– Ну-ну, – протянула Софи, рассматривая черно-бурые, черно-красные и синие диаграммы в своих книгах, изображавшие нейронные структуры и соединяющие их связи. Модели, теории, схемы; вершина человеческого знания. Как странно, подумала Софи, что до последнего времени эти знания почти не применялись на практике. А ведь практическое применение – лучшее доказательство любых теорий. Что, любопытно, известно инопланетянам? Действительно ли благодаря своим микрочастицам они уже имеют полное представление о структуре и функциях человеческого тела и мозга?

– Как ты думаешь: она не врет? – спросил Морган. Софи отрешенно посмотрела на него, пытаясь ухватить нить разговора. Не успела она толком вспомнить, о чем они беседовали, как Морган добавил:

– Я не хочу, чтобы они контактировали с ней. И тем более не хочу, чтобы они контактировали исключительно с ней одной. – Он пожал плечами. – Я чувствую себя, словно кот с котенком, Софи. Ей-богу!

– Вряд ли Хэт можно назвать котенком, – сухо возразила Софи. – И, конечно же, она не будет единственной.

– Откуда ты знаешь?

Софи набрала в легкие воздух – и осеклась, поскольку до нее дошло, что она действительно сказала это, основываясь лишь на собственных представлениях о том, что должно быть, а чего быть не должно. Она просто не могла себе представить, что корабль хочет разговаривать с плохо образованной Хэтэуэй, а не с ней самой.

Морган слегка улыбнулся.

– Было бы неплохо, – мрачно сказала Софи, – если бы она поделилась с нами своими знаниями.

– По-твоему, такое возможно? Я имею в виду, возможно ли, что корабль умеет устанавливать прямую телепатическую связь? И что Стивен Купер – или какая-то часть его – все еще существует? Он не мог выжить, Софи! – Морган приложил к груди кулак, демонстрируя место и размер раны. – Но не исключено, что они сумели реструктурировать его сознание по образцу сознания живых людей. Хотел бы я знать, что нужно для того, чтобы поддерживать мозг живым, пока не выкачаешь из него всю необходимую информацию? – Явно сбитый с толку, Морган, как истинный ученый, пытался найти убежище в размышлениях. – И как эту информацию сохранить? Может, они разобрали на части и сохранили всех наших умерших?

– Не советую говорить об этом слишком громко, – пробормотала Софи и принялась собирать инструменты.

Встав на колени перед серым саваном, Софи разом потеряла всю свою уверенность. У нее был рациональный ум патологоанатома. Даже девочкой в отличие от своих подруг она никогда не любила ужастики с опустевшими могилами и разгуливающими мертвецами.

Софи чувствовала, что за ней наблюдают. И не просто наблюдают – охраняют. Двое мужчин, сидевших по обоим краям савана, отошли по ее просьбе чуть дальше, но оружия не спрятали. Остальные зрители стояли полукругом еще дальше – по настоянию Лоуэлла, который хотел, чтобы его люди были на расстоянии выстрела. Софи это казалось нелепым и даже обидным. А пошли они все! Это, в конце концов, обыкновенная эксгумация.

Но если это обыкновенная эксгумация, почему у нее такие холодные руки? Она делала немало вскрытий и привыкла расчленять тела и вырезать органы. И даже если что-нибудь оказывалось не так, как она ожидала, что с того? У нее хватит сил, чтобы с достоинством перенести отвращение публики. К тому же ей не верилось, что она разрежет саван – и Стивен Купер откроет глаза и сядет.

Хотя сцена была бы захватывающая, ничего не скажешь. Софи позволила себе немного подумать об этом, пока натягивала перчатки, надевала целлофановый передник и завязывала под собранными в узелок волосами маску. Затем она разложила инструменты – один набор для того, чтобы разрезать саван, второй – для вскрытия тела; расставила стеклянные колбы с физиологическим раствором и консервирующими веществами, маленькие пластмассовые бутылочки с серебряной краской и чернилами и пакетики для образцов. Большинство из них уже были использованы, а затем промыты водой или спиртом и высушены.

– Будь любезен, Морган, – сказала она, протянув ему свою тетрадь с заметками. – Смотреть не обязательно. Сядь, пожалуйста, подальше. У меня нет для тебя защитных средств.

