— Выход, по-моему, только один, — сказала она, — немедленно это дело компенсировать. Прямо сейчас начать активное употребление грейпфрутов.
И, не давая торговцу времени спросить, какое такое дело, скомандовала:
— Взвесьте-ка нам шесть килограммов этих чудесных грейпфрутов.
Торговец засуетился у прилавка, а Бен с девушкой уставились друг на друга.
Обычно грейпфруты продавались по штукам, но торговцу уж очень хотелось услужить и угодить этой девушке, так что он стал накладывать плоды на весы.
Бен смотрел на нее неотрывно, а она — на него.
Задача оказалась не из легких, грейпфруты так и норовили раскатиться во все стороны, но торговец проявил чудеса сноровки и в конце концов соорудил из них ровную пирамиду.
Бен с девушкой смотрели и смотрели друг на друга.
В процессе укладки один роскошный грейпфрут — «самый лучший!», подумал торговец, — пришлось убрать, торговцу было ужасно досадно, но плод отличался столь безупречной шарообразностью, что никак не держался на весах. Трижды пытался торговец закрепить его в пирамиде. И трижды обрушивалась пирамида.
Не будь Бен с девушкой так заняты глядением друг на друга, они заметили бы тень горького разочарования на лице торговца, когда он все же отложил в сторону грейпфрут-красавец.
Но они смотрели друг на друга неотрывно.
— Шесть килограммов, — сказал печальным голосом торговец, указывая на пирамиду.
Печаль его мгновенно пролегла меж девушкой и Беном и расцепила их взгляды. Они обратили их на торговца и удивились, как это он не лопается от радости перед такой прекрасной грейпфрут-пирамидой!
Он же, мало того что не лопался, но и вообще стоял несчастный-разнесчастный. Бен с девушкой видели это, им было его жаль, но они не могли понять, из-за чего он огорчен.
Ведь они же не знали, что самый хороший грейпфрут не поместился в пирамиду.
Расстроенный торговец вытащил бумажные пакеты, чтоб разложить в них все шесть килограммов. Бен с девушкой подумали, что ему очень жаль разрушать пирамиду — поэтому он загрустил. Еще бы, думали они, как тут не опечалиться: только-только построишь, и сразу ломать!
Он взял самый верхний грейпфрут.
Девушка лихорадочно соображала, что делать. Бен скреб в затылке в поисках идеи.
В его воображении уже почти возник пакет пирамидальной формы, но тут она воскликнула: «Замри!»
Все замерли.
— Кладите-ка обратно, — сказала девушка торговцу, и он послушно положил. — Сфотографируем! — предложила она и достала из сумки небольшой аппарат.
И, хоть печаль торговца не имела отношения к уничтожению пирамиды, столь неожиданный вираж его взбодрил. Сниматься он любил. Улыбка ненадолго снова заиграла на лице, он, гордо встал поближе к своему творению, и девушка его сфотографировала.
— Ну вот! — сказала она и стала помогать торговцу рассовывать грейпфруты по пакетам.
Да, торговец сниматься любил, но Бен, тот просто обожал. Его кольнула зависть, а там уже и ревность. «Как так? — подумал он. — Она его снимает только потому, что он сложил вот эту пирамиду?»
Он знал, что девушка хотела не столько снять, сколько утешить бедного торговца, но поглупел от ревности. А потому насупился.
Торговец же, раскладывая вместе с девушкой грейпфруты, снова вспомнил про самый хороший и про свою неудачу. И тоже насупился.
Бен, глядя на него, разозлился вконец. «Ишь, он еще и недоволен! — подумал он. — Чего ему теперь-то не хватает?» Примерно то же думала и девушка, но добрее и жалостливее, так что получалась совсем другая гамма чувств.
Все фрукты были наконец разложены по пакетам, а все трое отчего-то изнывали (торговец от печали, Бен от ревности и глупости, а девушка совсем от другой гаммы чувств).
Им захотелось поскорее разбежаться по домам и захандрить по углам.
Бен с девушкой поделили пакеты и вышли на улицу.
Они уже повернули в разные стороны, как вдруг торговец выскочил из лавки и закричал:
— Постойте!
