— Представляю, какой шок вы испытали, когда узнали, что это подделка, — продолжал он.

— Да, ситуация не из приятных.

— Сожалею, — повторил Айерс, и борозда на его лбу стала еще глубже.

Я пожала плечами.

— Такая громкая история с фальшивками может нанести серьезный удар по имиджу лотерейной компании. И это в то время, когда штату так нужны деньги, — сказал он.

Какой смысл говорить о том, что и так очевидно? У меня было такое ощущение, будто он выступает перед публикой. Я даже оглянулась, ожидая увидеть камеру и съемочную команду. У меня нет времени на разговоры. Надо убираться отсюда.

— Кто является лотерейным агентом на нашей территории?

Мне показалось или Грегори прищурился?

— Точно не знаю, — медленно произнес он. — Надо будет проверить.

Неужели Айерс до сих пор этого не сделал? Такие вещи выясняются при первом намеке на мошенничество.

— На мой взгляд, агент должен первым почувствовать неладное, ведь из-за фальшивок падают продажи настоящих билетов.

Грегори изменился в лице.

— Вы правы насчет распространения лотерейных билетов штата, однако штат страдает не только от временного падения доходов. Дурная слава может повлиять на прибыль в будущем, на программы, финансируемые нами.

У него засверкали глаза, и я догадалась, что все прежде заданные вопросы — лишь прелюдия. Цель Айерса состояла не в получении информации, а в том, чтобы отговорить меня писать статью о подделке билетов, да еще и от первого лица.

— Преждевременная огласка дурно скажется на расследовании, — продолжил он. — Я надеялся, мы сможем достигнуть некоего соглашения.

Отложить историю на несколько дней в обмен на эксклюзивное интервью? В обычных обстоятельствах это было бы вполне нормальным предложением, но не сейчас, ведь производство фальшивых билетов связано с двумя убийствами.

— Не думаю, что такое возможно.

Айерс нахмурился, и на его лбу проступила вторая вертикальная морщина. Молчание затянулось, я собралась уходить. Ясное дело, разговор подошел к концу. Однако Грегори остановил меня:

— Пожалуйста, еще одну минутку.

Нехотя я опустилась обратно на стул. Он полез в карман пиджака и достал оттуда лотерейный билет.

— Откровенно говоря, мне кажется, лотерейная компания в долгу перед вами…

Вот это да!

— В долгу передо мной?

— Да, ведь вы купили фальшивый билет.

У меня отвисла челюсть. Неужели он считает, что лотерея должна мне деньги?

— У вас был выигрышный билет. Вы не могли знать, что покупаете подделку.

Десять тысяч долларов. Сердце у меня забилось. Десять тысяч долларов! Айерс собирается дать мне такую сумму?

Он положил билет на стол и молча смотрел на него. Слова были излишни.

Я понизила голос:

— Это билет с выигрышем в десять тысяч долларов?

— Понятия не имею, — ответил Грегори. — Любой настоящий билет имеет шанс стать выигрышным. Под защитным слоем может скрываться и двести пятьдесят тысяч.

Он поднял лотерейный билет, поднес его к свету и ухмыльнулся. Так же он делает, объявляя по телевизору победителя, перед тем как похлопать счастливчика по плечу. В глазах его светилась отеческая доброта. И тут я поняла две вещи: Айерс держит в руках билет с выигрышем в четверть миллиона долларов, но никогда не скажет об этом вслух.

Я уставилась на яркий квадрат у него в руках. Грегори собирался отдать его мне. Однако не за однодневную задержку выхода статьи. Наши взгляды встретились. В баре кто-то кашлянул. Со звоном открылась касса. Айерс положил билет на стол.

— Знаете, я ведь видел вас в «Мохиган сан», за столом для игры в блэк-джек. И в курсе, что вам не повезло.

Я была поражена. Откуда ему знать, если за мной не следили? Сердце остановилось в груди. Перестало биться. Земля не вращалась, а время потекло вспять. Если ему докладывают обо всех моих действиях, то он должен знать, что пленка Леонарда у меня.

— Помните, мы повстречались в студии на радио? — Грегори прочел мои мысли. А затем очень тихо, едва слышным шепотом добавил: — Мы нашли единственную копию.

Вот что означал обыск квартиры Леонарда. Мы посмотрели друг другу в глаза. Это был глубокий, многозначительный взгляд.

