— Да как же можно не послушаться такой жены! — воскликнула жена Кан Са Гва.

— … Время шло; парень под благотворным влиянием жены изменился к лучшему. Теперь трудно было узнать в нем угольщика — он выглядел настоящим сенбе[54]. И вот снова жена завела с ним разговор. «Теперь, говорит, я научила тебя всему, что знала сама. Ты стал грамотным человеком. И я больше ничем не могу помочь тебе. Поэтому вот тебе мой совет: поезжай в город, найди учителя, какого сочтешь нужным, и учись у него столько, сколько необходимо… О семье и хозяйстве не беспокойся: я управлюсь». Надо сказать, что у них уже подрастал всеобщий любимец — сынишка.

— Какая занятная сказка! Ну, и что же дальше?

— … Муж согласился. Как ни горестно ему было расстаться с женой и любимым сыном, он решил тронуться в путь-дорогу. Может, загорелась в нем охота к учению, а может, хотелось ему сдержать слово, которое он дал жене: что он постарается стать настоящим человеком. На прощанье жена сказала ему: «Ступай и учись так, чтобы потом можно нам было, как равным с равными, встретиться с моей родней». Слова жены глубоко запали ему в душу.

— Нет, что ни говори — угольщик тоже был человек необыкновенный! — не удержалась от похвалы жена Кан Са Гва.

— … Раз он с такой решимостью покинул родной дом, ясно, что не мог он вернуться домой ни с чем!.. Парень прошел пешком не меньше тысячи ли и разыскал самую высшую из всех высших школ. Называлась она дохак[55]. Он провел в этой школе пять лет, и все это время не знал ни сна, ни отдыха: все силы отдавал ученью. Закончив школу, парень почувствовал себя довольно сильным в науках. Как раз в эти дни прошел слух, что осенью будут проводиться кваго. Парень вернулся домой и поведал жене о своем намерении принять в них участие. Жена обрадовалась этому, дала на дорогу денег с избытком и от всего сердца пожелала мужу счастливого пути. И парень отправился в Сеул на кваго…

— Какой молодец!..

— … Он был к тому времени очень образованным; и, разумеется, с успехом выдержал кваго. Больше того: он занял первое место. Случайно взглянув на одного из экзаменаторов, парень узнал в нем своего тестя.

— Какое совпадение!

— … А тесть ничего не подозревал… Лишь после того, как он поздравил бывшего угольщика с «чханвонгыпте»[56], ему сказали, что это и есть тот человек, за которого он отдал свою младшую дочь. Он был страшно рад и тут же велел вызвать дочь в Сеул. Посмотрев на дочку, которую он когда-то выгнал с этим парнем из дома, богач задумчиво проговорил: «А ты была права, счастье человека зависит от государя, родителей и от самого человека. Этого я тогда не понимал». С тех пор больше всех своих детей он любил и уважал свою младшую дочь и ее мужа.

На этом Кан Са Гва закончил свое повествование. Жена его, зачарованная сказкой, долго не могла прийти в себя… Наконец задумчиво промолвила:

— Да… Вот какие бывают дела… Ох, и чудесная же это была девушка!..

Время за рассказом пролетело быстро и незаметно.

— Так-то, — назидательно сказал Кан Са Гва, — все зависит от того, как учить и воспитывать человека, и от того, конечно, как он сам все это будет воспринимать. Героями не родятся. На роду не написано: этот — низкий, а этот — благородный… Не встреть угольщик эту девушку, остался бы угольщиком до конца своих дней.

— Что верно, то верно… Нет таких семей, где бы только богатыри или богачи родились.

Сун Ок, внимательно слушавшая Кан Са Гва, невольно задала себе вопрос, не кроется ли в этом рассказе скрытый намек, обращенный к ней…

Ко Бен Сан и Тю Тхэ Ро первое время надеялись, что из затеи с поднятием целины в Бэлмаыре ничего не выйдет. Но на помощь бэлмаырцам пришла вся волость, и теперь можно было не сомневаться, что крестьяне поднимут целину.

Сорвались и попытки Ко Бен Сана настроить против поднятия целины хозяев головных узлов.

А тут еще прошел слух, что Куак Ба Ви женится на Сун Ок, и это окончательно взбесило помещика.

Куак Ба Ви был ненавистен Ко Бен Сану: он никак не мог забыть о том, что ему пришлось отдать землю своему бывшему батраку! Куак Ба Ви, которого прежде Ко Бен Сан, чувствовавший себя в деревне неограниченным властелином, не считал, как и остальных селян, за человека, поднялся над ним да к тому же еще женится на бывшей содержанке известного сеульского богача!

Ко Бен Сан от злости скрипел зубами и грозил про себя: «Я не я буду, если не выгоню вас из деревни! Посмотрим, долго ли вы здесь продержитесь…»

С тех пор как Куак Ба Ви ушел из дома Ко Бен Сана, последнего обуревало жгучее желание отомстить Куак Ба Ви; сейчас это желание вспыхнуло с новой силой, и он, весь дрожа от душившей его злобы, рысцой побежал к Тю Тхэ Ро — кроме него, в деревне не было никого, с кем бы Ко Бен Сан мог поделиться своим горем. Ему так не терпелось поскорее насолить своему бывшему батраку, что он, едва поздоровавшись с Тю Тхэ Ро, с первого же слова заговорил о Куак Ба Ви:

— Слыхали новость? Говорят, Куак Ба Ви женится на бывшей содержанке богатого сеульца!

— Слышал, слышал! Везет парню!.. Всю жизнь батрачил, одиноким бобылем скитался по белу свету. А теперь и землю получил, и жену-красавицу отхватил!

— Где у нее глаза?.. Выйти замуж за голодранца, у которого за душой ни гроша! В своем ли она уме? Неужели лучше не могла найти?

У Ко Бен Сана глаза налились кровью, вздулись жилы на шее.

— Хе-хе… Раз уж получилось такое дело — значит, нашла она в нем что-то себе по душе. Она, я слышал, решила земледелием заняться. Вот ее выбор и пал на Куак Ба Ви: хозяин-то он — что надо!

— Ну, пусть даже так… Да только мало ли у нас хороших хозяев? На какого чорта ей именно Куак Ба Ви понадобился? У нас же в деревне и Ко Сен До не женат, да и, кроме него, холостяков хватит. Это чорт знает что!

По мере того как Ко Бен Сан все больше раздражался, Тю принимал все более безразличный и даже какой-то насмешливый вид; он слушал Ко Бен Сана, издевательски ухмыляясь.

— Хе-хе… Не нам судить, почему она Куак Ба Ви выбрала… Ко Сен До сравнивать с ним нельзя! Кто пойдет в дом Ко Сен До тянуть лямку да с больным возиться? Кстати, как старик себя чувствует, не слыхали?

— Все хуже… Помрет, видно…

— М-да, плохо дело… И вдобавок ко всему, живут они бедно…

Но Ко Бен Сан упрямо долбил свое:

— Нет, спятила, видать, девка! Послушайте, а вдруг она переберется сюда и они будут жить в одной деревне с нами? Большего позора и не придумаешь! Я этого не переживу! Надо принять какие-нибудь меры, чтобы помешать их переезду!

— Да какие тут могут быть меры! Каждый хочет работать на своем участке и жить подле него. Разве запретишь им это?

— Надо запретить! Послушайте-ка, что мне в голову пришло… Давайте помешаем этим голодранцам поднять целину. Тогда и Куак Ба Ви не будет здесь жить…

Ко Бен Сан не мог успокоиться. Он чувствовал, что один он в поле не воин, и ему хотелось привлечь на свою сторону Тю Тхэ Ро. Но Тю Тхэ Ро не поддержал Ко Бен Сана.

— Как мы можем им помешать и почему Куак Ба Ви должен покинуть деревню?

— Нет, вы только послушайте… На прошлом собрании эта сволочь, Куак Ба Ви, похвалялся, что они поднимут целину во что бы ни стало. А если у них все сорвется, Куак Ба Ви убежит от стыда подальше…

— Это может быть и так, но что мы можем сделать, раз собрание решило…

— Коль поднимутся против этого дела хозяева головных узлов, то ни волость, ни уезд ничего не смогут поделать. Нам, хозяевам, будет причинен ущерб, и мы…

— В том-то и дело, что они не хотят никому причинять ущерба. Какой предлог мы можем найти? Ровно никакого.

— Предлог всегда найдется! Канал, к примеру, заденет угол вашего поля…