Осмотрев свои владения, поговорив с соседями-плантаторами, он тут же вернулся в Савану.

Братья встретили его настороженно.

Но когда Джеральд принялся расписывать им свои владения, они немного смягчились. Ведь они понимали, что производство хлопка и табака очень выгодно, потому что на них всегда есть спрос. И не только здесь, в Джорджии, но и в далекой Англии, в далекой Европе. Хлопок и табак нужны всем.

А младший О’Хара так красноречиво расписывал, как он займется ведением хозяйства и какие у него будут прекрасные урожаи, что скептично настроенные братья немного смягчились.

— Неужели, Джеральд, ты сможешь стать настоящим плантатором?

— Конечно же смогу, посмотри на меня, разве я сейчас уже не похож на плантатора?

— Да нет, — сказал Эндрю, — по твоему виду не скажешь, что ты богатый плантатор, скорее, ты просто управляющий в поместье какого-нибудь богача.

— Понимаешь, брат, — воскликнул Джеральд, — это только пока, это на первых порах. А потом, когда земля начнет давать урожай, и когда я смогу выгодно его продать, у меня появятся деньги, и тогда я стану настоящим плантатором, не сомневайся.

— Хорошо, — сказал Эндрю, — чтобы твои слова услышал Бог и чтобы наш род О’Хара вновь процветал. Так собственно зачем ты приехал, брат? Насколько я понимаю, ты хочешь забрать свою долю из нашего предприятия?

— Да, мне нужны деньги, без них я буквально задыхаюсь. Мне надо купить рабов, нанять арендаторов, которые будут возделывать мои поля. И не сомневайтесь, через год я вам все верну. Если не верите, я могу написать какие угодно расписки. Я согласен даже взять деньги под проценты.

— Ну ладно, брат, какой разговор, нам не нужны твои проценты, но мы страшно рады, что ты выбился на такую дорогу, — и братья переглянулись между собой.

Джеральд увидел эти немного настороженные взгляды своих старших братьев и недовольно поморщился.

— Так вы наверное сомневаетесь во мне?

— Понимаешь, Джеральд, — сказал старший О’Хара, — выиграть плантацию и сгоревший дом это одно, а вести хозяйство — другое. Это дело очень серьезное и требует большой сноровки и больших сил.

— Вы хотите сказать, что я такой слабый и беспомощный?

— Нет, Джеральд, этого мы не говорим. Но ведь ты тоже должен понять нас. Мы даем тебе деньги, вырываем из своего предприятия. Ты это понимаешь?

— Конечно, но ведь я вам деньги верну, все до последнего цента и даже еще больше.

— Нет, Джеральд, давай решим по-другому, — сказал старший О’Хара, положив на плечо Джеральду свою мощную руку.

— Как? Я согласен на любые ваши условия.

— Условия у нас будут простые, — и старшие братья переглянулись. — Если у тебя дела пойдут неплохо, ты продашь нам часть урожая по установленной нами цене. И поверь, эта цена будет вполне приемлемая, мы не будем грабить родного брата.

— Я согласен, — тут же выкрикнул Джеральд, — я согласился бы, даже если бы черт предложил мне заложить свою душу, я пошел бы и на это.

— Ну, брат, ты совсем уже разгорячился и ведешь себя не слишком осмотрительно, — заметил Эндрю.

— Да ты, Эндрю, поступил бы на моем месте точно так же и поверь, если бы у меня были деньги, а ты бы решил стать плантатором, я бы тебе дал столько, сколько смог.

— Ну что ж, Джеральд, мне это приятно слышать, — Эндрю похлопал по спине младшего О’Хара. — Мы дадим тебе денег.

Здесь в разговор вступил Джеймс. Он всегда был молчалив и говорил только в самые ответственные моменты.

— Деньги — это дело серьезное, но честь нашей семьи стоит больше любых денег, так что пользуйся, — и братья тут же открыли секретер и вытащили из него пачки банкнот, положив их перед Джеральдом.

Он быстро пересчитал деньги.

— Давайте я напишу расписку, — сказал он, глядя в глаза недоверчивых братьев.

— Да нет, что ты, ведь мы тебе верим. А если с тобой что-нибудь случится, вся твоя плантация и так достанется нам, ведь больше у тебя нет родственников.

— Конечно, Джеймс, конечно, Эндрю, — радостно закричал Джеральд, пряча деньги в большую кожаную сумку.

Братья еще немного посидели, выпили несколько бутылок виски, вспоминая Ирландию, вспоминая отца, мать и еще многое из того, что им довелось пережить на этих новых землях вдали от туманной Ирландии.

Они вспоминали болота, поросшие вереском и подернутые пологом серебристого тумана, вспоминали свой дом, вспоминали, как они вместе росли.

Наконец Джеральд поднялся.

За окном светило яркое солнце, которое так не вязалось с грустными воспоминаниями Джеймса и Эндрю.

— Деньги мы тебе дали, брат, так что поступай теперь по своему усмотрению.

— Конечно, — воскликнул Джеральд, — я смогу ими воспользоваться наилучшим образом.

— Будем надеяться, — сказал Эндрю и взглянул на Джеймса.

Тот пожал своими широкими плечами и, удовлетворенно хмыкнув, кивнул головой.

— А куда ты сейчас собираешься? — поинтересовался Эндрю.

— Я еще хочу пойти в банк и занять там денег. Мне нужна изрядная сумма для того, чтобы купить побольше рабов.

— А ты думаешь, банк даст тебе деньги? — сказал Эндрю.

— Конечно, ведь теперь у меня есть земля, а под залог земли они дадут.

— Ну что ж, у тебя хоть есть что заложить, так что поступай теперь как знаешь, ты стал вполне самостоятельным человеком.

— Джеймс, ты веришь, что он будет плантатором?

Джеймс пожал широкими плечами.

— Эндрю, мне бы очень хотелось, чтобы наш Малыш Джеральд стал плантатором, а мы приезжали бы к нему хоть изредка в гости.

— О, если вы будете приезжать ко мне в гости, я буду принимать вас как королей. Ведь вы столько для меня сделали!

— Ладно, не горячись, время покажет, — урезонил младшего О’Хара Эндрю.

Из банка Джеральд О’Хара вышел обрадованным. В его кожаной сумке лежала теперь довольно крупная сумма денег, и он смог купить рабов для обработки полей.

Только после этого он прибыл в Тару и поселился в четырехкомнатном домике управляющего в холостяцком одиночестве и в сладком предвкушении последующего переселения в новый белостенный дом на холме.

В это время Джеральду О’Хара исполнилось тридцать три года.

Он возделал землю и посадил хлопок, а потом занял еще денег у Джеймса и Эндрю, чтобы прикупить рабов.

Братья О’Хара умели блюсти интересы своего клана и крепко держались друг за друга как в удаче, так и в нужде. И не столько из родственных чувств, сколько из жестокой необходимости, ибо знали: чтобы выжить в трудные годы, семья должна противостоять нужде единым фронтом.

Они одолжили денег Джеральду и по прошествии нескольких лет он возвратил их с лихвой.

Плантация расширялась. Джеральд акр за акром прикупал соседние участки и настал день, когда белый дом на холме из мечты превратился в реальность.

Дом был построен рабами.

Довольно неуклюжее приземистое строение глядело окнами на зеленый выгон, сбегавший вниз к реке.

Но Джеральд не уставал им любоваться, находя, что дом хотя и новый, а от него веет добротной стариной.

Древние дубы, еще видавшие пробиравшихся по лесу индейцев, обступали белокаменный дом со всех сторон, простирая над его кровлей густой зеленый шатер.

В кронах деревьев щебетали птицы, на лужайке, очищенной от сорняков, буйно разросся клевер.

И Джеральд следил за тем, чтобы за газоном был должный уход.

Все в его поместье работали с утра до вечера.

Все в Таре — от подъездной кедровой аллеи до белых хижин на участке, отведенном для рабов, выглядело солидным, прочным, сделанным на века, хотя и немного грубовато.

И всякий раз, когда Джеральд возвращался домой и из-за поворота дороги его глазам открывалась крыша дома, сердце его преисполнялось гордостью, словно он видел эту картину впервые.

— Да неужели это мой дом? — восклицал он, приподнявшись на стременах. — Неужели это дело моих рук? Неужели я сам возвел этот величественный дом на холме?

Конечно слово «величественный» было изрядным преувеличением, дом выглядел неуклюже, хотя и был большим.