Радостным еженедельным событием для маленького Джона было пение в воскресном детском хоре в приходской школе Святого Питера в Вултоне. Его привлекала торжественность и таинственность богослужения, но больше всего — сама музыка. У него был хороший голос, пел он с упоением, но иногда начинал импровизировать и даже изобретать собственный контрапункт, вовлекая в эти эксперименты и других мальчиков, в том числе, конечно, и Пита Шоттона. Этих музыкальных новшеств не оценили, и после нескольких предупреждений Джона и Пита выгнали из хора.
Новая сторона мира открылась Джону и Питу в результате дружбы со студентами-медиками, которым Мими одно время сдавала две из четырех спальных комнат своего дома. Мальчиков уже интересовали некоторые подробности анатомии человека, а студенты закрепляли учебный материал в своих рассказах, попутно открывая детям многие названия и слова, бытовавшие в ливерпульском порту, но не в обиходе благопристойного Вултона. В результате Джон и Пит чрезвычайно увеличили свой словарь и некоторое время сильно увлекались «новым языком», однако потом спохватились и с большим трудом стали отвыкать, страшась применить свои знания случайно в разговоре с родителями и знакомыми.
Сдав экзамены элевен-плас (Элевен-плас — экзамены для одиннадцатилетних, которые проводятся по окончании начальной школы и включают проверку умственных способностей, знания английского языка и арифметики), Джон и Пит в соответствии с правилами английской системы образования поступили в среднюю школу, которая называлась «Куорри бэнк хай скул». Айвена Вогана родители определили в так называемый Ливерпульский институт — тоже среднюю школу, но более престижную. Там Айвен познакомился с Полом Маккартни.
«Куорри бэнк» была небольшой средней грамматической школой (Grammar school — государственная или частная школа для детей от 11 до 18 лет; дает право на поступление в вуз; в программе — изучение классических языков) для мальчиков. Она пользовалась неплохой репутацией в Мерсисайде. Впоследствии эта школа стала знаменитой, потому что в ней учился Джон Леннон,— в Англии славу учебному заведению создают его бывшие ученики. Правда, и тогда, когда в ней учился Джон, она не была такой уж неизвестной, так как дала стране двух министров труда. В этой школе Джон оставил первый автограф, вырезав ножом на дверях туалета свои инициалы.
В тот год, когда мальчики поступили в «Куорри бэнк», она отмечала свое тридцатилетие, но им казалось, что ей сто или даже двести лет. Помещалась она в потемневшем кирпичном здании, надежно укрытом от внешнего мира ивовыми зарослями. Все учителя были одеты в черные костюмы со строгими галстуками и в мантии. Ученикам тоже полагалось носить черную форменную курточку и галстук. На курточках была вышита эмблема «Куорри бэнк» — красно-желтая голова оленя и под ней латинское изречение: «Из этой руды добудем благородный металл». В «Куорри бэнк» все подчинялось традициям: и раздельное обучение, и телесные наказания, и пуританские нравы, и официальность учителей, и культ зубрежки и дисциплины, и, конечно, скука на уроках, в первую очередь для незаурядных подростков. А следствием этой угнетающей скуки были нежелание учиться, шалости, безобразия, стремление скорее вырваться на улицу.
Джон пришел в школу с хорошим уровнем подготовки и в первый год даже считался одним из успевающих учеников. Но учителя не отмечали и не поощряли способного мальчика, так как он не желал хорошо заучивать программный материал, послушно выполнять задания, строго соблюдать дисциплину. Джон учился все хуже и хуже и наконец скатился в класс для отстающих. Такую же эволюцию проделал его друг Пит. Оба они скоро превратились в клоунов, паяцев, что документально закреплялось в школьных характеристиках.
Правда, учителя не могли не заметить незаурядных способностей Джона, его остроумия и оригинальности. Джон, прекрасно рисовал, постоянно занимаясь этим на уроках, даже не имеющих никакого отношения к рисованию. Он вел свой рукописный журнал под названием «Ежедневный вой». В этом журнале, сделанном из школьных тетрадей, он помещал шаржи и карикатуры на одноклассников и учителей, стишки, разные истории, рисунки на внешкольные сюжеты, часто весьма непристойные. Каждый день Джон приносил в школу новые страницы или целые выпуски. Читателями и ценителями могли быть только близкие друзья. Впрочем, учителя также не без интереса и удовольствия рассматривали в учительской комнате очередную конфискованную тетрадь.
