Доверие товарищей окрыляло, но груз ложащихся на его плечи ответственных задач порождал сомнения.

— Я готов выполнить любое задание партии, — сказал Лысков после минутного раздумья. — Но подхожу ли я? Ведь в отряде есть товарищи, уже имеющие опыт партизанской борьбы.

— Выбор пал на тебя, потому что как коммунист ты имеешь большой опыт нелегальной работы и, что очень важно, являешься офицером запаса, — ответил представитель Центрального Комитета.

— Когда принимать отряд?

— Считай, что ты уже принял его. Сколько времени тебе необходимо, чтобы уладить семейные проблемы, смотри сам.

— Мы с женой давно решили, что она уйдет в отряд вместе со мной… Надо лишь подумать, где оставить дочку…

13 апреля 1944 года Николай вместе с Аэлиткой отправился из Оризаре в Ямболский край. Яна проводила их до околицы села. Люди видели, как потом она возвращалась одна с куклой в руках: то ли ей захотелось оставить у себя любимую игрушку дочери, то ли она просто забыла в спешке отдать ее Аэлитке при расставании. Николай не любил долгих проводов. Усевшись на подводу, он взмахнул кнутом, и конь резво затрусил.

16 апреля 1944 года Николай и Яна в сопровождении политкомиссара Михаила Дойчева прибыли в село Попович. На следующий день в сельской мечети — сам ходжа в это время наблюдал за обстановкой на улице — Лысков встретился с отрядом и провел первое собрание. Проанализировали все сделанное до сих пор и пометили новые задачи.

— Когда Лысков появился у нас, — вспоминал Минко, — мы обсудили, как и когда будем принимать в отряд новую группу партизан. «Люди придут, но чем будем их кормить?» — спросил он нас. Михаил объяснил, что мы решили подготовить для них землянку и два склада продуктов в местности Орто.

— Эта задача, — дополнил дедушка Ганчо, — была возложена на Странджу. Я его водил туда осматривать место. В строительстве базы приняли участие все свободные партизаны. Довольно скоро нам удалось соорудить землянку и один склад.

— Чтобы заготовить как можно больше продуктов, было решено также, — продолжил Минко, — провести работу среди ятаков. Уже на следующий день Моц, Дядка и я отправились в окрестные села.

— Как родилась идея захватить оружие на постах береговой охраны? — расспрашивал я всех старых партизан.

— До прихода Лыскова, — рассказывал Минко, — мы надеялись раздобыть оружие на гитлеровском посту на Куручешче и в селе, где имелись вооруженные «общественные силы». На общем собрании отряда в селе Попович вопрос об оружии не ставился. Он был обсужден позднее, на совещании, в котором приняли участие Лысков, Дойчев, Моц, Асен, Чавдар и Странджа. Присутствовал на нем и я. Именно там был детально продуман план захвата оружия на постах береговой охраны. Первым это предложение высказал Васил Тодоров — Асен.

— Я в те дни даже не слышал о подобной идее, — дополнил Лозан. — Руководство все хранило в тайне.

— Еще в сорок третьем году, — вмешался в разговор Чавдар, — Атанас Павловский — Дядка сказал нам, что среди моряков есть наши люди и необходимо установить с ними связь. Асен и сам до прихода в отряд служил на посту береговой охраны, поэтому было решено, что он и Лысков займутся подготовкой операции.

