— Двадцать лет прошло с тех пор…
Куак Ба Ви глубоко вздохнул. На его лице отразилось душевное страдание. Сун Ок, взволнованная неясными, тревожными предчувствиями, схватилась за грудь. Что с ним такое случилось? О каком преступлении он говорит?
— Нам теперь жить вместе, — с унынием в голосе сказал Куак Ба Ви, — и грешно мне что-нибудь скрывать от вас… Надо бы, конечно, раньше обо всем рассказать. Тут уж я виноват… Да не до того как-то было: голова кругом шла, и я обо всем на свете позабыл!..
Сун Ок сидела молча, затаив дыхание и низко опустив голову. Ну что он ее мучает? И почему, правда, он до сих пор таил от нее что-то? И только теперь, после того, как все уже совершилось, решил ей открыться? Ах, такая уж, значит, горькая ее судьбина! Она уж повстречалась однажды с дурным человеком. Почему же ждала она, что новая встреча принесет ей радость?
Гнетущая тишина стояла в комнате. После продолжительного молчания Куак Ба Ви, словно через силу, заговорил:
— Хочу я, женушка, рассказать вам о своем прошлом.
Куак Ба Ви действительно хотелось, ничего не утаивая, поведать любимой жене о своей прошлой жизни. Поделиться с ней своими горькими воспоминаниями. Только и всего. Но приступил он к этому так нескладно и неумело, что только напугал Сун Ок.
Куак Ба Ви рассказал жене о бедствиях и лишениях, которые перенесла его семья, о своих неисполненных обещаниях, о гибели сестры и матери, о столкновении с японским чиновником, о годах, проведенных им в тюрьме, о своих безрадостных скитаниях.
Сун Ок слушала его молча. Как похожа была жизнь его семьи на жизнь семьи Сун Ок! Пожалуй, судьба обошлась с ним даже более сурово, чем с ней! Острая боль пронзила ей сердце; она не сдержала нахлынувших слез и тихонько всхлипнула…
— Что это вы, женушка? Плачете? — Куак Ба Ви не на шутку перепугался, в голосе его слышалась тревога. — Жалеете, что вышли замуж за человека с таким прошлым, как у меня? Да?..
— Н-нет! — сквозь слезы выдавила Сун Ок.
Куак Ба Ви ошибался. Не от огорчения плакала Сун Ок, не потому что ее постигло жестокое разочарование. Это были слезы тоски, сочувствия и любви… Любви к человеку, которого в прошлом постигла такая же тяжкая участь, как и ее…
Не оправившись еще от слез, она спросила срывающимся голосом:
— И все это… из-за земли?
— Из-за земли?
Куак Ба Ви не понял ее вопроса. Он с недоумением взглянул на жену.
— Ну да, вы бедствовали потому, что у вас не было своей земли.
Сун Ок снова всхлипнула.
— Ах, вот вы о чем… Да… это верно… Из-за земли. Все из-за земли!
— И нашей семье тоже… сколько пришлось вынести из-за земли! Брата в трудовой батальон забрали; там он и умер… А потом меня на позор отдали… Отец не вынес этого и тоже умер… Но у меня-то хоть мать осталась жива. А вы… один-одинешенек жили! Ах, эта земля, чужая помещичья земля!
В голосе Сун Ок дрожали слезы. А у Куак Ба Ви глаза засветились гневом, и он проговорил с возмущением:
— Верно! Все это верно! Несчастье и горе обрушивались на нас потому, что у нас не было своей земли! Мы возделывали землю, принадлежавшую тем, кто не работал.
— Ох, как только вспомнишь об этом… — Сун Ок не могла договорить; она упала лицом в подушку, и глухие рыдания вырвались из ее груди.
— Женушка, что это с вами? Не надо, не надо так огорчаться… Эх, зря я вам все это рассказал! Ну, полно, не надо о старом вспоминать… Земля обрела теперь своих настоящих хозяев! И наши слезы отлились тем, кто измывался над нами.
Куак Ба Ви утешал Сун Ок, а у самого дрожал голос, и скупая слеза застряла в ресницах.
— Мы теперь сами себе хозяева… Ни японцы, ни помещики — никто не помешает нам строить жизнь по-новому! Сейчас только жить и жить!..
— Я знаю, — сквозь слезы улыбнулась Сун Ок.
Велико горе, которое пережил Куак Ба Ви. Но сильнее горя надежда — надежда на светлое, счастливое будущее. Эта надежда крепла, ширилась в его груди, теплом обдавала сердце. И вот теперь он и радость и надежду разделит со своей женой Сун Ок; и от этого и надежда и радость обретут еще большую силу!
