— Знаешь, приятель, лучше три тысячи надежных, чем пять ненадежных. Я это давно понял. Тем более связываться с таким дерьмом, как ты, мне нет охоты.

Фред резко дернул цепь, Мигель споткнулся и рухнул на колени.

— Вставай, грязный мексиканец, пошли.

Они так и двигались через весь городок к площади, туда, где находился дом мирового судьи и помощника шерифа.

Встречные оглядывались на Мигеля Кастильо, удивлялись широте плеч Фреда.

— Какая смешная пара, — сказал один пожилой мужчина другому, — первый — такой большой здоровяк, а второй, тоже довольно крепкий, но рядом с ним выглядит совсем пигмеем.

— Да, как лошадь и мул, — заметил его приятель, и они зашагали по улице в сторону ярмарки.

А оттуда уже слышались голоса зазывал.

Кто-то расхваливал лошадей, кто-то пшеничную кашу, виски, седла, револьверы, порох.

— Послушай, Фред, — опять взмолился Мигель Кастильо, — я совсем не могу идти, мне хочется свернуть за угол.

— Делай прямо в штаны, мне все равно.

— Но, Фред, будь хоть немного милосерден, хоть капельку.

— Ну, чертово отродье, — выругался Фред, оглядываясь по сторонам.

Но на центральной улице, по которой они шли, было многолюдно: женщины, мужчины, везде сновали люди.

— Фред, я не вытерплю. Будь же ты милосердным. Выполни мою последнюю волю. Ведь последнюю волю каждого смертника грех не исполнить.

— Ты хочешь сказать, что твое последнее желание — это спустить штаны и помочиться.

— Не только помочиться, — прохрипел Мигель Кастильо, — мне надо… по-большому.

— Ах ты, грязный мексиканец, так ты еще ко всему и труслив. От страху перед виселицей готов наделать в штаны.

— А можно подумать, что ты, Фред, не боялся бы, если бы тебе грозила виселица.

Фред задумался, посмотрел вверх, потом себе под ноги.

— Ладно, сейчас свернем. Я знаю здесь переулок и заброшенный дом, там и справишь свою нужду.

— Спасибо, Фред, — выдавил из себя слова благодарности Мигель Кастильо, — я знал, что ты честный человек и уважишь волю смертника.

— Я бы не уважил, но как-то неприлично вести к мировому судье тебя с полными вонючими штанами.

— Послушай, Фред, а как ты снимешь с меня кандалы?

— А это не твоя забота. Снимут те, кому это надо. Зато я уверен, что ты не убежишь. Шагай, веселей.

— Да не могу я веселей, я еле иду.

И тут из раскрытых дверей лавки, торгующей сбруей, выскочил невысокий однорукий мужчина в шляпе, надвинутой на самые глаза.

— A-а, тебя поймали, грязная скотина, — и мужчина кинулся со сжатым кулаком на Мигеля Кастильо.

Тот едва успел пригнуться.

— Я тебя сейчас убью, убью! Я тебя узнал, мексиканец. Это ты, ворюга, украл у меня всех лошадей и еще прострелил мне руку.

— Радуйся, что я прострелил тебе руку, а не голову.

Мужчина размахивал обрубком руки перед носом Мигеля Кастильо.

Фред, видя, что дело принимает нежелательный оборот, свободной рукой схватил однорукого за плечо и отшвырнул, как щенка.

— Не лезь, это моя добыча! — грозно выкрикнул он.

— Да это же Мигель Кастильо! Его же обвиняют черт знает в чем, его же давно собираются повесить, уже приговор давным-давно на него подписан, — закричал однорукий, оскаливая редкие, изъеденные табаком зубы.

— Все-таки мне очень жаль, что я не пристрелил тебя, — прошептал Мигель Кастильо.

— Слышишь, что он говорит? Он сожалеет, что не застрелил меня, а то, что я остался без лошадей, без денег и без руки — ему на это наплевать!

— Конечно, наплевать, — рассмеялся Мигель Кастильо, — не будь ты таким идиотом — и тогда у тебя была бы рука, и ты мог бы пальцами ковыряться в своем крючковатом носу. А так у тебя, приятель, проблемы.

— У меня проблемы? Это у тебя, мексиканец, будут проблемы, когда ты будешь болтаться на площади. Я сам попрошу у шерифа кнут, чтобы стегнуть лошадь.

— Попросишь, — выдавил из себя Мигель Кастильо, — только смотри, чтобы он не послал тебя куда подальше, скотина однорукая.