В руке он держал самый лучший грейпфрут.
* * *
Бен и девушка вернулись с разных сторон.
— Позвольте, я вам подарю еще вот этот, — сказал торговец Бену. — Мне бы хотелось, чтоб он стал вашим первым.
Девушка посмотрела на торговца, потом на Бена, а потом на прекрасный грейпфрут — теперь он был в руке у Бена, устремившего на нее взгляд, полный немой мольбы о фотографии.
Не сводя глаз с грейпфрута, она сначала подивилась его красоте и округлости, а потом призадумалась и… поняла.
Поняла, что грейпфруты продавались не на вес, а поштучно, все поняла про пирамиду и почему в ней не хватало лучшего плода, и почему печалился торговец, и почему бессилен оказался фотоаппарат, и даже почему вдруг разозлился Бен.
Все это вспыхнуло в ее мозгу мгновенно, но не настолько, чтобы не хватило времени подумать: «Ну, до чего ж я умная!»
Девушка снова посмотрела на грейпфрут, потом на Бена и в заключение на торговца, которому сказала:
— Такое стоит сфотографировать отдельно!
Она достала аппарат, а восхищенный Бен сейчас же принял тщательно продуманную позу и приготовился сниматься.
— Нельзя ли и мне тоже такую фотографию на память, пока грейпфрут еще не съеден. Я в жизни не видал подобной красоты!
Бен тут же передал ему грейпфрут (зависть, ревность и глупость порой могли закрасться в его душу, но эгоизм и жадность — никогда).
Девушка выбрала позицию, чтобы сфотографировать торговца на фоне фруктов, с грейпфрутом в руке. И, еще глядя в объектив, видела, чувствовала и знала, что снимок выйдет потрясающий.
Потом же со словами:
— Ну, а теперь меня! — выхватила у торговца плод и стала объяснять ему, как обращаться с аппаратом.
А Бен стоял, задумавшись. Ему нисколько не было завидно, что девушка давала урок фотографии не ему. Ведь он-то обожал сниматься.
Он думал о другом.
Смотрел на то, как девушка с грейпфрутом на улице, залитой летним солнцем, вдвоем позируют для фотографии, и думал о давешней матери: «Увидь она такую сцену запечатленной на картине, она бы точно примирилась с грейпфрутами».
* * *
Сфотографированные и довольные, все снова разошлись, — все, кроме девушки и Бена, которые остались вместе.
— И что теперь? — спросил Бен.
— Теперь мы их съедим.
— Как, все?
— По одному.
— Ну, ладно, только чур будем выкуривать по сигарете после каждого грейпфрута.
— Идет, — сказала девушка. — Или скажем иначе: будем курить сигареты и после каждой съедать по грейпфруту.
Они стали думать, куда бы пойти, и Бен, хоть девушка и предложила сразу ближайший парк, стал взвешивать достоинства и недостатки разных мест для поедания грейпфрутов:
— …можно в кино, но придется выходить мыть руки и пропускать начала и концы всех фильмов… можно на площади, но там…
— Да нет, Балу, ты можешь прошерстить в уме весь город вдоль и поперек, но места лучше, чем вот этот парк, нипочем не найдешь, так что пошли туда!
— Но должен же я точно знать, что это место лучшее.
— Да лучшее, я знаю за двоих!
В парке Бен не успел рассудить, которая скамейка лучшая, как девушка направилась к ней прямиком и села. Взяла прекраснейший грейпфрут и хитро на него посмотрела.
— Хочу скорее съесть вот этот!
— Нам нужен нож.
— Грейпфруты чистятся и так.
— Но у меня-то как раз есть.
И Бен достал свой ножик.
— Тогда давай ножом! — обрадовалась девушка.
Она разрезала грейпфрут, который был так мил торговцу, пополам, и каждый съел по половинке, кусая мякоть и высасывая сок.
— С ума сойти! Как вкусно! — сказала девушка.
— С ума сойти, — поддакнул Бен.
* * *
Она сдалась на седьмой сигарете. В Бена уже давно не лезло, но он сказал: