— А, что если правда — она знает? — тревожно спросила Светлана.

— Да бросьте вы! Светлана Егоровна! Она же тоже как мне кажется — не совсем нормальная! Помешана — на этой психологии! Рабинович, ей богу, по моему, вернее — с ней, перестарался!

— Может все — таки мы ошибаемся! Может нас опять повели по ложному следу? Может все — таки это Жук? Может Варвара сама, что — то скрывает? — Степанов спрашивал это, словно задавал вопросы самому себе.

— Эх! Если бы так! Ладно. Мне надо ехать! В управление — предстоит тяжелый разговор с генералом! А вы тут давайте. Что ни будь — ройте! Мне нужны факты! А не трупы! Не трупы! — Иванов с укоризной посмотрел на Степанова.

— Постараемся товарищ полковник. Постараемся… хотя я даже не знаю — за что цепляться? — ответил то грустно.

— Ну, это — уже твои проблемы Леша! — полковник встал и, затушив сигарету, надел пальто и вышел из кабинета.

Громкий хлопок двери — отразился эхом, звенящих чашек на шкафу. Степанов покосился на посуду и тихо сказал:

— Вот Света… и помирились… мы с тобой…

Волчек, посмотрела на него и, улыбнувшись — спросила:

— Интересно, с каких это пор — мы с вами, на ты?

— С этих! Ты не согласна?

Светлана, пожала плечами и, посмотрев на свой китель — язвительно заметила:

— Я ведь — не преступная стерва, в этом мундире?!

— Я ошибся… извини…

— Ладно, что там. Что ты собрался делать то? Леша — держи меня, пожалуйста — в курсе, раз уж мы теперь товарищи!

— Света — обещаю!

— Вот видишь Леша, я тебе говорила. Он мой ученик! — тяжело вздохнула Надежда Павловна.

Степанов, покосился на Василевскую и, ему стало — ее немного жаль. Старенькая, с морщинистым лицом и накинутой на плечах шалью — она выглядела беззащитной и несчастной. Учительница словно прочитав его мысли — посмотрела Алексею в глаза и озорно улыбнулась:

— Нет, Леша! Ты зря меня со счета списываешь! Не такая уж я беспомощная, сил у меня хватает! Да и не одинокая я! Сын, внук, правнуки! Куча родни! Ну и что, что они в городе — когда собираются по выходным и на праздники — тут у меня весело! А летом так и вообще — не вылазят от сюда! Знаешь, Леша — я ведь каждое утро зарядку делаю! Интенсивную! И обтираюсь холодной водой! А потом натираюсь настойкой Календулы! Это очень помогает! Я вообще не болею! Посмотрю на своих ровесниц — они уже старые, квелые, а я вот! Сам видишь! — Надежда Павловна вновь улыбнулась.

— А вы сами то помните Андрея? Ведь давно у нас выпуск то был! Столько лет прошло…

— Ах, Леша! Это для тебя люди меняются быстро и скоротечно, ты в городе живешь! Многих не помнишь! А я помню всех! Ну, или почти всех! Тем более ваш класс моим был! Я ведь классной у вас была! А Андрюшу жука хорошо помню… Он ведь мог стать выдающимся человеком, у него хорошие способности к математике и физике были! Ну, у немцев это в крови! Они такие!

— Да нет. Я не об этом — вы помните его просто как ученика, я о том. Может у вас в памяти, что — то такое осталось, что еще тогда говорило, что он неадекватный человек? Ну, сами понимаете…

Василевская опять тяжело вздохнула и, долив Алексею в чашку кипятка — кивнула на нее головой:

— Ты попей чайку то! Попей!

— Так были ли какие опасения насчет Жука?

— Знаешь, Леша… был случай. Он с еще одним мальчиком кошку на спор убил и подбросил ее вахтеры в тумбочку, тогда этого вы не знали. Но вот у меня был долгий разговор с его родителями. Они слезно просили не рассказывать об этом не кому. Я и не рассказывала.

— Убил кошку на спор? Зачем?

— Ну, они проверяли себя — на жестокость, как он мен сказал… и второй этот мальчик тоже. Смогут ли они убить. Меня тогда это насторожило. Но я, честно говоря — значения этому не придала. Девятый класс.

Степанов пожал плечами:

— Хм в девятом? Не помню. Вы знаете, я как — то с Жуком не дружил. А вахтерша, что потом? Ну, когда кошку нашла?

— Ты знаешь. Она ее не нашла, ей ее на спор второй мальчик показал.