Чем больше горечи, чем больше лишений претерпели люди в прошлом, тем горячей, неодолимей их стремление к новой, прекрасной жизни, с тем большей уверенностью и страстью добиваются они осуществления своей пламенной мечты.
Сун Ок, наконец, успокоилась и присела на постели рядом с мужем. С любовью смотрела она на Куак Ба Ви, своего сильного, доброго друга.
Куак Ба Ви молча курил.
— Вы со мной о преступлении заговорили… Я думала вы невесть что в молодости совершили!
Нежность и теплота звучали в ее голосе; на губах блуждала мечтательная, счастливая улыбка.
— А разве это не преступление?
— Ну, если бедность называть преступлением, тогда и я преступница!
— Ладно. Не будем больше говорить об этом.
— Ой, поглядите-ка! Уже светает!
Мигала свеча. От Куак Ба Ви падала на стену огромная, могучая, словно горный утес, тень. Рядом с мужем Сун Ок чувствовала себя уверенной и сильной.
Сун Ок потушила свечку и открыла настежь окно. В комнату широкой волной хлынул свежий, прохладный воздух. На грушевом дереве, у самого окна, примостился воробей, выпорхнувший из гнезда. Он почистил перышки и чирикнул.
Все светлее и светлее становилось на улице. Вот уже целая стая воробьев собралась на дереве. Перелетая с ветки на ветку, они затеяли свой обычный концерт: «чирик-чирик», «чик-чирик!»
Груша была уже в полном цвету. Ветви ее, густо усеянные цветами, слегка покачивались, и сладкий запах исходил от них.
На востоке занялось алое зарево; земля и небо окрасились в розовый цвет. И вот выплыло из-за гор лучистое, ликующее солнце, словно счастливое тем, что принесло людям новый день их жизни.
Все вокруг пробудилось, ожило, встрепенулось, приготовилось достойно встретить день труда, день созидания.
Весна заиграла яркими солнечными бликами, безбрежным морем расплескалась в мире, наполнив его до краев радостью.
Сун Ок с заботой и нежностью взглянула на мужа.
— Может, поесть хотите? Я суп подогрею.
— Не надо, не беспокойтесь. Вместе позавтракаем.
— Ну, опохмелиться-то вам следует!
Сун Ок поднялась с постели, привела себя в порядок и вышла из комнаты. Она разбудила Ин Сук и, надев передник, пошла на кухню.
— Сун Ок, не нужно мне ничего! — крикнул ей Куак Ба Ви. — Идите сюда, посидим, поговорим. Чего мне опохмеляться: голова у меня не болит!
Куак Ба Ви досадовал на себя, что разбудил жену. А теперь вот по его вине она, поднявшись спозаранку, возится на кухне…
Не знает он, видно, как она его любит. С какой радостью все делает для него.
Сун Ок до сих пор не знала чувства подлинной любви.
Прежний ее «муж», Юн Сан Ер, играл с ней порой в любовь. Но влекло его к ней только желание утолить свою похоть. Разве он относился так, как муж? Игрушкой была она для него.
А Куак Ба Ви — ее настоящий муж. Она сама выбрала его из многих и полюбила крепко и сильно. Гордость за него и за себя переполняла ее сердце. Наконец-то она обрела свою семью! Сун Ок будет верна своему мужу.
Подобным же чувством был охвачен и Куак Ба Ви. Но сказать об этом он не сумел бы, наверно, никому, даже ей… Откуда взять ему теплые, нежные слова? Не привык к ним Куак Ба Ви.
Убрав постель, Куак Ба Ви вышел из дому. Он взял метлу и принялся подметать двор.
Мать Сун Ок приоткрыла дверь и, увидев Куак Ба Ви за работой, всполошилась, всплеснула руками.
— Да что ж это вы делаете-то, детки? На что это похоже? Скорей, скорей обратно в комнату!
— Вы, мама, все за старые обычаи цепляетесь? — смеясь, откликнулась из кухни Сун Ок. — С утра поработать и полезно и приятно!
— Обычай, не обычай, а хоть один денек должны же отдохнуть молодые!
Ин Сук, одевшись, заторопилась в кухню помогать Сун Ок.
Старуха попыталась силой отнять у Куак Ба Ви метлу, уговаривала его вернуться в комнату. Наконец он сдался и, умывшись, прошел в дом.
