Могучий бородатый воевода потупил взгляд. Будучи не слишком уверенным в себе, он беспокойно забегал глазами, ища поддержки. Он видел, что сотники его войска и простые воины его поддерживают и готовы повиноваться его слову так же, как тогда – на Площади четырёх фонтанов…

Но сейчас ему противостоял не жалкий сановник трусливого Кенодока, а сам князь Радгерд – правая рука и опора наместника Кивея, хитрый и жестокий правитель, закалённый в дворцовых сражениях за власть. Он недаром привёл с собой тысячное войско, в том числе четыре сотни элитных воинов Дубового Листа – эти, не задумываясь, сокрушат всех бунтовщиков по его приказу. Чувствуя за собой такую силищу, Радгерду не было нужды искать поддержки у старшего сарпедонца или других военачальников.

Ивор поглядел на бездыханное тело Сурка, на горящий взгляд Ильмара, и воспоминания неистовой схватки в Мглистом городе вскипели в нём настолько, что он вскинул голову и выкрикнул так, чтобы его услышало как можно больше народа:

– Во имя верности Пути Истины и памяти наших собратьев, что полегли за свободу этого края и всей Каллирои, я даю слово вернуться в Амархтон и биться против полчищ Хадамарта до победы или до смерти. Никому не приказываю, ибо с этой минуты я больше не военачальник, но призываю всех, в ком жива честь, разделить со мной славное поле брани…

– Ивор! – предупреждающе сказал Радгерд.

– …А ты, достопочтенный князь, возвращайся в Иерон и передай всем: я и каждый, кто пойдёт со мной, все мы отрекаемся от самовластного и вероломного наместника Кивея, которого вы прочите в короли. Чудовищный обман, именуемый Багровыми Ветрами, раскрыл его хищное существо, позорящее весь морфелонский род!

– Арбалет, – не глядя, протянул руку к оруженосцу князь.

При этом властном движении ни у Ивора, ни у кого другого не возникло сомнения, что сейчас произойдёт ещё одно убийство. Все знали, как остро реагирует наместник Кивей на неповиновение, и все чувствовали, что Радгерд не остановится ни перед чем.

Но в этот момент сильный рывок за руку выдернул Радгерда из седла, и морфелонский князь рухнул на твёрдую землю амархтонской степи.

– Хо-хо, славно полетел, хлыщ дворцовый! – проревел здоровенный пеший воевода в шипастых доспехах. – Мы-то давненько, пока в сельве рубились, подозревали, что Ветры эти – сказки для ребятни непослушной. Да всё думали, что так или иначе со злой нелюдью бьёмся, край родной защищаем. А выходит, что защищали мы только зады этих сластолюбивых князьков!

Ошеломлённый князь поднял взгляд. Над ним возвышался могучий воитель с круглой лысой головой и таким же круглым мясистым лицом с хамовато-добродушной улыбкой. Один из храбрейших воителей Дубового Листа – глава булавоносцев Гурд! Тот самый, на кого больше всего полагался князь в этом походе!

– Тупица… дуболом безмозглый… сгниёшь на каторге… – прошипел Радгерд в сердцах, хотя умом понимал, что сейчас ему лучше молчать.

Вокруг воцарилась буря. Епископ Фаргот, попытавшийся было назвать Ивора и Гурда «обольщёнными жертвами Падшего» быстро умолк, убедившись, что самое разумное сейчас – молчать и не привлекать к себе внимание. Воины Дубового Листа, среди которых было немало ветеранов, прошедших Амархтонскую битву, измученные бесконечной войной в Спящей сельве, решительно встали на сторону своего воеводы. Ратники Ивора кинули клич: «Долой Кивея! Судить Радгерда немедля!». Сторонники же князя и копьеносцы из Иерона, всецело преданные наместнику Кивею, с негодованием заголосили о мятеже и предательстве Ивора и Гурда. Глашатаи Войны попытались утихомирить войско, крича, что все распри играют на руку Хадамарту, но их засвистали воины Дубового Листа: «Это вы, зажравшиеся прихвостни узурпатора, Падшему прислуживаете!». Другие воители Ивора, воспрянув духом, разразились улюлюканьями и криками: «Поворачиваем в Амархтон! На Хадамарта!»

Вскоре все эти возгласы переросли в шквал всеобщего негодования. Раздались обвинения в трусости, предательстве и отступничестве от веры. Сторонники Кивея обвиняли собратьев в вероломстве, мятеже и сеянии раздоров в морфелонской армии, грозящих гибелью королевству.

– Всем тихо! – прогремел могучий голос Ивора, необычайно окрепший после столь неожиданной поддержки. – Теперь, когда правда раскрыта, пусть каждый сделает выбор за самого себя: кто назад в Амархтон, а кто – в наше королевство. Пусть же каждый изберёт себе путь сообразно своей вере и совести!

Сотни воителей, прежде всего, булавоносцев Гурда, сделали шаг к Ивору.

– А как же подлый убийца, проливший на этом поле аделианскую кровь?! – возгласил кто-то из толпы.

– Верно, никто не может убить аделианина безнаказанно! – поддержали его другие. – Вот и сарпедонский военачальник здесь, неужто кровь его воспитанника не взывает к справедливости?!

Лысый сарпедонец уже отчётливо видел, что власть наместника Кивея в войске рухнула вместе с его верным князем. И хотя у Радгерда здесь ещё оставалось немало сторонников, занимать его сторону невыгодно и опасно.

– Всем известно, что замок Сарпедон – это сообщество братьев, и гибель каждого из нас мы воспринимаем как гибель родного брата, – произнёс лысый сарпедонец вроде как негромко, но так отчётливо, что его услыхали даже горячие спорщики. – Тайный эмиссар Севрисфей был верным братом Сарпедона. Нам ещё предстоит провести тщательное расследование, чтобы узнать, говорил ли он правду или обольститель и впрямь затуманил его разум. Однако, правдой или ложью были его слова, на наших глазах произошло не что иное, как убийство аделианского воителя. Князь Радгерд будет лично мною сопровождён в Иерон, где состоится справедливый суд с участием наместника Кивея, Совета Епископов и магистров Сарпедона.

По его знаку, князя Радгерда разоружили. Тот не сопротивлялся, понимая, что лысый сарпедонец, по сути дела, спасает его от расправы. Он не боялся суда наместника, но в возбуждённой голове его закружились иные мысли: как теперь оправдываться перед Кивеем за раскрытый обман, на котором зиждилась их власть? Сотни воинов услышали правду о Багровых Ветрах и перескажут её другим, и вскоре вся армия, а значит, и всё королевство узнает о заговоре! Мысли эти заставили побледнеть жестокого князя.

А вокруг Ивора и Гурда собирались отряды воителей. Булавоносцы Гурда, бойцы Дубового Листа, всадники Тихих равнин, лучники Предлесий, вольные наёмники из Мутных озёр – сотни и сотни воинов выступали к Амархтонским вратам, запевая давнюю боевую песнь.

***

Автолик явился к королеве как всегда с опозданием. Рядом с Сильвирой были только Главк и Тибиус.

– Ты уже слышал о Калигане? – сразу спросила королева.

– Теламон сказал, – мрачно ответил Автолик.

– А о Дексиоле?

Автолик помрачнел ещё больше. Переспрашивать не было нужды, тон королевы говорил обо всём яснее ясного. Давно привыкший терять друзей, вольный стрелок не припоминал случая, когда ему было так тяжело как сейчас. Тридцать шесть соратников из ордена, Калиган, а вот теперь ещё и Дексиол…

– Собственно, потому я тебя и позвала. С Дексиолом погибли и его сотники. Командовать тысячным корпусом стрелков некому. Ты готов возглавить это войско?

Автолик встретил её предложение с чистым, искренним взором. Не то время сейчас, чтобы крутить, торговаться, увиливать и изощряться в учтивости.

– Я не привык командовать таким количеством людей. И к тому же – южанами. Да ещё и среди которых полно женщин. Нужны месяцы, чтобы наработать слаженность. Сколько у меня времени?

– К завтрашнему полудню стрелковый корпус должен быть готов к бою.

Вольный стрелок поглядел на неё долгим недопонимающим взглядом: шутка, что ль?

– Отправляйся к Западным вратам немедля. Возьми всех своих людей, кто способен стоять на ногах. Назначь их сотниками и десятниками на своё усмотрение. От тебя потребуется совершить один-единственный манёвр, но совершить быстро и чётко.

– Один-единственный манёвр, – повторил Автолик, покачав головой. – Ладно, ради того, чтобы покомандовать королевским войском, стоит рискнуть. Что за народ в стрелковом корпусе?