– Ты должна выйти за меня, – наконец выговорил он.

– Нет, я знаменитая куртизанка, и мне одного мужчины мало.

Колин тихо засмеялся.

– Девочка моя, можешь считать себя кем угодно, но теперь тебе никуда от меня не деться. Я узнал твой вкус, и мне всегда этого будет не хватать.

Наконец они оделись – Колин помог ей облачиться в корсет, нижние юбки, а потом и в платье.

– Нужно объявить о помолвке, – заявил он решительно.

– Нет, нам следует еще многое обсудить.

– Какой смысл тянуть? Ты же знаешь, у нас не будет возможности побыть вдвоем в Дирфилде ни минутки.

– Мне нужно время.

– Для чего? Мы выясним все по ходу дела, как другие пары.

– Я понимаю, ты боишься потерять Сомеролл, но тебе ведь известно, через что мне пришлось пройти, поэтому торопиться не стану.

– Ты мне веришь или нет?

– Конечно, верю.

– Тогда позволь объявить, что мы договорились о помолвке.

– Если это сделать сейчас, все догадаются, чем мы тут занимались, – упрямо стояла она на своем.

В этот момент раздался стук копыт, и Колин выглянул наружу.

– Это Джон.

– Как мне не хочется уезжать!

– И мне.

Он обнял ее и крепко поцеловал. У нее голова шла кругом, а сердце переполняла любовь.

– Одна неделя, Анджелина, и я сделаю объявление. – Она промолчала, и он добавил: – Я понимаю, тебе страшно, но ты должна мне верить, начиная прямо с этой минуты.

Она наконец кивнула, и Колин прижал ее к себе.

– Мы должны вернуться до того, как твой отец отправит всю прислугу на наши поиски.

По прибытии в Дирфилд они обнаружили, что Уайкоф с маркизом уже садятся в карету, чтобы отправиться в Сомеролл.

– Я уже было думал, что вы вчера утонули, – сказал маркиз Колину.

– Анджелина очень беспокоилась и все порывалась вернуться, но, конечно, это было невозможно в такое ненастье.

– Дочка, с тобой все в порядке? – обеспокоенно спросил герцог, внимательно взглянув на нее.

– Да, все отлично, папа. Только вот платье немного помялось.

– Ночь была кошмарная. – Колин поймал ее взгляд. – Тебе, наверное, хочется отдохнуть, так что поднимайся к себе.

– Ты прав: с ног валюсь от усталости. Это была долгая ночь, но я рада, что ураган ушел.

Для него это была самая что ни на есть восхитительная ночь, но он не стал распространяться об этом.

– Ладно, пойдемте в дом, – сказал маркиз. – Колин, после того как приведешь себя в порядок, зайди ко мне – нужно поговорить.

Через час Колин постучал в дверь кабинета и, усевшись за стол, посетовал:

– Ну и ураган вчера был! А как здесь – все в порядке?

– Молния ударила в дерево, обломила сук, но я уже отправил людей разрубить его. Близнецы опять отличились – пугали бедную Пенелопу рассказами о привидениях.

Колин засмеялся:

– Ничего удивительного.

– Этот мерзкий пес всю ночь выл. Я пригрозил выкинуть его под дождь, но Маргарет обвинила меня в жестокости. Тут твои сестры разревелись, и я уж было подумал, что так и не доберусь до постели. Что за ночка! – Он помолчал. – Теперь о мистере и миссис Фарадей. Они приезжали?

– О да.

Колин изложил свою историю, а закончив, заметил:

– Ты не раз пожалеешь, когда они станут твоими соседями. Они будут приезжать с визитами гораздо чаще, чем тебе того бы хотелось.

– Но ведь надо что-то делать! – воскликнул маркиз. – Я не могу допустить, чтобы дом ветшал и разваливался. А так и будет, если ничего не предпринимать. Прекрасное место и так простояло бесхозным столько лет.

– Ночью я очень боялся, что крыша не выдержит дождя и даст течь, но все обошлось.

Маркиз вздохнул:

– Полагаю, ты догадываешься, как Уайкоф переживал из-за того, что вы остались там один на один с леди Анджелиной.

