Чем же она интересна?

— Он бывший крепостной. Ровесник Пирогова и Гоголя. Так же, как и Пирогову, ему удалось закончить медицинский факультет Московского университета, и он стал врачом. Жилось ему трудно, и Илья Фёдорович был вынужден поступить в армию и стать полковым лекарем.

Несколько секунд девушка молчала, с любопытством разглядывая портрет. На неё чуть иронически смотрели умные, проницательные глаза полкового лекаря.

И Лена подумала, что Александр Иванович чем-то похож на своего деда: тот же крупный, мясистый нос, те же густые, лохматые брови, а под ними — те же маленькие, глубоко запавшие глаза.

У обоих в лицах было что-то простонародное или, как говорили раньше, мужицкое. Но эти грубоватые и сами по себе некрасивые черты придавали общему выражению лица столько одухотворённости, в нём угадывалось столько недюжиного ума и воли, что само лицо невольно становилось красивым.

Девушка почему-то вздохнула и тихо спросила:

— А за что его так ценит Александр Иванович?

— За что?

Асылбек задумчиво потёр лоб.

— Дедушка многое рассказывал о нём. И я понял, что Илья Фёдорович был очень любознательным человеком и искусным хирургом. Его интересовали большие проблемы…

Юноша помолчал и неожиданно спросил:

— Ты знаешь, что такое анабиоз?

— Нет. А что это?

— Это такое удивительное явление природы, когда жизнь в организме на время приостанавливается. Это бывает у многих животных и особенно у насекомых… Ты слышала о замечательном русском физиологе Бахметьеве?

— Нет.

— Вот он как раз и изучал явление анабиоза. Мне дедушка рассказывал об интересных опытах, которые делал этот учёный.

— Что это за опыты?

— Он наблюдал за зимней спячкой летучих мышей. Когда мыши засыпали, он помещал их в особый холодильник и постепенно снижал температуру их тела до девяти градусов ниже нуля.

— Так ведь они же могли замёрзнуть! — воскликнула с удивлением Лена.

— Вот именно. Он вытаскивал их из холодильника, и они были твёрдые, как камушки. А потом, когда Бахметьев отогревал их, мыши оттаивали и снова оживали.

Девушка рассмеялась:

— Как пельмени!

— Ты слушай, — недовольно сказал Асылбек. — Я тебе серьёзные вещи рассказываю, а ты хохочешь. Так вот, Илья Фёдорович Орлов задолго до Бахметьева заинтересовался анабиозом. Но он был хирургом и его больше интересовала проблема консервации тканей человеческого тела. Понимаешь? Он пытался сохранить живой часть человеческого организма. Словом, Илья Фёдорович думал над тем, что гораздо позднее заинтересовало Кравкова.

— А кто такой Кравков? — спросила Лена.

Прежде чем ответить, Асылбек с достоинством помолчал.

Ему нравилось, что студентка четвёртого курса доверчиво расспрашивала его, первокурсника.

Конечно, заслуга в том, что Асылбек кое-что знал о трудах некоторых учёных-медиков, принадлежала Александру Ивановичу. Именно он любил рассказывать Асылбеку обо всех этих вещах.