Наконец настал день помолвки Инес и Рамона, и все вздохнули с облегчением. Дом выглядел очень нарядно, угощения стояли наготове, и как только прибыли первые гости, Инес снова приветливо заулыбалась им навстречу, забыв о всех треволнениях.

Фиеста прошла как нельзя лучше, а гостей наехало столько, что Лорел не переставала удивляться, как дом их всех вмещает. Жених и невеста получили массу подарков, причем замечательных. Лорел и Брендон тоже не ударили в грязь лицом – преподнесенная ими пара антикварных серебряных подсвечников заняла почетное место среди подношений.

В этот вечер Лорел ограничилась лимонадом и стаканчиком вина за обедом. Именно благодаря тому, что она сохранила абсолютно ясную голову, подслушанный ею случайный разговор произвел на нее чрезвычайно сильное впечатление. Рядом беседовали несколько женщин, и долетевшие до нее обрывки их реплик заставили ее насторожиться. Лорел всем телом вытянулась в их сторону, стараясь не упустить ни слова. Дамы оживленно делились воспоминаниями о былых беременностях и перечисляли признаки, которые поразительно походили на те самые проявления недомогания, которые в последнее время беспокоили Лорел. Среди упомянутых симптомов беременности фигурировали такие, которые Лорел замечала и у себя, но, не придавая им должного значения, не тревожилась, а тут поняла, что все они имеют один источник.

Так, например, помимо тошноты и изжоги Лорел изредка досаждали внезапные случаи головокружения. Она объясняла их тем, что тошнота часто мешала ей есть досыта, а на голодный желудок у кого же не закружится голова! Ей казалось, что стоит забить желудок – и тошнота отпускает, а головокружения как не бывало. Далее в беседе фигурировало состояние типа летаргического, но и Лорел теперь часто ни с того ни с сего клонило ко сну, и ее покидал силы. Она даже этому находила разумное объяснение: споры с Брендоном, мол, – слишком большая эмоциональная нагрузка на нервную систему. Этим же она оправдывала и свои резкие переходы от веселого настроения к угрюмости, от смеха к слезам. Она не замечала, что грудь ее стала мягче, и только под влиянием услышанного сообразила, быстро произведя в уме соответствующие подсчеты, что уже дважды к ней не приходили месячные.

Лорел была поражена собственной недогадливостью. Надо же быть такой дремучей невеждой, чтобы не связать воедино все эти настораживающие явления! Сейчас все стало на свои места, но сколько новых проблем возникает, и как трудно привыкнуть к мысли о том, что она носит ребенка.

Встревоженная неожиданным открытием, Лорел незаметно удалилась в свою комнату. Ей хотелось наедине обдумать новость, понять, как она к ней относится, и решить, что делать дальше. Ее одолевали противоречивые чувства и мысли, в голове стоял полный сумбур.

С одной стороны, она была вне себя от радости, что родит ребенка от Брендона. Стоило ей подумать, что она будет держать на руках их дитя – и лицо ее освещала счастливая улыбка. Это дитя любви, частица их обоих, безразлично, девочка или мальчик, будет обязательно красивым. Они окружат его лаской, с волнением наблюдая, как ребенок растет, с каждым днем открывая для себя нечто новое и поучительное. Ну и, конечно же, пора приступить к трудному делу выбора имени для будущего наследника. Интересно, задумывался ли когда-нибудь Брендон, как он назовет будущего сына или дочь?

И тут улыбка сошла с губ Лорел. А как он вообще относится к детям? Обрадует ли мужа сообщение Лорел о ее положении? Рассказать ему не медля или стоит немного подождать? И если рассказать сейчас, то в какой форме? Что он скажет в ответ?

Сама того не замечая, Лорел нервно грызла ноготь большого пальца. Ах, будь здесь тетя Марта! Она бы уж посоветовала, как поступить! При этой мысли слезы набежали на глаза Лорел, ее с новой силой охватила тоска по дому. «До чего же хочется домой! – думала она с чувством полной беспомощности. – Хочется видеть папу и рассказать ему о ребенке. Не знаю, придет он в ярость или в восторг, начнет бушевать или не сможет от радости вымолвить ни слова, так или иначе я хочу сейчас быть с ним и тетей Мартой. Ребенок может заставить папу и Брендона понять, наконец, друг друга. Он может оказаться основой для фундамента, на котором вырастет здание обоюдного уважения двух самых дорогих для меня мужчин. А научившись разумно беседовать и слушать один другого, они, глядишь, и подружатся».