— Какой второй мальчик? — насторожился Алексей.

— А вот второго я не узнала. Кто это был!

— Как это? Вы ведь говорите, что помните всех.

— Дело в том. Что второго тогда мы так и не нашли. Вахтерша не опознала не кого. А Жук категорично отказался говорить кто это! Так и остался второй — инкогнито. Так что я не знаю — кто это был.

Степанов отхлебнул чай и покосился на чисто вымытую пепельницу. Стеклянная тарелочка аккуратно стояла в буфете. Алексей тяжело вздохнул. Ему хотелось курить. Василевская покосилась на буфет и опять — словно прочитав, его мысли, сказала:

— Тебе пепельницу дать? Ты курить хочешь? Так кури! — пожилая женщина засуетилась и, достав из шкафчика пепельницу — поставила ее перед Степановым.

— Так, мне как — то, не удобно! Вы вот за своим здоровьем следите…

— Да кури! От одной сигареты не чего не будет, — успокоила его учительница.

Степанов подкурил сигарету. Затянувшись, он выпустил дым себе под ноги:

— А вы помните, как написали вот послание и Жуку? Ну, примерно когда вы ему отнесли? Когда — может, вспомните? Это очень важно! Теперь все — очень важно!

Василевская, обхватила чашку руками и, словно пытаясь согреть ладони — сжала фарфор. Посмотрев в окно — она задумалась. Степанов ее не торопил с ответом. Он наблюдал, как старая учительница роется в своей памяти. Надежда Павловна тихо ответила вопросом на вопрос:

— А где жил Жук то? Я ведь постепенно по улицам носила. Вот с Ленина начала, и так дальше. Начала в апреле. Давай вычислим. Где, он жил то?

— Жук? Он жил на Красных партизан пятьдесят по моему…

Василевская вздрогнула. Ее губы побелели. Степанов испугался, что женщине стало плохо. Но Надежда Павловна, внимательно посмотрев в глаза Алексею — медленно и спокойно сказала:

— На Красных партизан? Это точно?

— Ну да! Я сам у него дома был.

Василевская, покачав головой — испуганно ответила:

— Леша, я не писала не кому на улицу Красных партизан…. Я только те улицы, что в округе… Нет! Точно не писала! Красных партизан — это во втором микрорайоне! Так Жук ведь раньше жил на Ленина вроде?!

Степанов тяжело вздохнул и недовольно буркнул:

— Жил. Переехал…

— Как это переехал?! Но я не писала не одному человеку свои записки на улицу Красных партизан! Леша! — Василевская испуганно прикрыла свой рот ладонью.

— Спокойней, спокойней. Надежда Павловна! Разберемся! Может, ему тоже записка попала! Может вы, что — то перепутали! Степанов испугался, что учительница догадалась о втором маньяке.

— Нет, Леша! Я не полоумная! Я все помню! Я не писала на улицу Красных партизан! Это точно! А это значит, что мне послание присылал другой человек! Это не Жук! Не он! Леша. Как ты не поймешь! — с ужасом в голосе убеждала его Василевская.

Степанов затушил сигарету и ничего не ответил. Тяжело вздохнув, он посмотрел на надежду Павловну и грустно улыбнулся:

— Спокойней! Спокойней. Все — под контролем! Все — под контролем! Единственное — прошу вас, не кому вообще не о чем не рассказывать! И главное — огромная просьба — вы можете уехать к своему внуку и ли сыну? Ну, дня на два? А то, я думаю, мало ли что!

— На что ты намекаешь? Леша? Ты, что хочешь сказать — что убил Андрея Жука и это оказался не тот человек? Леша — как ты можешь быть спокойным? Тебе что самому не страшно? Ты ведь убил, выходит — невинного человека! Это же страшно! — взвизгнула Василевская и, на ее глазах — выступили крупные слезы.

Степанов дотронулся до ее руки:

— Надежда Павловна, тут не все — так, как вы думаете. Жук — убивал женщин. Это, подтвердила его жена. Она — все рассказала и во всем призналась!

— Жена?! Они что вместе убивали? Ты этому веришь?

— Верю — факты говорят! Но есть одно маленькое — но! Жук убил лишь четверых из одиннадцати…

Василевская не чего, не понимая — хлопала глазами. Ее рот открылся от удивления.

— Да Надежда Павловна. Да. Четверых. И все в нашем деле пошло наперекосяк. Вот я к вам и пришел — узнать, когда вы — Жуку письмо писали…. Вы ходит, что и не писали вовсе.