Бесцельно прогуливаясь по дорожкам в тени апельсиновых деревьев, я любовалась висящими в вышине оранжевыми шарами, размышляя между делом, часто ли они шлепаются на головы гуляющим. Феди, как назло, нигде не было видно.

Засмотревшись на экзотические плоды, которые в прошлой жизни видела только на прилавках в магазине, я буквально столкнулась с каким-то мужчиной — очевидно, он, как и я, мыслями был где-то далеко. Незнакомец был молод, высок и худощав, а нос его украшало пенсне, сразу вызвавшее в моей памяти русских классиков.

Ойкнув, я поспешила извиниться (а вдруг у него тоже есть книжечка? Вежливость в этой стране не повредит!) Молодой человек в ответ лишь грустно что-то пробормотал. Присмотревшись к нему, я заметила, что вид у юноши был такой унылый, как будто бы он не далее как сегодня утром похоронил любимую прабабушку — не оставившую ему при этом ни копейки в наследство.

— Простите, с вами все в порядке? Могу ли я чем-нибудь помочь? — слова вылетели у меня изо рта прежде, чем я успела их остановить.

Незнакомец печально взглянул на меня сквозь стекла пенсне и тяжело вздохнул.

— Увы, прелестная леди, хотя вы столь же добры, сколь прекрасны, но помочь мне никто не в силах…

— И все же, простите мою назойливость, что случилось?

Молодой человек снова вздохнул:

— Видите ли, мой отец принуждает меня жениться на недалекой, безнравственной особе, лишенной всякого понятия о чести. Этого требуют интересы семьи — и я, увы, должен подчиниться…

— Как я вас понимаю! — с чувством отозвалась я. — Меня тоже принуждают к нежеланному замужеству!

Собеседник взглянул на меня с неподдельным участием:

— Это ужасно! Как могут ваши родители приносить такой нежный цветок в жертву собственной алчности?

— Мои родители тут совершенно ни при чем, — мрачно отозвалась я. — Они давно уже в лучшем мире. Но насчет алчности вы правы — все дело в том, что я, к несчастью, оказалась богатой наследницей…

Молодой человек протянул мне руку:

— Миледи, я невольно прервал вашу прогулку. Пройдемся, чтобы не стоять?

— С удовольствием!

И вот уже, идя под руку в тени цветущих апельсиновых деревьев, мы в красках изливали друг другу свои горести и горячо выражали сочувствие.

Наконец мой спутник поинтересовался, почему он раньше не видел меня при дворе.

— Наверное, вы прибыли из какого-то отдаленного графства?

— Я с Найры.

— О! Должно быть, вы прибыли в свите графини?

Я вздохнула:

— К сожалению, я и есть та самая графиня…

На лице моего спутника внезапно отразился такой ужас, как будто он увидел перед собой кобру. Я в панике оглянулась — но за спиной у меня никаких рептилий не наблюдалось.

— Что вас так испугало, милорд?

— Вы… вы… вы и есть эта ужасная женщина?

Собеседник выглядел так, как будто бы у меня внезапно выросли рога и хвост.

— Я — действительно леди Мелисент эйл Ройл дель Найра, — сухо подтвердила я. — Однако что вы видите во мне ужасного? Помнится, совсем недавно вы называли меня «прелестным нежным цветком»!

Молодой человек немного смутился.

— Извините, но до меня доходили столь ужасные слухи о моей предполагаемой невесте, что я поневоле вздрогнул, когда вы назвали свое имя…

«Так-так-так! Интересненько! И почему я сразу не подумала, что у короля может быть несколько сыновей?»

— Простите, милорд, но, может быть, вы теперь тоже представитесь?

— О! Примите мои извинения. Принц Эрделлин Сейнийский, второй сын его Величества короля Шайделлина, к вашим услугам! — с этими словами мужчина отвесил мне короткий поклон.

Следующие полчаса я доказывала Эрделлину, что не так страшна графиня дель Найра, как ее малюют. Возможно, стоило, напротив, сгустить краски, заявив, что я привыкла есть на завтрак таких как он, — но во мне не вовремя взыграла гордость.

Кто-то наплел принцу, что его невеста не только распутна, но и глупа. А этого я выдержать не могла! Принц, увлекающийся философией и астрономией, любящий проводить вечера за чтением фолиантов или игрой в шахматы, ожидал, что наследница острова окажется безграмотной и вульгарной женщиной с манерами базарной торговки — и теперь понемногу оттаивал, слыша, как я рассуждаю о движении светил и выдвигаю смелые теории о происхождении и гибели драконов.

