И крикнул Порку.
— Ну-ка быстренько собери на стол. Что стоишь как вкопанный?
— Я очень рад, господин, — ответил Порк и улыбнулся так широко, что казалось, все его лицо превратилось в одну ослепительную белую улыбку, а глаза вообще исчезли.
А Мамушка расхаживала по спальне с очень важным видом.
Наконец-то Джеральд О’Хара догадался, почему она так лукаво улыбалась. Она, это немолодая негритянка, все прекрасно понимала, она сразу отгадала причину недомогания своей госпожи.
— Мамушка, а ты почему мне не сказала? — с напускной строгостью спросил у нее господин.
— Это не моя тайна, сэр, — тихо ответила Мамушка и рассмеялась, прикрыв рот ладонью.
Все смеялись, только Джеральд О’Хара чувствовал себя каким-то обманутым. Все давно догадывались, а он узнал о таком важном событии самым последним.
Но его это ничуть не огорчало.
Он радовался своему счастью, как ребенок радуется дорогому подарку.
Он подбежал к постели, на которой лежала Эллен, склонился над ней и поцеловал в лоб.
— Я рад, что у нас будет ребенок.
Вместо ответа Эллен закрыла глаза.
— Это будет еще один О’Хара, — ударив себя в грудь воскликнул Джеральд. — Это будет Джеральд О’Хара-младший.
— Но я думаю, сэр, что вы ничуть не огорчитесь, если это будет девочка. Маленькая, прекрасная девочка, — заметила Мамушка.
От этих слов Джеральд замер, ему так хотелось мальчика. Но, поразмыслив несколько мгновений, он ударил в ладони:
— Девочка так девочка. Я буду ее любить не меньше, чем мальчика.
— Вот и замечательно, сэр, — сказал Мамушка.
Тут же она всплеснула руками и поспешила вниз, чтобы накричать на слуг, поторопить их.
Надо было как следует угостить доктора Берга. Ведь это он сообщил столь важное известие.
Теперь вся жизнь в доме приобретала совершенно иной смысл.
— Эллен, — задержавшись в дверях, обратился к своей супруге Джеральд, — ты же знала обо всем? Почему же ты не сказала мне?
— Иди, работай, — ласково улыбаясь, ответила Эллен. — Иди вниз, тебя уже наверное, ждет доктор Берг. А я немного отдохну.
— Тебе плохо? — участливо спросил Джеральд.
— Нет, дорогой. Я счастлива, и мне хорошо.
Но О’Хара был не в силах покинуть жену.
Тогда Эллен посмотрела на Мамушку и та, поняв ее взгляд, согласно кивнула головой.
Она подошла к Джеральду О’Хара, взяла его за плечи, пристально посмотрела ему в глаза и почти шепотом произнесла:
— Сэр, молодой госпоже надо отдохнуть. Она скоро будет матерью, не надо ей мешать. Пусть побудет одна в тишине.
— Конечно, конечно, — сказал Джеральд О’Хара и еще раз улыбнулся своей утомленной бледной супруге.
А Эллен, едва за Джеральдом закрылась дверь, посмотрела в потолок, закрыла глаза, сложила перед собой ладони и принялась молиться.
Прошло несколько месяцев.
Эллен оставалась такой же привлекательной и жизнерадостной, как прежде.
Но возникла новая проблема. Ни одно из ее прежних платьев не приходилось ей впору.
Поэтому Джеральд отправил Мамушку и Порка приобрести для миссис О’Хара подобающие ей наряды. Сам он не рискнул заняться таким деликатным делом, в женских нарядах он не смыслил ровным счетом ничего.
Его случайный успех с покупкой ларца и кулона оказался последним на этом поприще.
Эллен с нетерпением ждала возвращения своей любимой служанки, без которой чувствовала себя, как без рук.
Она каждый день несколько раз подходила к окну и вглядывалась вдаль — не видно ли на дороге экипажа, не спешат ли к дому слуги, чтобы известить ее о приезде Порка и Мамушки.
Но они приехали совершенно неожиданно.
Джеральд и Эллен сидели за первым завтраком, когда застучали колеса экипажа и чуть позже в столовую ввалился запыленный, но сияющий Порк и вплыла Мамушка. Негритянка держала в руках огромную картонную коробку.
Эллен, не окончив завтрак, отправилась к себе в спальню, чтобы примерить наряды.
Она разостлала на постели одно темно-вишневое и второе более светлое платье, на манжеты рукавов положила перчатки, у воротников примостила по шляпке, а поперек перчаток положила зонтики.
Потом выпрямилась над этими подобиями женских фигур в созерцательной позе.
Мамушка долго ждала, что же скажет госпожа на ее приобретения.
Эллен долго молчала, переводя взгляд с одного наряда на другой. Они нравились ей оба, но какое надеть первым, она никак не могла решить.
— Не стоит, милая, так долго раздумывать, — не выдержала Мамушка, заметив как сосредоточенно Эллен выбирает, какое же из двух платьев будет ей больше к лицу.
— Но выбирать новые наряды так трудно, — призналась Эллен, — я буду или этой дамой…
И она показала рукой на вишневое платье.
— … или же я буду этой особой…
И Эллен показала другой рукой на второй наряд, ничуть не похожий на первый.
— …но я не знаю, Мамушка, которая из этих двух женщин будет более привлекательной и будет больше нравиться своему мужу.
Мамушка заулыбалась — было ясно, что Эллен очень понравились оба наряда, и она не может остановиться ни на одном из них, потому что оба хороши.
— По-моему, милая, — заметила служанка, — муж будет вас любить в любом из этих нарядов.
В конце концов, совместными усилиями Мамушки и Эллен было решено, что сегодня она сделается темно-вишневой госпожой, а завтра сменит наряд.
Первое платье было признано превосходным и, надев его, Эллен вышла в гостиную, а Мамушка последовала за ней.
Утро было солнечное, ясное. Свет ярко заливал площадку перед домом, бассейн и фонтаны. Отраженный брызжущей водой свет рассыпался в комнате.
Внезапно раздался стук колес.
И на потолке заплясали фантастические вереницы вращающихся светлых клубов, кругов.
Эллен повернулась к окну.
Какой-то диковинный экипаж остановился напротив дома, словно его здесь собирались выставить для обозрения.
— Что это? — изумилась Эллен, глядя в окно на совершенно непонятную ей конструкцию.
Но тут в гостиную вошел Джеральд, он радостно улыбался.
— Недоумеваешь, дорогая, что это такое? — спросил он у жены, — я не говорил тебе, но угрохал кучу денег на это приобретение. Это конечно не кулон и не перстень, но с его помощью мы сможем заработать много денег. Мы сэкономим на работниках.
— Так что это такое? — спросила Эллен снова, глядя в окно.
А было это недавно изобретенное сельскохозяйственное орудие — конная рядовая сеялка, которая в этом своем усовершенствованном виде была пока неизвестна в южных штатах, где все еще, как во времена первых поселенцев, сеяли при помощи древнего лукошка.
Ее появление на рынке в Саване произвело такую же сенсацию, как если бы туда привели слона. Плантаторы и управляющие столпились вокруг сеялки. Женщины норовили подойти поближе, дети залезали под нее и в нее.
Но когда узнавали цену, то удивленно причмокнув языком, отходили от новейшего изобретения.
Единственным человеком, который решился купить ее на ярмарке в Саване был Джеральд О’Хара.
Его привлекло то, что машина была окрашена в яркие желто-зелено-красные тона и походила на какое-то гигантское насекомое. Нечто среднее между шершнем, кузнечиком и креветкой.
Он знал толк в машинах, его братья в последнее время сами начали заниматься торговлей сельскохозяйственным инвентарем.
И Джеральд прекрасно понимал, какая может быть выгода от этого чудесного приобретения.
Он был уверен, что потраченные на машину деньги с лихвой вернет себе после того, как соберет урожай. Эта машина должна была сэкономить ему на рабах — она могла заменить в поле добрых два десятка работников.
Да еще он хотел показаться в глазах своих соседей этаким прогрессивным хозяином, знающим толк в сельскохозяйственном производстве.
Ни у кого в округе подобных механизмов не было. Все надеялись только на рабов и лошадей.
Но Эллен пришло в голову совершенно другое сравнение. Она не увидела в этой машине насекомого, сеялка напомнила ей фортепьяно, лишенное передней стенки.
