Фараон Себекхотеп IV превосходно знал все тонкости действий боевых колесниц. Сам участвовал во всех сражениях. Сам таскал на себе колесницу, показывая пример воинам. Сам наживал себе от воинского снаряжения «хребет на шее».

В последние годы жизни фараона мучил ревматизм, который он нажил, преодолевая реки вброд. Такова участь солдата-фараона, родоначальника боевых колесниц Древнего Египта.

В начале царствования Ханефера Себекхотепа IV появился печально знаменитый указ, который предписывал казнить всех рождавшихся младенцев мужского пола. Советники фараона решили, что недавно порабощенное население представляет потенциальную угрозу для безопасности государства.

Вот в такой мрачной обстановке непрестанных гонений у Авраама и Иохаведы, живших в Аварисе, родился мальчик. В генеалогии Моисея (Исход, 6:16–20) говорится, что он происходит от Левия, третьего сына Иакова.

Сестра новорожденного, десятилетняя Мириам, часто играла в саду, разросшемся на руинах резиденции египетского визиря Иосифа. Она слышала историю о своем великом предке Иосифе и часто приходила посмотреть на его культовую статую, которая стояла в часовне перед его египетской усыпальницей. Естественно, девочка гордилась историей своего семейства. В один из визитов к гробнице своего знаменитого предка Мириам приняла решение: она не допустит, чтобы ее брат попал в руки египетских палачей.

Долгими темными вечерами жители собирались вокруг пылающих костров, а бродячие сказители развлекали их разными историями. Живописные сказания очаровывали детей.

Мириам заворожила история Саргона Великого (2117–2062 гг. до н. э.). Тот правил более 500 лет назад во времена ее предка Нахора, деда Авраама. Саргон считался наиболее могущественным правителем Древнего мира. Мириам больше всего поражало его низкое происхождение.

Мать Саргона, жрица, бывшая не в силах прокормить ребенка, пустила своего младенца плыть вниз по Евфрату в тростниковой корзине. Мальчик был спасен царским садовником Акки. Впоследствии Саргон поднялся до высших придворных чинов и занял трон владыки Аккада.

Возможно, именно эта история побудила умную дочь Иохаведы придумать план спасения своего брата. Мать и дочь сплели корзинку из папируса, обмазали ее глиной и смолой, уложили в нее трехмесячного ребенка и отнесли с сердечным сокрушением на берег Нила в заросли тростника.

Случилось так, что Мерит, жена фараона Ханефера, пошла вместе с придворными дамами к реке купаться. Служанки заметили корзинку с младенцем, вытащили ее на берег и показали изумленной царице.

Мерит сразу сказала: «Это из еврейских детей». Она сама имела предков азиатского происхождения. Царица решила усыновить ребенка и назвала его Хапимос, или «отпрыск разлива». Эта длинная форма имени через некоторое время уступила место простому сокращению «Мос». Под этим именем еврейский царевич был известен большую часть своей жизни. Впоследствии при написании Библии авторы взяли это чисто египетское имя и, переиначив его на еврейский манер, назвали пророка Моше (Моисей), что означает «вынутый из воды».

Мальчик рос в двух царских резиденциях XIII династии, где его обучали навыкам чтения и письма. Мос не только выучил иероглифы, но и начал свободно ориентироваться в аккадском языке, письменную форму которого мы сейчас называем клинописью.

В «Доме жизни», где обучали грамоте, царила строгая дисциплина, поддерживаемая применением телесных наказаний. Дисциплина внушалась особыми «поучениями». Автор одного «поучения» говорит: «О писец, не будь ленивым, а то тебя строго накажут. Не склоняй себе сердце к удовольствиям, а то ты пойдешь ко дну. С книгами в руках читай вслух и советуйся с теми, которые знают больше тебя.

Счастлив писец, который искушен на всех своих поприщах… Не проводи в лености ни одного дня, а то тебя будут пороть. Ведь уши мальчика у него на спине, и он услышит, когда его будут бить. Постоянно спрашивай совета и не забывай об этом. Пиши, и пусть тебе это не надоедает».

Моисей быстро овладел грамотой, и вскоре его перевели в военную академию.