Морган изумленно посмотрел на нее: дескать, что за странная просьба? Софи сама не знала, что она имеет в виду; она сказала это больше по привычке, поскольку вскрытие трупа всегда таило в себе опасность. Она выдержала его взгляд – и он уступил, отойдя на несколько шагов назад.

Софи вытащила гибкую линейку и измерила саван в длину, ширину, высоту и по диагонали. Потом воткнула в него термометр. Софи продиктовала результаты, слушая слабое поскрипывание карандаша Моргана, похожее на жужжание мухи. Нагнулась пониже, чтобы обследовать кокон. Сначала невооруженным глазом – никаких изменений, затем под микроскопом, раздвигая тонкие переплетенные волокна, точь-в-точь такие же, как и в других саванах и мусорных шарах, которые она видела в пещерах с зеленым покрытием на полу.

Лицо, грудь или живот? Опыт подсказал решение, и Софи сделала первый надрез в том месте, где, по ее мнению, должна была находиться грудная клетка. Она орудовала больше ножницами и пальцами, чем скальпелем. Кокон под перчатками напоминал на ощупь стекловолокно. Кончики пальцев зудели, но не от того, что волокна проникали сквозь резину, а скорее от страха пораниться. У нее всегда зудели пальцы, когда она работала в перчатках, чтобы не подхватить какую-нибудь инфекцию. Софи подумала немного, что лучше: вскрыть довольно большую поверхность или же сделать глубокий и узкий разрез, и в конце концов выбрала первый вариант, поскольку свет был не таким уж ярким, и разглядеть все как следует ей мешала ее собственная тень, Саван снимался слоями. Кое-где переплетения волокон были не такими густыми, образовывая отдельные пласты.

Софи снимала их по очереди, отделяя слой от следующего слоя бритвой, ножницами и руками. Никакого смрада разлагающейся плоти – только душноватый тминный запах кокона. Надо отметить.

Внутренний саван облегал тело Стивена более плотно. Софи увидела сквозь кисею волокон очертания кисти и рваный край рубашки в красную клетку. Она сделала паузу, села на корточки и медленно продиктовала Моргану все, что делала до сих пор, ощущая растущее нетерпение публики за спиной. При вскрытии дублей не бывает; патологоанатом, как и сапер, никогда не знает, что ждет его в следующую минуту.

Софи просунула пальцы под внутренний слой и сжала кисть Купера. Та даже не пошевелилась – очевидно, волокна проросли вглубь. Разрывая все еще густую волокнистую кисею, Софи сжала кисть посильнее и попробовала подвигать ее из стороны в сторону. Ей это удалось, но совсем чуть-чуть. Она приложила пальцы к лучевой артерии покойного, посмотрела на часы и стала ждать: десять секунд, тридцать, шестьдесят, девяносто. Через две минуты она сказала Моргану:

– Запиши: пульса нет.

Морган взглянул на нее с большим сомнением, но записал.

Софи осторожно сбрила серые волокна с кисти, отметив про себя жемчужный оттенок кожи. Прошло уже три дня, но ее естественный цвет не изменился. И нет запаха гниения. Софи задумчиво вскрыла пакетик с тампонами, вынула стерильный пинцет и взяла с кожи мазок. Морган открыл пакетик для образцов; Софи жестом велела ему взять стерильный.

– Ну как? – спросил он.

– Пока сама не знаю, – неуверенно ответила она.

Ее неуверенность возросла еще больше, когда Софи потрогала кожу пальцами и почувствовала ее твердость. Чуть побелевшая, кожа практически не изменила цвет, а небольшая вмятинка от нажатия понемногу разгладилась.

– Никаких признаков капиллярного наполнения. На коже остаются вмятины от давления, однако ненадолго.

Софи вспомнила одну из бессонных ночей, когда они с двумя техниками и интерном обсуждали проблему идеального преступления и вопрос о том, как можно стерилизовать тело, чтобы скрыть признаки разложения-. Жидкий азот, автоклавы, введенные заранее дозы антибиотиков, гамма-радиация – обсудили все варианты. Но несмотря на то, что они не спали несколько ночей и накачались кофе до одурения, им даже в голову не пришло рассмотреть возможности инопланетной нанотехнологии.