— Ах, мадам, так, может быть, вы обучены и игре в шахматы? — с надеждой поинтересовался принц, когда я закончила пересказывать ему содержание драконоведческой брошюры из моей библиотеки.

— Да, играю немного, — созналась я.

Воодушевившись, принц подозвал своего слугу (который так же, как и прислуживавшая мне девушка, во время прогулки следовал за ним на почтительном расстоянии) и велел тому принести столик для игры и фигуры.

Мы с принцем уютно расположились в небольшой беседке, надежно скрытой от посторонних глаз разросшимися деревьями, и приготовились начать партию.

К моему удивлению, и доска, и фигуры выглядели абсолютно так же, как и в моем родном мире. На вопрос о происхождении игры принц небрежно бросил, что она была изобретена два столетия назад одной из северных правительниц, большой оригиналкой.

Взяв себе на заметку при случае узнать побольше об этой эксцентричной королеве, я обратилась к Эрделлину с необычным предложением:

— Ваше высочество, давайте сыграем не просто так, а на какое-нибудь желание!

В прежние времена, когда я была лишь скромной сотрудницей библиотеки, такая тактика нередко приносила мне шоколадки. Однако принц об этом не знал — иначе бы так легко не согласился.

Партия началась — и я с удовлетворением обнаружила в Эрделлине сильного соперника. Долгое время наши фигуры поочередно искали слабые места в обороне противника, однако мы оба были слишком опытными игроками, чтобы позволить себе совершить ошибку. Наконец я применила свою излюбленную стратегию. Сделав вид, что не замечаю передвижений черного коня, готовящегося сделать «вилку» двум моим ладьям, я подготовила своего ферзя к атаке на противоположный край доски. Через пару ходов Эрделлин, с довольным видом снявший с поля боя одну из моих ладей, замер с открытым ртом, видя, что я объявляю ему шах и мат.

Впрочем, принц быстро овладел собой и поздравил меня с победой:

— Миледи, какое изящный гамбит! Я должен записать эту партию для потомков, по крайней мере, её окончание…

— А еще вы должны мне одно желание, милорд!

Принц вежливо приложил руку к сердцу:

— Все, что в моих силах, миледи!

Я на секунду задумалась, соображая, могу ли я так рисковать, — но все же решилась. Младший принц производил впечатление порядочного человека… да и кого еще могу я здесь просить о помощи?

— Ваше высочество, я хочу попросить вас о снисхождении к одному из моих людей. Дело в том, что ваш отец сегодня утром отправил в темницу моего врача… а это очень хороший лекарь, дипломированный специалист в области нетрадиционной медицины, пользующийся заслуженным уважением среди всех жителей Найры! Если в ваших силах его освободить — благодарности моей не будет предела! Я даже подарю вам все книги по астрономии, какие только обнаружатся в моей библиотеке, — добавила я, желая заинтересовать принца.

— Но, миледи, когда мы поженимся, я и так смогу беспрепятственно пользоваться вашей библиотекой! — недоуменно возразил принц.

— Милорд, но вы же недавно говорили, что мечтаете о том, чтобы свадьба не состоялась, — дрогнувшим голосом пролепетала я.

— Миледи, тогда я даже и не предполагал, какого прекрасного партнера по игре в шахматам обрету в вашем лице!

«Ой! Кажется, он уже думает, что брак с графиней дель Найра — это не так уж плохо! Надо срочно что-то с этим делать!»

— Ваше высочество, а вам известно, какое ужасное место наш остров? — осторожно поинтересовалась я. — Кругом овцы, которые так и норовят ухватить вас за кружева на рукаве рубашки, и сжевать их. Эти противные создания бегают по дворцу и блеют целыми днями! А еще с них постоянно сыплются «орешки», которые противно воняют, нагреваясь на солнце — а слуги даже и не думают их убирать! Вообще, слуги у нас очень наглые — спят в господских постелях, не сняв сапоги. И только попробуй сделать им замечание — мигом устроят дворцовый переворот! А главное — я понизила голос до шепота, — найрийцы терпеть не могут очкариков. Если увидят какого-нибудь — мигом тащат на костер. И пиши пропало!