Моисей был превосходным учеником и достигал больших успехов во всем, за что брался. Мос прочитал замечательные истории Среднего Царства: «Моряк, потерпевший кораблекрушение», «Синухе», «Красноречивый крестьянин». Эти книги произвели на него глубокое впечатление. Мос проявлял глубокий интерес к клинописным табличкам с месопотамскими эпосами, которые были доставлены ко двору египетского фараона в качестве дипломатических даров от вавилонского царя Хаммурапи.

Молодой египетский царевич изучил великий свод законов Хаммурапи, устанавливавший стандарты законодательства для будущих поколений.

Важным аспектом жизни царевича при дворе фараона было обучение навыкам военного дела и охоты. Мос достиг совершенства в овладении боевым оружием. Уже в те годы у него проявился явный талант лидера. Друзья, обучавшиеся вместе с ним в военной академии, смотрели на Моса как на своего предводителя.

Тайные знания давались нелегким посвящением в мистерии. Мос прошел посвящение в тайны мистерии Изиды. Согласно народному толкованию, Изида была только луною, для посвященных она представляла собой всемирную мать, первобытную гармонию и красоту, называемую по-египетски «Иофис». Древние греки превратил и это слово в «София» (мудрость), отчего и произошла Дева София в теософии.

Местом посвящения была пирамида, воздвигнутая над древними пещерами.

«В сопровождении проводника посвящаемый должен был сойти в глубокий и темный колодец или род шахты под пирамидою; он спускался по лестнице, приставленной к боку ямы, и был снабжен факелом. Достигнув дна, он видел перед собою две двери — одна была заперта на засов, а другая подавалась тотчас от прикосновения его руки. Пройдя в дверь, он видел извилистую галерею, между тем как дверь закрывалась за ним с громом, который оглашал все своды. Его взору открывались надписи вроде следующей: „Кто пройдет по этому пути один, не оглядываясь назад, тот будет очищен огнем, водою и воздухом и, восторжествовав над страхом смерти, выйдет из недр на свет дневной, готовясь в душе к принятию мистерии Изиды“. Идя далее, неофит достигал другой желанной двери, охраняемой тремя вооруженными людьми, на блестящих шлемах которых были изображены символические животные Церберы и Орфея. Здесь посвященному предоставлялась последняя возможность вернуться, если пожелает. Когда он решал, что пойдет дальше, то подвергался огненному искусу, проходя через залу, наполненную зажженными горючими веществами, образующими огненные стены…

Пол был устлан решетками из докрасна раскаленных железных полос, между которыми, однако, оставались узкие промежутки, куда неофит мог ступать безопасно. Когда он преодолевал эту преграду, ему предстояло выдержать искус посредством воды. Широкий и темный канал, наполненный водами Нила, преграждал ему путь. Поставив мерцающий факел себе на голову, он бросался в воду и переплывал на другой берег, где его ожидал главный искус посредством воздуха.

Из воды выходил на платформу, которая вела к двери из слоновой кости с двумя медными стенами по обе стороны; к каждой стене было приделано по громадному колесу из такого же металла. Тщетно силился неофит отворить дверь и наконец, увидев два больших железных кольца в двери, ухватывался за них; вдруг платформа уходила из-под ног его, холодный ветер задувал его факел, два медных колеса вращались с грозною быстротою и оглушительным стуком; неофит в это время висел, ухватившись за кольца, над бездонною пропастью. Но прежде чем он мог выбиться из сил, платформа становилась на свое место, двери из слоновой кости отворялись, и он видел перед собою великолепный храм, ярко освещенный и наполненный жрецами Изиды с иерофантом во главе — все в нарядах, соответствующих мистическому значению их обязанностей. На этом еще не заканчивался обряд посвящения. Неофита подвергали посту на девятидневный срок. Ему предписывалось строгое молчание, и если он не нарушал его, то считался посвященным во внутреннее учение Изиды. Его ставили перед тройною статуей Изиды, Озириса и Гора — еще одним символом Солнца, — где он клялся никогда не обнаруживать того, что ему передано в святилище, и сперва выпивал поданную ему первосвященником воду Леты для забвения всего, что слышал до состояния перерождения, а потом — воду Мнемозины, дабы помнить все уроки мудрости, внушенной ему в мистериях. Затем его вводили в самую сокровенную часть священного здания, где жрец обучал его, как применять находящиеся там символы. И после этого его всенародно объявляли лицом, посвященным в мистерии Изиды — первую степень египетских религиозных обрядов».