– А что нам оставалось делать? – удивился Колин. – Или он предпочел бы, чтобы я подверг риску ее жизнь, не говоря уже о кучере и лошадях.

– Конечно, нет, – согласился маркиз. – Но от тебя не убудет, если ты успокоишь Уайкофа на сей счет.

Колин посмотрел в окно, потом повернулся к отцу.

– Не собираюсь никого успокаивать. С его стороны по меньшей мере бестактно выказывать какие-либо подозрения. Кроме того, мы не какие-нибудь сопливые подростки.

Разумеется, их ночные и утренние игры были далеки от невинных, но им уже по тридцать, и они вполне способны сами отвечать за последствия. Он надеялся, что таковых не возникнет, но если вдруг – они смогут быстренько пожениться.

И это вызвало у него мысль об их странной тайной договоренности. Слава богу, ему удалось уговорить Анджелину объявить о помолвке через неделю: еще двух с половиной недель он бы не выдержал.

– Колин, ты ведь знаешь, что пережила ее семья, – продолжал между тем маркиз.

– Да, тот развратник обошелся с ней отвратительно, но и Уайкоф тоже не безгрешен. С его-то связями он позволил мерзавцу обвести их всех вокруг пальца.

– Я пришел к такому же выводу. И куда только делась его проницательность?

Колин кивнул:

– Такие, как Брентмур, умеют втираться в доверие и действуют в своих интересах.

Договорив фразу, он почувствовал себя лицемером, поскольку тоже использовал Анджелину в своих интересах, но, разумеется, никогда не признается в этом.

– Уайкоф должен понять, что допустил ошибку, и быть поласковее со своей дочерью, – добавил Колин.

Маркиз нахмурился:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Пока герцог занимается самобичеванием, переживает собственную вину, Анджелина страдает, потому что его отстраненность ранит ее не меньше, чем предательство Брентмура.

Маркиз сложил руки на уже обозначившемся брюшке.

– Не хотелось бы в это ввязываться.

– А кто это сделает лучше, чем старый друг? – возразил Колин. – Ты скажешь ему то, что он должен услышать, а не то, что хочет.

Маркиз вздохнул:

– Это может разрушить нашу с ним дружбу длиной в целую жизнь.

– Он, возможно, не захочет тебя слушать, да и кто бы захотел? Но когда начнет искать аргументы в собственную защиту, просто скажи, что ему нужно перестать барахтаться в переживаниях вины, а снова стать мужем и отцом – главой семейства.

– Черт, у кого ты научился таким премудростям?

Колин тяжело вздохнул:

– У тебя.

Маркиз оглушительно расхохотался.

Два дня спустя

Из-за дождей дорожки для прогулок превратились в непроходимые, поэтому все семейство и гости предпочитали сидеть под крышей. И только маркиз и герцог считали, что слякоть им вовсе помеха. Маргарет была с этим в корне не согласна, но уже давно махнула рукой на то, что муж тащит грязь в дом.

Колин предложил Анджелине партию в шашки, надеясь, как и в прошлый раз, поговорить. Маргарет, герцогиня и девочки занимались вышиванием, так что, возможно, никто не станет им мешать.

Когда они уселись за доску и расставили шашки, Колин посмотрел на нее.

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо.

– Что-нибудь спрашивали?

– Мать пришла в ужас, когда на ее вопрос, кто помогал мне расшнуровать корсет, я ответила, что ты. Я посоветовала ей проявить благоразумие, поскольку, кроме тебя, там больше никого не было.

– Как она отреагировала?

Анджелина передвинула шашку.

– Она боится, что я буду вызывать у тебя отвращение. Пришлось ей объяснить, что так сложились обстоятельства, и она стала винить себя за то, что отпустила меня с тобой.

– Какая глупость! Ты ведь не приняла это близко к сердцу?

– Я сказала, что не собиралась становиться мученицей из-за корсета.

Он усмехнулся, а она шепотом спросила:

– Может, я и правда вызываю у тебя отвращение своим распутным поведением?

Их взгляды встретились.

– Я уже начал игру. А как насчет тебя? Ты, случайно, не испытываешь отвращения ко мне?

– Нет! Это было… потрясающе. – Она бросила кости.

– Не жалеешь?

– Нет, но…

– «Но» – что?