«Дорогой Тома!
Когда мне плохо, я думаю про обезьян — смотри, как они веселятся!
Мы считаем себя выше их, а неплохо бы у них и поучиться.
На самом деле, я думаю, мы нисколько не выше, но можем, если постараемся, возвыситься.
Когда долго сидишь один, в голову лезет всякая муть.
Напиши мне, если захочешь.
Робин Крут, я/я 33».
«Мсье Жиль!
От детей, конечно, много шума и мороки, но если хорошенько посмотреть и немножко подумать, то в общем-то они довольно забавные существа. У одной моей знакомой были дети, от которых она прямо помирала со смеху и даже повесила на дверь табличку:
„Осторожно, смешные дети!“ — чтобы те, кто не любит смеяться, к ней и не заходили.
А вам посмеяться не хочется?
Робин Крут, а/я 33».
Настала очередь открытки с закатом. Бен долго смотрел на нее, потом перечитал, что написал Ковбой о чете Паша, потом опять посмотрел на открытку…
— Ты не поможешь мне? — попросил он, не оборачиваясь.
Фонтанна вылезла из постели, подошла к Бену, обняла его сзади, так что его затылок очутился меж ее обнаженных грудей. Бен откинулся и через мгновение сказал:
— Ага!
Он стал писать, а Фонтанна читала, глядя ему через плечо:
«Так часто на закате рука встречается с рукой».
Бен взял другую открытку с закатом и написал на ней точно то же самое.
— Каждому по одной, — сказал он.
— Я и сама бы, кажется, не прочь получить вот такую открыточку! — сказала Фонтанна.
— Я это не придумал, а услышал от продавца открыток.
— А как его зовут?
— Ришар.
— Ришар… — повторила Фонтанна. — Ты потому и не подписался, что это чужие слова?
— Да нет… не знаю… как-то неохота. По-моему, подпись все испортит. Робин Крут тут ни при чем. И потом, пусть они лучше общаются друг с другом.
— Закончил?
— Вроде, да.
— Теперь моя очередь включиться в игру.
— А я пошел за новыми открытками.
— Но чуточка времени у нас все же есть?
— Ну, конечно.
Фонтанна обошла вокруг его стула, уселась лицом к Бену и обхватила его ногами.
— Боюсь, так не получится, — сказал Бен.
— Попробуем! — сказала Фонтанна и стала его раздевать.
До заката было еще далеко, но их руки уже встретились и крепко сплелись.
* * *
Фонтанна шла, держа в одной руке сумку с открытками, а в другой — список адресов.
Приходилось действовать осторожно, ведь миссия была секретной.
Дойдя до нужного дома, она должна была сначала убедиться, что на нее не смотрят из окна, а потом прошмыгнуть к почтовому ящику и обратно.
Особенно пришлось ей постараться, чтобы обмануть бдительность мсье Жиля. Она ждала целый час и уже готова была отступиться, но ее выручила собака: завыла раз, другой, и мсье Жиль ненадолго отлучился со своей вахты, чтобы дать ей тумака. Фонтанна сорвалась с места, домчалась до почтового ящика, опустила открытку и живо слиняла.
С другими такой возни не возникало, труднее всего было найти их в городе по адресам.
Бросив открытку в ящик Мильрозов, она увидела в окне маленькую Жанну и улыбнулась ей. Девочка улыбнулась в ответ и стала следить, что делает незнакомая тетя. Фонтанна пыталась объяснить ей всё знаками. Она достала открытку, адресованную Жанне, показала пальцем на нее, потом на девочку: дескать, это тебе! Жанна смеялась, глядя, как тетя размахивает руками. Фонтанна положила открытку под камень, Жанна понимающе кивнула. Они еще разок друг другу улыбнулись, и Фонтанна ушла. У нее появилось странное и скорее приятное ощущение, будто она сама почтовая открытка.
