— А разве мужчина в машине, белой «тойоте-камри», у которого нашли алкоголь в крови, ехал один?

— Да, в машине был один человек, — осторожно ответил Холсторм.

Я и не заметила, что давно затаила дыхание и мне не хватает кислорода. Если человек, скрывшийся с места преступления, находился в машине один и теперь лежит без сознания в больнице… Если это тот самый мужчина…

Надо взглянуть на него. Надо убедиться, что именно он стоял ко мне спиной в молочном отделе. Только тогда я снова смогу дышать, бегать по проспекту, не оглядываясь постоянно назад, не ощущая угрозу от каждой тени на каждой улочке.

После недолгого пребывания в бостонской больнице я знала, что к подозреваемым приставляют полицейскую охрану. С другой стороны, в большинстве больниц по субботам ощущается нехватка персонала. Проникнуть туда не составит труда, но на какой этаж?

— Вы в порядке? — спросил Холсторм.

— Да. — Я улыбнулась в знак благодарности. — Так, значит, тот мужчина лежит без сознания?

Детектив кивнул:

— Травма головы.

— Делали операцию? — Если его оперировали, мой поиск ограничится хирургическим отделением.

— Да. Пытались снизить черепное давление.

— Он будет жить?

— Эти гады живучие, — ответил Холсторм и закатил глаза.

Я достала блокнот. Ушло всего пару минут, чтобы записать слова детектива. Интересно, где будет стоять полицейский: в палате или в коридоре?

— Вы можете назвать мне имя того человека? Жертвы аварии?

Судя по взгляду Холсторма, я зря назвала его жертвой. Ведь он разбился не по вине полиции.

— То есть того лихача с алкоголем в крови, который сопротивлялся при задержании, — поправилась я.

Холсторм любезно сообщил мне его имя: Виктор Дельриа, двадцать четыре года, из Сентрал-Фоллс.

— Был судим?

— За нападение и вооруженное ограбление, два года назад. Вождение в нетрезвом состоянии, в прошлом году.

— Но, по официальной версии, связи с убийством Мазурски не прослеживается?

Иногда журналистам приходится задавать один и тот же вопрос, чтобы прояснить дело.

— Идет расследование.

Я записала это в блокнот, чтобы процитировать дословно. Когда подняла взгляд, в дверном проеме стоял полицейский, не в форме, а в голубых джинсах и спортивном свитере. Это был упитанный мужчина с мощными руками и морщинистым лицом. Под мышкой — папка. Судя по внезапному напряжению Холсторма, какое-то начальство.

— Удивлен вашему приходу в субботний день, — сказал детектив.

— Решил осведомиться о ходе расследования.

Холсторм представил его майором Эррико.

— Журналистка? — заключил он, окинув меня взглядом.

— С вчерашнего места преступления. Убийства, — пояснил Холсторм. — Хэлли Ахерн из «Кроникл».

— А! — произнес Эррико, словно это все объясняло.

Затем посмотрел на папки с фотографиями. Холсторм слегка наклонил голову. Видимо, условный знак. Безмолвный обмен информацией состоялся.

— Что же, думаю, мы с вами закончили, — сказал он мне.

Я не хотела уходить, но лицо Холсторма вдруг стало каменным. Интервью, несомненно, закончилось. Я подняла со стола блокнот. В дверях майор Эррико попрощался со мной вежливым кивком, но напряжение в его лице говорило, что ему не терпится от меня отделаться. Взглянув на папку у него под мышкой, я заметила на ней какой-то шифр.

Он тотчас поправил папку, чтобы мне не было видно. Уже в холле я услышала, как захлопнулась дверь.

Стараясь говорить уверенно, я сообщила пожилому мужчине в приемной, что являюсь социальным работником и вчера забыла кейс в отделении хирургии.

— Кстати, какой это этаж?

Он протянул мне листок с инструкцией, где первым пунктом значился лифт.

Выходя из кабинки лифта, я заметила доску с именами и палатами. Дельриа — комната 603В. Лифт располагался прямо посреди этажа, в обоих направлениях сидели медсестры. Я прошла мимо первой с таким видом, будто знаю, куда иду, повернула за угол и направилась вдоль по коридору. Тотчас поняла по номерам, что ошиблась, пришлось вернуться и пойти в противоположную сторону.