— Вы видели, как я забрала запись передачи с моим участием. И все.

— Верно, — улыбнулся Айерс. — Запись. — Снова повисла тишина, и он придвинул билет ко мне. — Я хочу вручить вам настоящий билет в знак примирения.

Двести пятьдесят тысяч долларов. Я могла бы оплатить все медицинские счета отца. Маме не придется продавать дом. Отдам деньги за квартиру, долги канут в прошлое. Ладони защекотало, и я ощутила возбуждение сродни тому, что испытываешь за столом для игры в блэк-джек, когда идет карта. Двести пятьдесят тысяч долларов! И уже будет не важно, попаду ли я в следственную команду. Можно просто бросить работу в бюро. Стать фрилансером. Вернуться в Бостон. Написать хорошую книгу.

Сквозь окно я видела черный «кадиллак», ожидающий на Юнион-стрит. За водителем, на заднем сиденье, сидел мужчина.

Из торговых автоматов на меня смотрели самые разные лотерейные билеты, и среди них счастливый эльф из новой версии «Грин покера». Чтобы получить отчеты по фокус-группам, нужно находиться у самой вершины правления лотерейной компании. «Я не вышел бы на одну сцену с Грегори Айерсом», — сказал Леонард на митинге.

Грегори Айерс, глава лотерейного бизнеса, на самом деле мелкий мошенник, который рискует своим положением и популярностью ради дешевых махинаций с фальшивыми билетами? В голове не укладывается, однако Леонард, очевидно, докопался именно до этого. Поэтому и критиковал по радио своего единственного союзника. Айерс достал монету и протянул мне билет.

— Давайте посмотрим, повезет ли вам, Хэлли.

Я испытывала такое жгучее желание схватить билет и снять защитный слой, что у меня дрожали пальцы. Так хотелось увидеть под латексом заветное сочетание цифр! Я пыталась убедить себя, что не беру никаких обязательств. Всего лишь соглашаюсь потереть билет монетой.

Это была серия «Дворец Цезаря». Та самая, которую рекомендовал Барри. Я взяла билет и монету и удалила первый квадрат со стороны рулетки. Выигрышным номером была четверка. Потерла первую из цифр. Там значилось пятьдесят тысяч долларов. Адреналин ударил в голову.

— Продолжайте, — сказал Айерс.

За остальными четырьмя квадратами оказалось тоже по пятьдесят тысяч.

— Поздравляю.

Я крепко сжимала билет с уникальной комбинацией. Внутренний голос говорил: никто не знает, что у меня есть кассета. Ни Дороти. Ни Дрю. Ни Мэтт. Я могу спокойно отдать ее Айерсу.

Рука с зажатым в ней билетом дрожала. Двести пятьдесят тысяч долларов. Так ли мне нужно восстанавливать свое доброе имя в журналистике?

Мы встретились взглядами.

— Откуда мне знать, что это не фальшивка?

Айерс повернул билет обратной стороной и указал на полосу сканирования.

— Хотите поехать в офис компании и проверить его? А заодно выписать чек?

Я взглянула на припаркованный напротив «кадиллак».

— Прямо сейчас?

Он кивнул, и я перевернула билет. Барри хотел, чтобы я купила «Дворец Цезаря», потому что эта серия не подделывается. Я ладонью ощущала подлинность. И как мне отсюда выбраться, не заключив сделку с Грегори? Двух человек убили из-за этой кассеты. Если я не отдам ее Айерсу, он не станет церемониться.

— И вы обещаете, что, отдав вам пленку и покинув Род-Айленд, я никогда о вас не услышу?

Он одобрительно улыбнулся. Двести пятьдесят тысяч долларов. Я могла бы оплатить медицинские счета отца. Да, но что бы сказал мой отец?

Ответ на этот вопрос заглушил марширующий оркестр, который выстукивал на барабанах двести пятьдесят тысяч ударов. Квартира в престижном районе Бостона. Каждое утро я бы бегала по эспланаде. Работала фрилансером на разные журналы, а после обеда писала эссе. Возможно ли отказаться от такого предложения? От такой жизни?

Я кивнула и опустила лотерейный билет в рюкзак. Расстегнула молнию внутреннего кармашка и заметила маленький магнитофон. Серебристый металл сверкнул из-под бумажки.