— Псих, — сказал репортер, разглядывая Беннинга сквозь решетку. — Ты мог бы придумать что-нибудь больше похожее на правду, верно, парень?

В каком-то оцепенении Беннинг смотрел на людей по ту сторону частокола стальных прутьев; казалось, он не в состоянии поверить в случившееся.

— Обман, — прохрипел он.

— Никакого обмана, сынок, — отозвался шериф. — Ты заявился сюда и наделал шума, обвинил кучу людей в заговоре. Что ж, отлично; теперь посиди здесь, пока мы не проверим, кто ты такой. — Он повернулся к помощнику. — Свяжитесь с этим нью-йорским издателем, у которого, по его словам, он работает. Дайте общее описание: рост шесть футов, волосы черные, ну, и так далее, как всегда в подобных случаях.

Шериф вышел, за ним последовали остальные. Беннинг очутился один в камере.

Он сел и сжал голову руками. Яркий солнечный свет струился сквозь зарешеченное окно, но Беннингу все вокруг казалось мрачнее, чем в самую темную полночь.

Если бы только у него не появилась мысль посетить родной город…

Но она появилась. И теперь перед ним стоит вопрос: кто же лжет? Кто сошел с ума? Он не мог сказать.

Когда стемнело, ему принесли ужин. Беннинг спросил, нет ли возможности освободиться под залог, но не получил определенного ответа. Шериф не приходил. Беннинг поинтересовался насчет адвоката, но ему сказали, чтобы он не беспокоился. Он снова уселся на скамью и стал ждать. И беспокоиться.

От скуки он начал мысленно перебирать свою жизнь, начиная с самых ранних воспоминаний. Они никуда не исчезли. Конечно, что-то плохо сохранилось в памяти — только смутные, неопределенные образы — но это бывает с каждым. Кто способен запомнить все будничные дни, серые и ничем не примечательные? Итак, его зовут Нейл Беннинг, и он прожил большую часть жизни в Гринвилле, в доме, который никогда не существовал… Поразительная нелепость!

Утром появился Харкнесс.

— Я получил ответ из Нью-Йорка, — сказал он, — так что с вами все ясно. — Шериф внимательно рассматривал Беннинга сквозь решетку. — На вид — вполне приличный молодой человек… Почему бы вам не признаться, к чему вы затеяли эту историю? Ну, сынок?

— Если бы я сам знал… — хмуро отозвался Беннинг.

Харкнесс вздохнул.

— Правду сказал Пит… Вы не можете придумать ничего правдоподобного. Боюсь, придется задержать вас для освидетельствования у психиатра.

— Для чего?

— Послушайте, я перерыл весь городок и весь городской архив. Здесь никогда не жили никакие Беннинги. Не было и нет никаких Браунов. А единственные Льюисы, которых я смог найти, живут на ферме в двадцати милях от города и никогда не слыхали о вас. — Шериф развел руками. — Что же я должен думать?

Беннинг повернулся к нему спиной.

— Вы лжете, — сказал он., — Убирайтесь.

— О’кей, — Харкнесс просунул что-то сквозь прутья. — В любом случае, это должно заинтересовать вас. — И он вышел в коридор.

Прошло изрядное время, прежде чем Беннинг решился поднять брошенную Харкнессом газету. Это оказался номер за вчерашний день, с веселеньким рассказом про чокнутого нью-йорского коммивояжера, обвинившего маленький небрасский городок в похищении его прошлого. История была так забавна, что Беннинг ни минуты не сомневался в том, что ее перепечатают и другие газеты.

Прочитав заметку три раза, Беннинг решил, что скоро ему действительно понадобится психиатр, а может быть, и смирительная рубашка. Перед заходом солнца к камере снова подошел шериф и сказал:

— К вам посетитель.

Беннинг вскочил на ноги. Значит, кто-то его вспомнил! Теперь он докажет, что все рассказанное им — правда!

Но человека, шагнувшего в коридор, он не знал. Это был смуглый, крепко сложенный, массивный мужчина средних лет. Одежда плохо сидела на нем, и казалось, он чувствует себя в ней неловко. Мужчина переступил порог камеры, двигаясь с удивительной легкостью и грацией, так не вязавшейся с его крупным телом. Его темные глаза напряженно всматривались в Беннинга.