Так размышляла Лорел, понимая в глубине души, сколь несбыточны ее мечты. С ужасом она вспомнила, какими последствиями угрожал Брендон ее отцу, если тот не выполнит перечисленные в письме требования. На первый план выплыли слова мужа о том, что уж он-то позаботится наградить Рекса внуком, но не допустит, чтобы дед его когда-нибудь увидел. Неужели Брендон хотел зачать ребенка лишь для того, чтобы отомстить Рексу?

Лорел одолевали страшные сомнения. Может, Брендон ее вовсе и не любит, а его мнимая любовь всего лишь притворство чистой воды, часть сложного плана отомщения ее отцу? Разве может любящий человек быть таким бессердечным, таким мстительным? Да, он безусловно желает ее, в этом нет никаких сомнений. Глядя в зеркало, Лорел не могла не признать, что в нем отражается очень привлекательная женщина, сама молодость и красота. Брендону ее внешность, конечно, нравится. Но есть ли это подлинная любовь? Как совмещается с ней поведение Брендона – непрекращающиеся чудовищные обвинения в адрес отца и запрет видеться ей с любимой родной семьей?

Все было так сложно, так непонятно! И никого рядом, чтобы излить свою душу, спросить совета. Голова Лорел пухла от каких-то неопределенных идей и одолевавших ее забот.

Немудрено, что вызванное этими тяжкими думами эмоциональное и физическое напряжение взяло свое, и Лорел разразилась горючими слезами. Она бросилась лицом вниз на кровать, не сдерживая громких рыданий, в которых выливались мучившие ее сомнения и сердечная тоска.

В этой позе и застал ее Брендон, войдя чуть позже в комнату. Тело и кровать сотрясались от непроизвольных всхлипываний Лорел.

– Что случилось, дорогая? – воскликнул он, кидаясь к ней. Он притянул Лорел и повернул ее заплаканное лицо к себе. – Кто тебя обидел?

– Я хочу домой, Брендон! – не переставая плакать, почти закричала Лорел. – Мне необходимо быть там! Именно сейчас!

Обеспокоенное выражение лица Брендона немедленно сменилось жестким.

– Но ты же знаешь, что я скажу в ответ. За последний месяц мы раз сорок пережевывали эту тему. И я не отступлюсь ни на шаг. Вскоре мы поедем в Сан-Франциско, но домой я тебя не пущу, пока твой отец не выполнит моих требований.

– «Требований»! Это не «требования», а клевета, которую ты возводишь на отца!

– Не слишком ли смело ты выражаешься, как тебе кажется? – Брендон крепко сжал губы.

– А тебе не кажется слишком смелым обвинять отца в убийстве? – отпарировала Лорел. – Или в угоне скота?

Поднявшись с кровати и возвышаясь над ней всем своим могучим ростом, Брендон прорычал:

– Ты, дорогая, видно, что бы ни случилось, так и будешь стоять на стороне отца, а меня осуждать. Хотел бы я знать, каким образом я могу заслужить такую же преданность?

– Отвези меня домой!

– Нет!

– Но мне нужно, нужно быть дома, особенно сейчас!

– Почему «особенно сейчас»?

– Потому что… – и Лорел запнулась, понимая, что момент ссоры, когда они с ожесточением набрасываются друг на друга, не самый подходящий для того, чтобы обрадовать будущего отца известием о предстоящем рождении ребенка.

– Продолжай же! – Он не спускал с нее глаз, ожидая ответа.

– Иди к черту, Брендон! – в отчаянии закричала Лорел. – Тебе на все наплевать, лишь бы отомстить отцу! Ах, надо было мне в свое время прислушаться к его словам! Скольких неприятностей я бы избежала!

Скрипя зубами и кипя от ярости, Брендон наклонился к Лорел чуть не вплотную.

– Излупить бы тебя за такие речи!

При виде его исказившегося от злости лица, да еще так близко от себя, Лорел инстинктивно отпрянула назад, сколько позволяла кровать, в испуге забыв про собственный гнев.