В начале 1784 года государыня назначила Г.А. Потемкина президентом Военной Коллегии, шефом кавалергардского полка и присвоила чин генерал-фельдмаршала, а также "навешала" на него одновременно генерал-губернаторство Екатеринославское и Таврическое.
Фактически, в это время реальная гражданская и военная власть России сконцентрировалась в одних руках. Слава Богу, что в руках патриота страны и гения.
Потемкину принадлежит слава основателя Черноморского флота. Первый линейный корабль "Слава Екатерины" был спущен на воду в 1781 году. На верфях Херсона, Таганрога и Севастополя сооружались линейные корабли и фрегаты. В 1783 году князь облюбовал бухту близ татарской деревни Ахтиар и превратил гавань, лучше которой не было, по его мнению, во всем свете, в стоянку Черноморского флота, названную им Севастополем. Укреплять Севастополь Потемкин начал сразу же после присоединения Крыма к России. Россия утвердилась на Черном море, полностью вытеснив флот Оттоманской Порты (еще раз напомню, Турции).
В 1786 году он утвердил новый Устав вооруженных сил России, в котором не только была регламентирована форма одежды, но который утвердил порядок военной подготовки войск, позволяющий быть им в постоянной боеготовности.
За время его генерал-губернаторства, Кубань и Крым (Таврия, по тем временам) превратились в процветающие губернии с богатыми поселениями, где уровень жизни крестьян существенно превышал средний уровень Центральной России. Нужно добавить, что в Новороссии, в краях, управляемых Потемкиным, крепостного права не было.
Заселение новых территорий велось высокими темпами и разными методами. В угоду интересам государственным он был готов не только стимулировать помещиков переселением на новые поселения, но даже ущемить их права одновременно. Например, он подал предложение Екатерине не возвращать беглых крепостных, если они решали осесть на завоеванных территориях. Предложение было принято, никто не имел права насильно вернуть беглого прежнему хозяину (еще раз "хм": абсолютно идентичные методы использовал в дальнейшем Н.Н. Муравьев-Амурский при заселении Сибири, прим. автора).
31 августа 1775 года Потемкин писал в секретном ордере генералу Муромцеву: «Являющимся к вам разного звания помещикам с прошениями о возврате бежавших в бывшую Сечь Запорожскую крестьян, объявить, что как живущие в пределах того (казачьего, прим. автора) войска вступили по Высочайшей воле в военное правление и общество, то и не может ни один из них возвращен быть...». Мудрое решение.
В 1787 году Григорий Александрович организовал поездку Екатерины на юг России до Севастополя, после увиденного царица присвоила Потемкину почетную приставку к фамилии - Таврический, вернее, присвоила титул: "Светлейший князь Таврический".
В том же, 1787 году Турция решила предъявить России ультиматум с требованием вернуть Крым обратно (это типа требования вернуть Абхазию и Южную Осетию обратно Грузии). Наш посол в Турции, Яков Иванович Булгаков, отказался передавать требование государыне, объяснив басурманам, что это бессмысленно, так как земли эти никто назад не отдаст, и вообще, причем тут Турция (Порта Оттоманская, прим. автора), если Таврия раньше была "независимым" ханством и добровольно решила перейти под юрисдикцию России при полном согласии сторон? Тем более, кому обратно, если Крымское ханство перестало существовать, о чем вопрос? После чего, не найдя весомых аргументов, посла нашего турки заключили в тюрьму и 13 августа Порта объявила войну России. В свою очередь, Россия в сентябре 1787 года то же самое объявила Оттоманской Порте.
Решено войну вести двумя армиями и флотом. Главнокомандующим Украинской армией был назначен П.А. Румянцев-Задунайский, Екатеринославской - Г.А. Потемкин-Таврический. В то же время, Г.А. Потемкин-Таврический являлся главнокомандующим всеми вооруженными силами России, в том числе и флотом, талантливейший полководец П.А. Румянцев-Задунайский, бывший начальник Потемкина, в то время еще не Таврического, оказался в его подчинении. Вражда назревала давно, в эту войну она вылилась в прямой отказ от командования Украинской армией. В 1789 году она вошла в единую Екатеринославскую под командованием светлейшего князя.