Открытка-закат скользнула в почтовый ящик мадам Паша. Потом, засев в кусты, дождалась вечера, возвращения мужа, ухода жены и снова проскользнула в ящик, теперь принадлежавший мсье Паша.
И, наконец, все сделано! Довольная Фонтанна брела по улицам и дожидалась, когда навстречу попадется Дом, бывший заброшенный, а ныне трижды обитаемый. Верней, четырежды — Фонтанна извинилась мысленно перед котярой.
* * *
Новое дело скоро наладилось, и все пошло заведенным порядком.
Вечером Фонтанна возвращалась в Дом, к Ковбою и Бену. Ковбой показывал очередной список, который составил днем, и они все вместе обсуждали, как лучше написать этим людям, но право решать оставалось за Беном. На другой день Бен писал открытки, Фонтанна их разносила, а Ковбой высматривал очередных адресатов. Потом Бен приносил от Ришара новую партию открыток, Ковбой — письма из абонентского ящика 33, а последней обычно приходила Фонтанна.
Очень скоро пришли первые ответы. Читать их они собрались все втроем. И писем было три.
Из первого конверта Бен достал визитную карточку, на которой значилось:
«Мсье Крут!
Мы благодарны Вам за заботу о нашей дочери. Возможно, мы в самом деле довольно строги с ней, однако же мы полагаем, что ее воспитание никого, кроме нас, не касается.
Мсье и мадам Мильроз».
— Лучше бы ответила сама Жанна, — сказал Бен.
— В чем-то они правы, — хмуро сказал Ковбой.
— Давайте посмотрим другие, — сказала Фонтанна.
Бен вскрыл второй конверт, в нем лежало письмо, напечатанное на компьютере:
«Мсье!
Я не знаю, кто Вы и что Вам надо, но предупреждаю, что если вы не оставите меня в покое, я Вас найду, и тогда Вы пожалеете. Зарубите это себе на носу.
Жиль Жиль».
Бен вздохнул и передал письмо Фонтанне с Беном.
— Ну, от этого типа ничего другого нельзя было и ждать, — сказал Ковбой.
Открытку с изображением старинного дома Бен оставил напоследок. Он никак не решался перевернуть ее, поэтому Фонтанна взяла ее у него из рук и прочла вслух:
«Дорогой мсье Робин!
Пирог получился превосходный, спасибо. К сожалению, я живу одна, и одолеть целый пирог мне очень трудно. Надеюсь в следующий раз разделить его с Вами. А пока жду новых рецептов!
Ваша
Элен Рабюссье».
Бен грустно улыбнулся — увы, последнее письмо не отменяло двух первых.
— Что будем делать? — спросил он.
Ковбой молчал.
— Как это, что делать? — воскликнула Фонтанна.
— Продолжать?
— Разумеется! Подумай сам: из трех человек одному твоя открытка доставила счастье, а остальные двое, уж во всяком случае, не стали несчастнее, чем были! Одна удачная попытка из трех — не так уж мало!
— А ведь верно! — сказал Ковбой.
— Ну, не знаю, — пожал плечами Бен, — боюсь, все это без толку.
— Нет-нет-нет! Мы будем продолжать! — решительно сказала Фонтанна.
И они продолжили.
Бен установил для себя несколько правил.
Первое — ни в коем случае не писать больше тем, кого раздражали его открытки.
Вот только на злобную угрозу Жиля Жиля он не мог не отозваться.
«Мсье Жиль!
Я не собирался досаждать Вам, а только хотел успокоить. Вы тратите слишком много нервов, когда ругаете всех подряд: мальчишек, собаку, меня, — а это вредно для здоровья.
Робин Крут».
Второе — непременно отвечать тем, кто присылал любезные письма.
Мадам Рабюссье он отослал уже десятка полтора рецептов.
Третье — посылать новые открытки тем, кто никак не отзывался на первую. Бен думал, что они хоть и молчат, но относиться могут хорошо.