Увидела полицейского, сидящего на стуле у двери, и вся моя уверенность улетучилась. По венам потек адреналин. И на что я рассчитывала? Что запросто проникну внутрь?

Решительной походкой я пролетела мимо полицейского. В конце коридора оказался тупик, и я рискнула заглянуть в одну из палат. Врач осматривал там пожилую женщину.

— Извините, — сказала я, разворачиваясь. — Я ошиблась.

Жаль, что у меня нет плана. Я медленно вернулась к полицейскому. Кто-то наклеил в коридоре плакаты к Хэллоуину. Остановившись у дверей туалета с изображением ведьмы на метле и полной луны, я прищурилась, словно разглядывая произведение искусства.

Любые действия с моей стороны только вызовут подозрение. Единственный выход — представиться новой журналисткой «Кроникл», уверить его, будто впервые освещаю автомобильную аварию и хочу посмотреть, в каком состоянии находится жертва. Остается надеяться на дверную щель, через которую я брошу взгляд внутрь, пока полицейский не перенаправит меня в отдел информации.

«Краем глаза, — успокаивала я себя. — Только краем глаза».

Пока я медленно шла по коридору мимо грязных подносов с остатками завтрака, полицейский поднялся со стула, сложил газету и зашагал прочь от меня, к лифту. Неужели у него обед? Имеет ли охранник право покинуть пост во имя желудка? Или он нарушает свои обязанности? Небеса решили надо мной смилостивиться?

Медленно я прошла мимо палаты Дельриа. Дверь была прикрыта недостаточно плотно. В хлопчатобумажном свитере и джинсах вдруг стало жарковато: под мышками защекотали капельки пота, по бокам потекли струйки.

Открылся лифт, я достигла конца коридора и огляделась. Полицейский исчез. Я развернулась и метнулась прямо к палате 603В.

Взялась за ручку, на всякий случай обернулась в страхе, что сейчас появится еще один полицейский или медсестра и схватит меня за шиворот, оттащит от двери и начнет ругаться. Никого. Никто меня не остановил, и я распахнула дверь.

Это была одиночная палата с зашторенными от солнца окнами. В постели спал пациент, видимо, Виктор Дельриа. Он лежал на спине под капельницей, загороженный стопкой одеял. Сейчас я увижу его лицо, ячмень на глазу. Я сделала шаг и замерла, утратив всякую храбрость. В палате стоял резкий запах, словно от гниющей раны.

Что, если он проснется? И посмотрит прямо на меня? Даже без сознания этот человек наводил на меня ужас. Чем раньше увижу его лицо, тем быстрее смотаюсь отсюда к черту. На стуле у окна лежала куртка в полиэтиленовом пакете. Цвет — приглушенный хаки.

Сделав еще один шаг, я услышала, как бежит вода из крана.

Справа от меня открылась дверь туалета, из нее вышел высокий мужчина в спортивной куртке и голубой рубашке, заправленной в синие джинсы. Наши взгляды встретились.

Это был тот самый добрый незнакомец, с которым я флиртовала в магазине, Мэтт, парень с темными глазами и милой улыбкой. Только на сей раз он не улыбался, а преграждал мне дорогу к кровати.

— Что вы здесь делаете? — спросил он.

«А вы что здесь делаете?» — хотелось ответить мне, однако у него был слишком властный вид, как у человека при исполнении служебных обязанностей, как у полицейского в гражданской одежде. Вот почему так спокойно ушел охранник: он тут не один.

— Я просто хотела проверить… проверить, тот ли это тип, на которого я напоролась в магазине у Барри… вчера вечером.

Мэтт долго смотрел на меня, переваривая информацию. У меня заколотилось сердце, вспомнился наш откровенный флирт накануне. Боже, какая нелепая ситуация! У него дома лежит пакет из-под продуктов с номером моего телефона.

— Вы журналистка?

Я кивнула.

— Боже… — произнес Мэтт, качая головой. Затем распростер руки и выпроводил меня наружу в коридор. Его величавая фигура с широкими плечами полностью заградила путь. — Очевидно, убийство произошло сразу после моего ухода?