Хмурое квадратное лицо мужчины не изменило выражения, однако почти неуловимая тень промелькнула в его глазах, пока он изучал Беннинга. У него был вид человека, ждавшего чего-то долгие годы и теперь, наконец, узревшего то, к чему он так стремился.

— Валькар, — тихо сказал он, скорее не Беннингу, а себе. Его голос звучал резко, словно медная труба. — Кайл Валькар. Прошло много лет, но я нашел тебя.

Беннинг с удивлением посмотрел на незнакомца.

— Как вы назвали меня? И кто вы? Я никогда не встречал вас раньше.

— Не встречал меня? Но ты меня знаешь. Я — Рольф. А ты — Валькар. И горькие годы миновали.

Внезапно он протянул руку между прутьев, взял правую кисть Беннинга и, склонившись, прижал к своему лбу жестом глубокого почтения.

Несколько секунд Беннинг, слишком изумленный, чтобы двигаться, смотрел на незнакомца. Потом он вырвал руку.

— Что вы делаете? — спросил он, отскочив от решетки.

— В чем дело? Я не знаю вас. И я не тот… как вы меня назвали? Мое имя — Нейл Беннинг.

Незнакомец улыбнулся. На его смуглом мрачном лице, словно высеченном из камня, появилось выражение, испугавшее Беннинга больше, чем явная враждебность. Это была любовь — такая, какую мог испытывать отец к сыну или старший брат к младшему. Глубокая любовь, странно смешанная с почтением.

— Нейл Беннинг, — сказал человек, назвавший себя Рольфом. — Да, рассказ о Нейле Беннинге и привел меня сюда. Ты сейчас маленькая сенсация — человек, у которого отняли прошлое. — Он тихо засмеялся. — Жаль, что они не знают правды.

Беннинг вздрогнул.

— А ты — ты знаешь правду? Скажи мне! И скажи им! Зачем это сделано?

— Я могу сказать тебе, — подчеркнул Рольф. — Но не здесь и не сейчас. Потерпи несколько часов. Я вызволю тебя сегодня вечером.

— Если ты сможешь добиться, чтобы меня освободили под залог, буду очень благодарен. Но я не понимаю, почему ты делаешь это. — Беннинг испытующе посмотрел на Рольфа. — Может быть, я смогу вспомнить тебя… Ты знал меня ребенком?

— Да, — ответил Рольф. — Я знал тебя ребенком и взрослым мужчиной. Но ты не можешь вспомнить меня…

— Лицо его исказилось от гнева, и он воскликнул с внезапной яростью: — Твари! Из всех зол, что они могли причинить тебе, лишение памяти… — Рольф сделал паузу, потом медленно произнес: — Нет, они могли сделать и худшее. Они могли убить тебя!

Беннинг изумленно раскрыл рот. Лица людей вихрей закружились перед его мысленным взором — старый Уоллейс, Харкнесс, краснолицая женщина…

— Кто? Кто мог убить меня?

Рольф произнес два имени, очень тихо. Это были очень странные имена.

— Терения… Джоммо. — Рольф внимательно наблюдал за Беннингом.

Внезапно Беннинг понял и отскочил от решетки.

— Ты ненормальный! — закричал он, радуясь, что их разделяют стальные прутья. — Ненормальный!

Рольф усмехнулся:

— Конечно, ты можешь это подумать — и так же думает о тебе наш добрый шериф. Не слишком на него обижайся, Кайл, он не виноват. Видишь ли, в одном он прав — Нейл Беннинг не существует. — Он склонил голову в полном достоинства поклоне и повернулся к двери. — Ты будешь свободен сегодня вечером. Верь мне, даже если не понимаешь.

Он вышел прежде, чем Беннинг успел подумать, что надо бы позвать на помощь.

После ухода незнакомца Беннинг, совершенно подавленный, опустился на скамью. Несколько минут он тешил себя надеждой, что этот смуглый гигант знает правду и сможет помочь ему. Тем неприятнее было разочарование.

«Пожалуй, — с иронией подумал он, — теперь все лунатики страны будут набиваться мне в братья».

К вечеру ничего не было слышно о том, что кто-то собирается вносить за него залог. Впрочем, Беннинг на это уже не рассчитывал.

После ужина, к которому он едва притронулся, Беннинг вытянулся на койке. Он устал, настроение было ужасное. Теперь он мрачно думал обо всей этой дьявольской подтасовке и о том, с каким удовольствием он возбудит дело против виновных в его аресте. Наконец он забылся беспокойным сном.