На уроках Джон и Пит ничего не делали, разговаривали, вскакивали с мест, выходили из класса, потом стали вообще прогуливать занятия. Иногда они позволяли себе и безобразные выходки: избивали других школьников, могли выпустить в спину учителя чернила из велосипедного насоса.
Проделки продолжались и после школы, принимая нередко характер правонарушений. Одно время компания Джона пристрастилась к мелким кражам в магазинах, на благотворительных распродажах и ярмарках. Воровали — в основном сладости и лакомства — не от бедности и лишений, хотя родители, в том числе и Мими, ограничивали рацион сладких блюд. На мелкие кражи мальчишек толкали озорство, страсть к приключениям, азарт и обида на невнимание и непонимание их со стороны взрослых.
Пустота школьной жизни компенсировалась дружбой с дядей Джорджем и — все больше — с матерью. С дядей, как уже говорилось, у Джона установились очень теплые отношения. Джон читал ему свои первые стихи, дядя также знакомил племянника со своими, которые можно было показывать только в очень узком мужском кругу. Дядя смотрел сквозь пальцы на проделки Джона, сочувствовал, когда его наказывала Мими. И если в особых случаях Мими запирала Джона в одной из комнат, дядя тайком приносил ему булочки с изюмом. Иногда они вместе убегали из дома, оставив Мими плитку шоколада и записку с пожеланием приятно провести воскресный день. Как-то дядя подарил Джону губную гармонику, и Джон быстро научился подбирать на ней незатейливые мелодии.
Когда Джону было 13 лет, дядя Джордж умер. Случилось это внезапно. У него оказался цирроз печени, хотя он никогда ни на что не жаловался. Он даже не лежал в постели, как все больные, а до последнего дня работал на ферме. Джон очень тяжело переживал потерю своего взрослого друга, хотя и старался не показывать виду.
Теперь он остался с Мими. Она была заботлива, любила его, он тоже был к ней привязан, но она совсем его не понимала. И Джон еще больше потянулся к матери. Джулия не осуждала его шалостей, не бранила за прогулы в школе, разделяла его интересы. Она любила его друзей и разрешала им приходить к ней. Мими никогда их не пускала в дом, оберегая племянника от дурного влияния нехороших и плохо воспитанных мальчиков. Но самое главное — мать поощряла музыкальные увлечения сына. Она помогла ему подобрать на губной гармонике несколько популярных песенок. Первой была «Ах, какой стыд!» Фэтса Домино. С тех пор Джон не расставался с полюбившимся инструментом, носил его в кармане брюк и использовал любую свободную минуту в школе, дома, на улице, чтобы поупражняться. Довольно скоро он стал вполне прилично играть мелодии, которые передавали в радиопрограмме «Любимые пластинки всей семьи». Их исполняли популярные в то время американские певцы Фрэнки Лейн, Джонни Рэй, Джин Винсент и многие другие («Be-Bop-A-Lula» Джина Винсента была самой любимой песней Джона тогда, когда он сам стал знаменитым композитором. А гармоника фигурировала как непременный инструмент в выступлениях и грамзаписях «Битлз». На афишах и рекламах, где перечислялись исполнители и инструменты, против фамилии Леннон стояло: «Ритм-гитара и гармоника». Она звучит в «Love Me Do», «From Me To You», «I'll Get You», «We Can't Work It Out» и во многих других песнях).
Джон стал бывать у матери все чаще и чаще, нередко жил у нее по нескольку дней подряд. Ее муж Бобби очень хорошо относился к пасынку, баловал его карманными деньгами. Маленькие сестренки просто обожали своего старшего брата, и Джон отвечал им взаимностью. Он все сильнее и сильнее привязывался к матери, восхищался ею и подражал ей во всем. Она учила его играть на банджо, слушала вместе с ним пластинки.
