Ты не мог сделать другой выбор, и я восхищаюсь тобой. Когда Франция лежала в руинах, когда всех охватило разочарование, неверие и страх, ты один оказался способным сплотить мужественных, не опустивших руки солдат и уйти с ними, чтобы продолжить борьбу. Тебя ждет победа и великое будущее! Ты покроешь себя немеркнущей воинской славой, а благодарности тебе будут возноситься в веках.

Есть много доброго, что необходимо совершить на этом свете. Ты посвятил жизнь борьбе с самым страшным врагом, которого только знает человечество. Это ли не истинное благородство? К тебе сейчас устремлены взгляды всех тех, кого терзают и убивают во Франции. Ты — наша светлая надежда, ты — наша жизнь.

Такого мужчину, как ты, я всегда искала, надеясь, что рано или поздно появится тот единственный, который станет для меня самым важным и нужным.

Я вспоминаю твои светящиеся глаза, твои слова, твой запах… Помнишь, сколько светлых дней мы провели с тобой? Как радовались и веселились на нашей свадьбе? Как ты мечтал о ребенке? Я была так счастлива, когда ты обрадовался известию о дочери… Твоя радость стала для меня вдвойне отрадной. Помнишь, чтобы спеть нашей девочке колыбельную собственного сочинения, ты вырывался с военных маневров домой хотя бы на одну ночь?

А помнишь ли ты наше венчание? Звон колоколов, радостные выкрики друзей и потом танцы до упаду… У меня голова кружилась от волнения, пламени свечей, в голове стоял настоящий туман, а ты был такой красивый в своем военном мундире, и твои родители с такой любовью, так ободряюще смотрели на меня, что я сразу почувствовала себя их родной дочерью… А потом все сливается в одном полном счастья круговороте, и всплывает в памяти только твоя крепкая рука, на которую я опиралась, сияющие глаза гостей, поздравления, прекрасная лепнина в храме, добрый старый священник, который напутствовал нас… А еще цветы. Море цветов.

Наша комната в старом доме. Большой камин. В нем потрескивает огонь, а я сижу возле этого огня, вяжу крошечные носочки для нашего первенца, набросив поверх домашнего платья шаль, и жду тебя.

Подлинная любовь не возникает только оттого, что человек решил кого-то любить. Ты любишь просто потому, что любишь. Любить из-за того, что ты так решил, — невозможно. Возможно более или менее успешно делать вид, притворяться некоторое время, но приказать сердцу невозможно, как бы мы ни пытались это сделать. Чем больше мы пытаемся приказать ему, тем неохотнее оно нас слушает.

Никакие возможные недостатки не могут отвратить наше сердце от избранника или избранницы, никакие уговоры и клятвы не способны сломить упорство сердца, которое нашло того самого, единственного.

Подлинное чувство может одарить мир вокруг самыми яркими красками, превратить человека, еще вчера совершенно постороннего, в того самого, без которого весь мир — пустыня…

А рождение детей — по-настоящему великое событие. В них находим мы продолжение себя, быть может, более совершенное. Мы отдаем им все, что знаем, чему уже научились и чему будем учиться всю жизнь, в них мы обретаем новый смысл своей жизни.

В тебе одном сосредоточен для меня весь огромный мир. Любое прикосновение к тебе приносит огромное счастье, любой разговор — огромную радость, а миг, когда ты ощущаешь ответное чувство, запоминается как самый яркий — навсегда. Любовь возносит тебя над миром, словно ты получаешь крылья и можешь парить в свободной вышине — рука об руку с ангелами.

Ты не просто мой возлюбленный, ты друг, по-настоящему близкий человек. Человек, с которым можно разделить каждый день жизни и все дни до самого последнего, подлинный спутник и в горе и в радости.

Живу надеждой на встречу. Взглянем друг другу в глаза и вместе станем строить заново свой разрушенный дом — и наше погубленное имение, и нашу Францию.

Целую тебя и обнимаю тебя, моя любовь, мой возлюбленный маршал.

Твоя Ивонна».

Утро началось как всегда — с чашки кофе и беседы с Генрихом Гофманом о новых тенденциях и именах в искусстве фотографии. Потом пришла пора выдачи заказов клиентам — это время Ева любила больше всего. Пошутить и посмеяться с самыми разными людьми — что может быть лучше? К тому же в ее работе есть неоспоримый плюс: можно завести бесчисленное множество знакомств, и не только с нужными и важными людьми, но и с молодыми неженатыми красавцами. Ей уже семнадцать — пора, пора подумать о семье…

Ближе к обеденному часу Ева стояла на стремянке, разбирая фотографии. Высокая и спортивная, она легко дотягивалась до самых верхних полок. Случайно взглянув вниз, она вдруг заметила, что незнакомец со смешными усиками и большой фетровой шляпой в руках, беседовавший с Гофманом на диване в углу, не отрывает взгляда от ее ног. Ева хмыкнула про себя — своими ногами она гордилась! — клиент есть клиент, разве откажешь ему в невинном удовольствии.