Настал звездный час для Григория Александровича Потемкина, час проверки на прочность всего содеянного им в предвоенные годы. Оценивая гигантскую его деятельность в годы той войны, ординарный профессор Николаевской академии Генерального штаба генерал-майор Д. Ф. Масловский писал: «Блестящие эпизоды подвигов Суворова во 2-ю турецкую войну 1787— 1791 годов составляют гордость России. Но эти подвиги (одни из лучших страниц нашей военной истории) лишь часть целого; по оторванным же, отдельным случаям никак нельзя судить об общем, а тем более делать вывод о состоянии военного искусства.
Вторая турецкая война, конечно, должна быть названа «Потемкинскою». Великий Суворов, столь же великий Румянцев занимают в это время вторые места. В строгом научном отношении, для суждения об общем уровне, которого достигло русское военное искусство в конце царствования Екатерины II, для заключения о значении реформ императоров Павла I и Александра I, 2-я турецкая война должна быть рассматриваема в целом, главным образом, как «Потемкинская война».
«Потемкинская война»
Прусский посланник Сольмс писал Фридриху II: «Все Екатерининские войны ведутся русским умом». Именно в этом заключались истоки наиболее блестящих побед русского оружия, побед, во время которых русские несли неизмеримо меньшие по сравнению с противником потери, уничтожая при этом целые полчища неприятеля.
Профессор Д. Ф. Масловский: «Главным действующим лицом в войну 1787— 1791 гг. был фельдмаршал Потемкин. Командуя войсками всего южного пограничного пространства, созданными им военными поселениями, начальствуя им же возрожденным краем, заведуя иррегулярными войсками и, наконец, управляя почти 14 лет делами Военной коллегии,— Потемкин является главнокомандующим по праву, безусловно незаменимым при тогдашних обстоятельствах и вполне ответственным перед историей за последствия его специально-военной и административной деятельности в период от конца 1-й и до начала 2-й турецкой войны».
Он и провел ту войну с блеском, о чем убедительно говорят замечательные победы русского оружия, в том числе и беспримерный в истории штурм Очакова, продолжавшийся всего час с четвертью, но заставивший содрогнуться от ужаса «блистательную» Порту. Об имевшей же якобы место медлительности сам Потемкин писал императрице: «Если бы следовало мне только жертвовать собою, то будьте уверены, что я не замешкаюсь минуты, но сохранение людей, столь драгоценных, обязывает идти верными шагами и не делать сумнительной попытки...»
Осада Очакова и последующий его штурм можно оценить как блестяще осуществленную операцию. И все действия Потемкина у стен вражеской твердыни свидетельствуют о замечательных его качествах, как военачальника и человека. Григория Александровича торопили из Петербурга, даже императрица поначалу просила ускорить взятие Очакова. Правда, уяснив затем глубокий смысл его действий, она стала союзницей его во всех его решениях.
Перед каждым штурмом крепостей и Потемкин, [97] и Румянцев, и Суворов обязательно направляли гарнизону предложения о сдаче, причем на очень выгодных условиях.
В этих ультиматумах русские полководцы обязательно предупреждали неприятельское командование об ответственности за кровопролитие, которое неизбежно должно было произойти в случае отказа от сдачи. И предложения эти были вполне обоснованными, ибо если в 1-ю турецкую («Румянцевскую») войну 1768— 1774 годов еще были случаи, когда, не сумев взять крепость, русские войска снимали осаду, то в «Потемкинскую войну» таких случаев не было.
Можно ли упрекать в жестокости Суворова, если он, не имея даже превосходства над противником, а уступая ему числом войск втрое, отразил под Кинбурном атаки турецкого десанта и уничтожил 5 тысяч из 5 тысяч 300 высадившихся турок, потеряв при этом 136 человек убитыми и 297 ранеными?! Он, что ли, звал неприятелей на Кинбурнскую косу, чтобы затем учинить эту «расправу»? Честный бой, в котором русские чудо-богатыри проявили великолепное мужество, а турки заслужили похвалу самого Суворова, решил дело, принеся первую значительную победу в «Потемкинской» войне и заставив турок отказаться от замысла по захвату Кинбурна, Глубокой Пристани, Херсона и нанесения удара на Крым. Ведь нападение на Кинбурн было их ближайшей задачей— началом исполнения далеко идущих агрессивных планов.
