Например, юный страдалец Тома Кроке ответил только после девятой открытки:

Четвертое — писать всем новым подопечным, которых набирал Ковбой.

Итак, Бен писал и писал открытки.

Иногда писал всего словечко, а то и вовсе только адрес да имя, если ему казалось, что открытка говорит сама за себя. А иногда расходился, рассказывал какие-то истории, то подлинные, то вымышленные. Он никого не упрекал и не давал советов, но всегда находил, что сказать, чтобы обрадовать, утешить или просто развлечь человека. Был добр и щедр. Все лучшее, что было в нем, он расточал другим людям в открытках.

Фонтанна их читала и нахваливала. Иной раз Бен сочинял и подкладывал в пачку открытку для нее. Во время доставки Фонтанна ее находила, а вечером пришпиливала к стенке в спальне.

Если Бену случалось получить слишком много неприятных ответов, он отводил душу на Жиль Жиле, а тот, как ни странно, всегда откликался.

Но и хороших писем приходило много. Кто-то просто благодарил, кто-то говорил про открытку, одни задавали вопросы, другие просили совета, чем приводили Бена в затруднение.

Он всегда отвечал.

Многие хотели его видеть, и он бы, может, согласился, но Ковбой и Фонтанна были против. Обычно он отговаривался тем, что будто бы живет далеко, а почту из тридцать третьего ящика ему пересылают.

Дошло до того, что Бен почти не выходил из дома. Писем приходило все больше, список все разрастался. Справиться с таким потоком Бен не мог, и ему пришло в голову перезнакомить адресатов между собой, он предложил им переписываться друг с другом, и немало людей завели знакомых через Робин Крута.

Не хватало времени даже на то, чтобы ходить пополнять запас открыток, и Бен, с согласия Фонтанны и Ковбоя, пригласил Ришара в помощники. Тот с восторгом отнесся к их затее и стал еще одним членом бригады. Теперь Ковбой показывал дневной список Ришару, тот сам подбирал подходящие открытки и на другое утро приносил их Бену.

Работы прибавлялось не только у Бена — Ковбой, окрыленный успехом, все больше расширял свои списки. Он уволился с почты, чтобы иметь возможность полностью отдаться новому делу. Но ключи от почтового отделения и от тридцать третьего ящика сохранил.

За долгий почтальонский стаж Ковбой хорошо изучил обитателей города. Критерии отбора становились у него все более гибкими: теперь он заносил в свой список не только одиноких и несчастных от того, что им никто не пишет, но и несчастных по любой другой причине, а вскоре и вообще стал делить людей на тех, кто мог нуждаться в помощи Робин Крута, и всех остальных.

Характеристики подопечных становились очень личными:

Мсье Бертан — бьет своих детей.

Камилла Лагаш — потеряла себя в наркотических дебрях.

Ги и Арни Бюффон — братья, живут вместе, но не разговаривают друг другом с тех пор, как девушка одного из них ушла к другому, а потом бросила обоих.

Мсье Тарак — бьет своего отца.

Освальд Вурц — перестал говорить после смерти матери.

Мсье Ножан — плюется в иностранцев.

А иногда и слишком личными:

Мсье Шантлу — по доброй воле пошел в контролеры.

Сестра Аделина и сестра Элоди — соучредительницы антиалкагольной лиги.

Мсье Ришу — мешает молодым соседям сверху принимать гостей под тем предлогом, что они слишком шумят.

Мадемуазель Пелар — препарирует живых мышей.

Сильви Баржо — очень хорошая женщина, без всяких недостатков, всегда веселая, приветливая, добрая, всем помогает, имеет самый красивый в городе сад. В помощи Робин Крута как будто не нуждается, но надо ей часто писать и благодарить за то, что она есть на свете… на случай, если как-нибудь вечером, когда она ложится спать и ее никто не видит, она вдруг ненароком загрустит.

Мсье Фуркад — каждое воскресенье после обеда моет свою машину, а иногда и мотоцикл.

Мадам Фош — не разрешает детям ходить в кино.

Нередко Бену приходилось проводить еще один отбор после Ковбоя. Послания его становились все красочнее, фантастичней и невнятней. Но ответы на них так и сыпались, и в них было все: от оскорблений до признаний в любви.

Бен изнемогал от тяжкого труда, не разгибаясь, забыв о сне и отдыхе, сидел за письменным столом.

По городу поползли слухи. Сначала то был робкий шепоток по углам и закоулкам, но постепенно заговорили в голос и повсеместно. Кто осуждал, кто одобрял, но все задавались вопросом: кто такой Робин Крут?

Люди стали подозревать друг друга, следить за соседями, устанавливать видеокамеры над почтовыми ящиками. Город гудел.

Работа Фонтанны стала опасной, а потом и совершенно невозможной днем. Тогда она перенесла ее на ночное время.

Одетая в черное, прижимаясь к стенкам и стараясь раствориться в темноте, пробиралась она по спящим улицам. Фонтанна, неуловимый, ловкий, расторопный, тайный агент Робин Крута.

Нашлись и самозванцы, пожелавшие воспользоваться столь громким псевдонимом, чтобы насолить своим врагам, соседям и родне. Повсюду появились фальшивые Робин Круты, они тоже писали письма, но намерения у них были совсем не такие, как у Ковбоя, Фонтанны, Бена и Ришара.

Шуточное имя, которое трое друзей придумали после веселой попойки, чтобы поддерживать тех, кому плохо, приносило теперь страшное зло.

А торговля открытками процветала как никогда.

Однажды, зайдя на почту за корреспонденцией, Ковбой увидел мсье Жиля. Он околачивался возле абонентских ящиков и расспрашивал почтовых служащих о владельце ящика номер 33. Ковбой наспех раскланялся с ним и дал тягу. Потом дождался, пока уйдет Жиль и закроется почта, и только тогда забрал письма из ящика.

Друзьям он об этом случае не рассказал.

Жиль Жиля окончательно вывела из себя последняя открытка Бена («Жиль, помноженный на Жиля, — это будет в аккурате козел в квадрате».) Он пришел домой ни с чем, но это его не остановило. Не жалея времени, он обзвонил, кого мог, и нашел немало людей, которые разделяли его мнение о Робин Круте, как, впрочем, и другие его взгляды. Правда, в число недовольных входили и жертвы фальшивых Робин Крутов.