— Познакомься с господином Вольфом, Ева, — обратился к ней Гофман, когда она спустилась вниз. — А это наша очаровательная фройлейн Браун, моя ассистентка и по совместительству фотомодель. Будь любезна, Ева, сходи за пивом и паштетом.

— Конечно, господин Гофман.

Девушка кивнула гостю и улыбнулась. Она ждала, что господин Вольф сейчас скажет что-то вроде «у вас очень привлекательная ассистентка», но он ничего такого не сказал и даже руку ей пожал с самым равнодушным видом.

Еву пригласили присоединиться к застолью. Она съела бутерброд, из вежливости немного выпила. Вольф не сводил с девушки глаз, засыпал комплиментами и захватывающе, остроумно рассказывал о последнем спектакле.

— Кто этот человек? — спросила она вечером хозяина ателье.

Тот изумленно воззрился на нее. Лицо его выражало полнейшее недоумение.

— Что значит — кто, малышка? Я думал, ты узнала его и знакомство тебе польстит!

Ева ничего не понимала.

— Это же Адольф Гитлер, глупенькая! Он мой старый товарищ и клиент, Вольф — его партийный псевдоним. Не знал, что ты так далека от общественной жизни… Все газеты только о нем и кричат!

Ева немного обиделась, но промолчала. Конечно, она слышала об этом скандальном политике и даже пару раз слышала его речи. Но чтобы вот так просто… здесь, на работе… познакомиться с ним! Об этом нельзя было даже помыслить! Неудивительно, что она его не узнала!

— Я покажу тебе альбомы, — сказал Гофман. — Думаю, тебе будет интересно.

Еще бы! Конечно, ей было интересно! На следующий день — к счастью, было мало клиентов — она несколько часов провела, листая эти альбомы и внимательно рассматривая каждую фотографию: «Гитлер в партийной униформе», «Гитлер в окружении штурмовиков», «Гитлер посреди ликующей толпы», «Гитлер на фоне знамен со свастикой»… Какая интересная жизнь, какие занятные люди вокруг него!

К концу дня она уже была влюблена по уши.

История имела романтическое продолжение.

Они встречались очень часто, ходили в кино, на прогулки в парк. Адольф дарил Еве вестерны своего любимого Карла Мая, и она жадно прочитывала их и тоже их полюбила — потому что их обожал он.

Адольф вел себя более чем по-джентльменски, в галантности ему не было равных. Он не позволял себе пошлостей и двусмысленностей, целовал ей руки и предугадывал любое ее желание. Очарованная Ева изнывала от желания стать ближе к нему, ощутить вкус его поцелуя, но ни о какой физической близости речи не шло, и она терзалась сомнениями: так ли уж нравится она ему?

— Женщина способна любить глубже, чем мужчина, — говорил он ей, и Ева, замирая от восторга — он признавал глубину чувств женщины, — могла полночи проплакать, уверенная, что так он намекает на свою нелюбовь к ней.

Но на следующей прогулке он говорил, что браки, берущие свое начало от плотских ощущений, обычно неустойчивы и в ней загоралась надежда: он хочет, чтобы она стала его женой и потому не торопится!

Ева очень хотела любить — и вот наконец нашелся тот, кого она могла не просто любить, а обожать. Боготворить. Она мечтала отдать ему всю себя, без остатка. Потрясенная и польщенная тем, что на нее обратил внимание такой известный человек, она не замечала ни его нервных срывов, ни экстравагантных поступков, которые в другом человеке могли бы ее напугать. Ее не отталкивали даже его заявления о том, что умный мужчина всегда должен выбирать примитивную и глупую женщину, она все равно слушала его открыв в восхищении рот, а уж на внешность возлюбленного она тем более внимания не обращала. А он был весьма и весьма далек от совершенства: мускулист, но склонен к полноте, имел впалую грудь, сутулился, был кособок и имел большие, не соразмерные с ростом ступни. Лицо его, которое могло показаться даже отталкивающим, для влюбленной девушки было самым прекрасным в мире: неприятные маленькие глаза, крупный нос, квадратные усики и желто-коричневые зубы.