Потемкин прекрасно понимал, что своим высоким положением он всецело обязан милости императрицы. "Я — плод твоих рук", — признавался он ей от чистого сердца. Все же его гордость не могла смириться с этим. Разве он не был мужчиной, которому от природы дано право господствовать? Разве ее титул императрицы не препятствовал его продвижению и гармонии между ними? Французский дипломат де Корберон, находившийся в 1775 году при дворе Екатерины, вспоминал, как Потемкина "раздувало от гордыни и себялюбия", но такие черты его характера, как "веселость, доступность, сговорчивость", отодвигались в тень, уступая место не столь привлекательному сластолюбию, "азиатской вкрадчивости" и явной пассивности.

Борьба за первенство, как в делах любовных, так и в сфере управления империей, стала причиной разногласий между Потемкиным и царицей.

"Мы всегда боремся за власть, но никогда за любовь", — писала Екатерина в одной из своих записок.

Могущественный, роскошный и богатый, а в цветущем возрасте и красавец, князь представлял лакомую приманку для женщин, в особенности для искательниц приключений и тщеславных дочерей Евы, пленявшихся мыслью — приобрести земные блага, обаяв временщика. И действительно, конец XVIII века, так отличавшийся обилием ловеласов и развратниц, имел в нем одного из самых блестящих и счастливых донжуанов. У князя были десятки любовных романов. Обладая громадными средствами и могуществом, он беспрепятственно мог удовлетворять свои желания.

Как можно осуждать любвеобильность князя в те времена, когда светское общество осуждало, насмехалось над теми дамами, у кого не было любовника, независимо от семейного положения? Таковы были нравы. А тут такой холостой и богатейший мужик!

Он закатывал роскошные балы, устраивал невиданные фейерверки, оплачивал концерты и пиры. Сам он выглядел сиятельной персоной. На официальных встречах появлялся в маршальском мундире, "задыхаясь от количества наград и бриллиантов - писал Сегюр, - задрапированный в кружево и шитье, с напудренными и уложенными локонами волосами".

Невзирая на видимую праздность, Потемкин не дремал и был с головой в работе. Он встречался с чиновниками, рассылал и получал донесения, вел неофициальные переговоры, играл в шахматы с послами, словом, делал все, чтобы приблизиться к той цели, которую они с императрицей перед собой поставили. По словам Сегюра, Потемкин был способен одновременно работать над десятком проектов, при этом, не подавая виду, что он очень занят. Он мог наблюдать за строительными и сельскохозяйственными делами, отдавать приказы гражданским и военным чиновникам, вникая в бесконечную череду разных начинаний.

Встретив со стороны мужа сопротивление в своих ухаживаниях за княгиней, Потемкин при всех схватил несчастного за аксельбанты и поднял в воздух, крича: "Негодяй, я тебе дал эти аксельбанты, как другим: и никаких у тебя особых заслуг для этого не было. Все вы дрянь, и я могу делать, что хочу, с вами и со всем, что у вас есть!".

Князь Григорий Александрович Потемкин-Таврический имел прекрасную, мужественную наружность, крепкое сложение тела, рост величественный. В молодых летах повредил он себе один глаз, но это не уменьшало красоты лица его. Он выходил из круга обыкновенных людей своего века, отличаясь разительными противоположностями: любил простоту и пышность; был горд и обходителен; хитр и доверчив; скрытен и откровенен; расточителен и часто скуп; с жестокостью соединял сострадание, робость с отважностью. Ничто не могло равняться с деятельностью его воображения и его телесною леностью.

Г.А. Потемкин применял разные модели поведения, в зависимости от ситуации. Во многом, этим он учил.

Он держался мягко и уважительно с людьми простыми и незначительными, снисходителен и добр с подчиненными. Бранных, ругательных слов от него никто не слышал, в нем не было того, что привыкли называть спесью. Не терпел ложь. Наказание подчиненного за обман следовало жесткое, если не сказать, жестокое. Специально проигрывал в карты, чтобы помочь нуждающемуся. Терпеть не мог подхалимов.

В его делах, удовольствиях, нраве, походке - приметен был какой-то беспорядок. Иногда мечтал он о герцогстве Курляндском, короне польской; в другое время желал быть архиереем, простым монахом; строил великолепные дворцы и, не окончив, продавал оные; посылал курьеров в отдаленнейшие места за некоторыми потребностями для своего стола и часто, прежде нежели посланные возвращались, терял охоту отведать привозимое ими.

То занимался он одною войной, окруженный офицерами, казаками и татарами, или политикой: хотел делить Оттоманскую империю, завоевать Персию, взволновать кабинеты европейские; в другое время проводил целый месяц вечера в гостях, забывая, по-видимому, все дела. То затмевал придворных блестящею своею одеждой, орденами разных держав, алмазами величины необыкновенной; давал без всякой причины очаровательные праздники - и после несколько недель сряду оставался дома, в кругу родных и приближенных, лежа на софе в шлафроке, с босыми ногами, обнаженной шеей, с нахмуренным челом, повислыми бровями и молча играл в шахматы или карты.

Он любил обещать, но не всегда держал данное слово. Никто не читал меньше его; но не многие могли равняться с ним в занятиях. Они были поверхностны, но весьма обширны. В разговорах он изумлял литератора, артиста, богослова. Слог его был отрывистый, сильный.

Любя пламенно Отечество, он отдавал полную справедливость достоинствам А.В. Суворова, писал к нему: "Верь мне, друг сердечный, что я нахожу мою славу в твоей". Дорожил солдатами: "Они не так дешевы - упомянул в одном письме к тому же полководцу, - чтобы их терять по пустякам".

Императрица Екатерина II удостаивала Потемкина неограниченной доверенностью, пожаловала ему кроме значительных сумм и подарков, множество деревень. Уверяют, будто в десять лет (с 1774 по 1784 г.) получено им наличными деньгами и драгоценными вещами на восемнадцать миллионов рублей. Он имел бланки от Государыни, и мог, сверх того, обращаться в казенные палаты со своими требованиями. В начале 1791 года определил он на умножение капитала Московского университета, в котором обучался, доходы с Ачуевской своей дачи.

"Потемкин был мой воспитанник, - говорила Императрица Екатерина II. - Я произвела его во все чины: из унтер-офицера до генерал-фельдмаршала. Он имел необыкновенный ум, нрав горячий, сердце доброе; глядел волком и потому не был любим; но, давая щелчки, благодетельствовал даже врагам своим. Его нельзя было подкупить; трудно найти другого, подобного ему".

Императрица была вполне уверена и в преданности Потемкина, и в готовности выполнить самое сложное и деликатное поручение.

Австрийский посол Де Линь писал: " Показывая вид ленивца, трудится беспрестанно; не имеет стола, кроме своих колен, другого гребня, кроме своих ногтей; всегда лежит, но не предаётся сну ни днём, ни ночью; беспокоится прежде наступления опасности и веселится, когда она настала; унывает в удовольствиях; несчастлив оттого, что счастлив; нетерпеливо желает и скоро всем наскучивает; философ глубокомысленный.

Искусный министр, тонкий политик и вместе с тем, избалованный девятилетний ребёнок; любит Бога, боится сатаны, которого почитает гораздо более и сильнее, чем самого себя; одною рукою крестится, а другою приветствует женщин; принимает бесчисленные награждения и тотчас их раздаёт; чрезвычайно богат, но никогда не имеет денег; говорит о богословии с генералами, а о военных делах с архиереями; по очереди имеет вид восточного сатрапа или любезного придворного Людовика XIV и вместе изнеженный сибарит.

Какова же его магия? Гений, потом и ещё гений; природный ум превосходная память, возвышенность души, коварство без злобы, хитрость без лукавства, счастливая смесь причуд, великая щедрость в раздавании наград, чрезвычайно тонкий дар угадывать то, что он сам не знает, и величайшее познание людей…".