— Те, кто утверждают, что эта операция была задумана еще до появления Асена в отряде, ошибаются, — заявил Гамача. — Идея по праву принадлежит ему, а непосредственным организатором операции был Лысков. До прихода в отряд Асен служил на посту Емона. Еще в январе 1944 годы мы создали ремсистские группы на постах береговой охраны Хаджи Димитр и Бунарджика. Тогда конкретного разговора с Асеном о подобной операции не было. 20 марта Асен перешел на нелегальное положение. Встретились мы с ним ровно через месяц. С ним пришел и какой-то незнакомый товарищ. Это был Николай Лысков. Командир отряда заговорил о необходимости заполучить имеющееся на постах оружие. Из самих вопросов, которые он мне задавал, я понял, что эта дерзкая идея принадлежала Асену. «Асен мне много рассказывал о вас, — начал Лысков. — Он считает, что мы можем рассчитывать на моряков…» Затем он предложил несколько вариантов операции. Еще при первой встрече Лысков поразил меня своей общей и военной культурой, но в то же время он внимательно выслушивал и учитывал и наше мнение. Нам тогда казалось, что будет достаточно, если моряки — коммунисты и ремсисты уйдут к партизанам, прихватив свое личное оружие, но Лысков не согласился. Он считал, что необходимо захватить все оружие и все боеприпасы, находящиеся на постах. Потом у нас состоялись еще две встречи. На одну из них, по просьбе Лыскова, пришли Неделчо Камбов и Максим Илиев с поста Бунарджика. Лысков был доволен тем, что сообщили ему моряки о ходе подготовки к операции. Когда он стал уточнять некоторые детали, Асен восторженно воскликнул: «Ну и славное дело получится!» Лысков тоже заулыбался: «Должно получиться, все от нас зависит». В разговор вмешался и Камбов: «Дело задумали хорошее, только бы не нарваться на какого-нибудь болтуна, иначе все рухнет». Последняя моя встреча с Лысковым и Асеном состоялась второго мая. Они сообщили мне дату, час и пароль.

— Мы вернулись из сел Айтосской околии первого мая, — продолжил Минко. — Манчев провел нас прямо в землянку. Вскоре появились и Лысков с Асеном. Оба они выглядели довольными, улыбались.

— Рассказывайте, — попросил Михаил.

— Что рассказывать, — ответил Лысков. — Ребята сделали все, что могли. Остальное зависит от нас. Вечером пятого мая примем в отряд новых партизан, шестого приведем их к присяге и вечером того же дня пойдем на операцию. Временно разделим отряд на две четы. Я поведу одну из них к посту Хаджи Димитр, а вторую к посту Бунарджика поведет Михаил. Из опытных солдат и старых партизан создадим две штурмовые группы. Они неожиданно атакуют посты по сигналу наших товарищей-моряков. Остальные залягут метрах в шестидесяти — семидесяти. Все должно быть сделано быстро и без стрельбы. Заберем оружие, боеприпасы и встретимся затем в районе Козлука. А сейчас давайте подумаем, кого включим в штурмовые группы. Им предстоит захватить армейский пост. Это самый опасный момент во всей операции…

На нескольких километрах морского побережья от села Свети-Влас до мыса Емине армейское командование разместило три укомплектованных моряками поста береговой охраны — Хаджи Димитр, Бунарджика и Емона. Между двумя первыми находился также армейский пост Козлука в составе усиленного взвода видинского пехотного полка. Кроме того, в Несебыре имелась морская пограничная застава. Основная задача постов заключалась в наблюдении за кораблями в море. Они располагали достаточным количеством оружия и боеприпасов, чтобы вести бой даже в окружении. Между постами была установлена постоянная связь, так что в случае необходимости они могли взаимодействовать. Все было предусмотрено, кроме одного — командование не могло предвидеть, что среди моряков и солдат окажутся коммунисты и ремсисты…

Уже в сумерках отряд отправился на свою первую рискованную операцию. Все было заранее продумано. Каждый партизан знал свою задачу, свое место в колонне на марше и там, в районе постов, во время операции. Лысков старался выглядеть спокойным и уверенным, он не хотел, чтобы у партизан зародилось хоть малейшее сомнение в успехе предстоящей операции. Он еще и еще раз взвешивал все детали, чтобы исключить любую неожиданность. Штаб был единодушен при выборе даты нападения на посты. В этот день в царской армии помпезно отмечался «день храброго солдата». Партизаны надеялись, что после обильных возлияний дисциплина ослабнет. Коммунисты и ремсисты из числа моряков должны были добровольно вызваться нести караул в этот вечер и в установленный час запереть в будках сторожевых собак. Только четверо из моряков были посвящены во все детали операции: Гамача, Камбов, Максим и Пушков. Оставалось неясным, как поведут себя остальные, не попытаются ли оказать сопротивление.

С тревожными мыслями шагал в колонне и политкомиссар. Совсем нелегко вести невооруженных и еще не обученных людей в бой против вооруженного до зубов противника, посылать их на укрепленные посты, окруженные колючей проволокой, окопами и пулеметными гнездами.