Фред, видя, что вокруг них собралась уже изрядная толпа зевак, дернул Мигеля Кастильо.

Цепь зазвенела. Мексиканец двинулся за ним, исподлобья глядя на людей, которые пошли следом.

— Это Мигель Кастильо? — спрашивали они друг у друга.

— Да, это он, он, знаменитый бандит! — кричал однорукий.

— Заткнись! — обернувшись, рявкнул на него Фред. — Это уже не твоего ума дело, пускай им занимается шериф.

Фред явно побаивался, что разъяренная толпа может наброситься на его добычу, растерзать на куски, и тогда он не получит ни гроша за свою добычу.

Ведь в объявлении было сказано, что тот, кто поймает и приведет живого Мигеля Кастильо к шерифу или мировому судье, получит деньги, а не тот, кто убьет Мигеля Кастильо и принесет его труп.

Да тем более, и Гарри Купер приказал ему доставить Мигеля Кастильо прямо в руки судьи или шерифа, и доставить живого. А ослушаться Гарри Купера Фред не мог, ведь он видел, что бывало с теми, кто не выполнял приказ Купера — один выстрел — и человек мертв, мертв навсегда.

А Фреду очень хотелось жить, тем более, он радовался еще и оттого, что через каких-нибудь четверть часа в его кармане будет лежать пачка банкнот.

А деньги — это было единственное, что Фред любил безумно.

— Разойдитесь! Прочь с дороги! — заорал он и потянулся рукой к револьверу, большим пальцем взводя курок. — Назад все! Назад! Это моя добыча!

Толпа испуганно отступила в сторону, и Фред, ускорив шаг, потащил за собой Мигеля Кастильо. Правда и тот сейчас боялся остаться один, потому что понимал, что с ним намереваются сделать люди. А он, как всякий преступник, боялся самосуда: лучше уж власти, лучше уж, чтобы все произошло официально.

Мигель Кастильо уже настолько привык к голосам судей, шерифов, к тому, как они зачитывают приговор, как хлопает бич, что не боялся за свою жизнь.

У него возникло ощущение, что Рэтт Батлер, возможно, уже стоит где-нибудь, прячась за угол здания, и прижимает к своей щеке ствол винтовки. И как только судья дойдет до последних слов обвинительного приговора, винтовка медленно поднимется, приклад прижмется к щеке, Рэтт Батлер прищурит один глаз, и его палец мягко нажмет на курок.

Прогремит выстрел и веревка, перебитая пулей, упадет на грудь Мигеля. А он помчится на лошади за город, убегая от своих преследователей.

«Нет, сегодня, наверное, этого не будет. Скорее всего, Рэтта Батлера взял в оборот Гарри Купер и сейчас они уже скачут по дороге в направлении кладбища. Скорее всего, они уже все поделили».

От этих мыслей Мигель Кастильо заскрежетал зубами и остановился.

— Что, совсем невмоготу? — ехидно засмеялся Фред. — Погоди немного, приятель, сейчас свернем.

И действительно, пройдя еще шагов двадцать, они свернули в узкий переулок и направились к развалившемуся дому.

— Тебе это место подойдет? — спросил Фред.

— Да мне без разницы, только как бы мне расстегнуть пояс и снять штаны?

— Как хочешь, так и расстегивай.

— Но ведь у меня связаны руки, все равно же я никуда не убегу, я прикован к тебе.

— Действительно, — улыбнулся Фред и вытащив из-за голенища сапога большой нож, перерезал веревку.

Мигель Кастильо несколько раз сжал и разжал пальцы.

— Ну вот, все прекрасно, хоть в последний раз в этой жизни я смогу сделать что-нибудь хорошее, — он расстегнул штаны и хотел уже было опуститься на корточки, как, посмотрев на Фреда, скривился.

— Слушай, приятель, ты бы отвернулся, что ли, а то мне как-то неудобно, я стесняюсь.

— Что? — рявкнул Фред.

— Я прошу тебя отвернуться, мне неудобно, я же истинный католик.

— А ну тебя к черту, свинья ты мексиканская, — и Фред отвернулся, чуть ослабив цепь кандалов.

Мигель Кастильо присел, тяжело вздохнул и его рука тут же нащупала увесистый булыжник, валявшийся прямо рядом с его сапогом. Пальцы сжали камень. Он закряхтел, а Фред грязно выругался.

— Вот уж не думал, что придется водить, как собаку на цепи, грязного мексиканца, а он еще будет справлять нужду. Мигель Кастильо, а ты действительно сейчас похож на шелудивого пса, который…