— Необходимо было провести товарища Манчева до села Гылыбец, — вспоминал дед Ганчо. — Когда выходили из села Приселци, Дядка дал мне свой пистолет, объяснил, как обращаться с ним, и сказал: «Тот, кто идет с Моцем, должен иметь надежное оружие». Такой он был человек, всегда думал только о своих товарищах.
— Дядка был беспредельно предан борьбе и заботлив по отношению к товарищам, — рассказал мне один из друзей Атанаса Павловского. — Полиция разыскивала его еще с начала сорок второго года, но безуспешно. Под чужим именем вместе с Димитром Николовым он переезжал из села в село — строил дома. Когда полиции все же удалось выйти на след Павловского в селе Бата, товарищи приняли меры, чтобы надежно укрыть его, — отправили в село Страцин к Дойно Дойнову. Некоторое время он скрывался и в родном селе. В его собственном доме был оборудован тайник. Но полиция вновь обнаружила его, и Атанасу с большим трудом удалось вырваться из уже готового захлопнуться капкана. Скрываясь от преследователей, Атанас был ранен в плечо. Потеряв много крови, он с большим трудом сумел добраться до верных ятаков в одном из равнинных сел. Лишь немного оправившись, он пустился в обратный путь, в свой родной край, чтобы вступить там в Камчийскую чету. Там, в чете, обыкновенным ножом товарищи извлекли застрявшую в плече пулю, однако и после этого рана постоянно мучила Атанаса. Вскоре ятак Дойно Дойнов свел его с Атанасом Манчевым, и Дядка привел Моца в чету. Ну а дальше, до самой гибели, он находился в отряде.
Невольно наши мысли обратились к Трайко. Возможно, многие, услышав воспоминания о его короткой жизни, сказали бы: «Нет ничего исключительного. Закончил прогимназию, поступил в техническое училище, в четырнадцать лет стал членом РМС, а в семнадцать — вступил на путь партизанской борьбы».
Ничего исключительного? Но это только на первый взгляд. Однажды Сидер сказал мне:
— Отличными ребятами были наши гимназисты. Как-то само собой получилось, что руководителем у них с сорок второго года стал Христо Кырджилов. Все его уважали и охотно выполняли поставленные им задачи. Помню, Атанасу Манчеву понадобилась пишущая машинка. Позвал я Христо и сказал ему: «Тебе с твоими ребятами надо раздобыть две пишущие машинки, одна из них для Манчева… И смотрите — осторожно, иначе все уши вам оборву, если что-нибудь случится». Не прошло и недели, а машинки уже были у нас.
— Вот как просто. Сидер поставил задачу — и через несколько дней машинки были доставлены. А что скрывается за этой простотой?
Путь от Каблешково до Бургаса не так долог. Что такое тридцать километров, если преодолевать их приходится уже не в первый раз? Пешком в те времена передвигалась большая часть населения. Ну а учащиеся — те всегда в таких случаях собирались компаниями. Но на этот раз Христо отправился в путь один. Он хотел все хорошо обдумать. Сидер попросил раздобыть две пишущие машинки, но где их взять — «забыл» сказать.
В первую очередь Христо отправился на квартиру, которую снимали трое учащихся технического училища — Женда, Немцов и Трайко.
— Необходимо любой ценой достать две пишущие машинки, — сразу перешел к делу Христо.
— Зачем они понадобились? — поинтересовался кто-то из ребят.
— На одной Атанас Манчев будет печатать стихи, другая нужна для размножения листовок.
— Раз надо — найдем, — заявил Немцов.
— Где они могут быть? — спросил Трайко.
— В разного рода конторах, — предположил Христо. — Задание ответственное, товарищи очень рассчитывают на нас.
Вокруг здания окружного суда теснилось множество адвокатских контор. Как-то вечером, уже после наступления комендантского часа, Иван Немцов, Здравко Митев и Трайко Траев, подобрав ключи к двери одной из контор, забрали там две машинки. Но когда они пробирались по притихшим улицам, на одном из перекрестков нарвались на полицейский патруль. Прежде чем блюстители порядка успели приступить к проверке, из-за угла выскочил Христо и принялся нарочито громко ругать своих товарищей:
— Вы опять, вижу, по девчонкам шляетесь. Ну не миновать вам хорошей трепки сегодня вечером.
Затем он обратился к полицейским:
— Вот этот маленький, — Христо указал на Трайко, — мой брат, а двое других — двоюродные братья, приехали из деревни. Их сюда прислали учиться, а у них одни гулянки на уме. Отец меня послал их разыскать. Что их сейчас ждет — даже подумать страшно.
— Скажи отцу, чтобы всыпал им как следует, — приказал один из полицейских. — Ну а если мне еще попадетесь в такое время — пощады не ждите.
— Так ему и передам, господин полицейский, — охотно согласился Христо и повел своих «загулявших» товарищей домой.
Все это время Здравко и Иван судорожно прижимали под шинелями такие необходимые для подпольной работы пишущие машинки, а Трайко стискивал в кармане пистолет.
В начале мая 1944 года родители Трайко, который в это время уже был в партизанском отряде, получили от него следующее письмо:
«Дорогие родители, знаю, что причиню вам боль, но поступить иначе я не могу… Я иду сражаться за свободу и правду, и я счастлив, хотя, возможно, мне суждено погибнуть… Но выше голову, не унывайте, может, нам все же суждено еще увидеться. Правда, произойдет это не раньше, чем мы сметем всю фашистскую нечисть с нашей земли…»
Монархо-фашистская власть в Болгарии рухнула всего через несколько месяцев. Но Трайко Траеву не довелось дожить до победы — в том давнем бою он навсегда остался у подножия Рогачевой горы. Неподалеку от него сложили голову Атанас Павловский и Максим Илиев. И хотя их останки давно перезахоронены в родных краях, в народе по-прежнему называют эти места «Памятник Максиму Илиеву», «Трайкова могила», «Могила Дядки». И так будет всегда…
В последний раз партизаны отряда «Народный кулак» в единой колонне двигались на запад. Спустя два дня пять отдельных групп ушли на восток и на юг — каждая по своему маршруту. Тогда все еще верили, что очень скоро отряд вновь соединится и с новой силой будет наносить удары по врагу…
Один батальон не занял окопы
Однорукий глашатай бил в барабан и, останавливаясь на каждом перекрестке, надорванным голосом выкрикивал распоряжение господина кмета. Возле него вился рой босоногих мальчишек, которые торопились, прежде чем сам глашатай успевал открыть рот, сообщить новость: «Идут солдаты, целый полк… Будут жить у нас…»
В школе заседала комиссия. Каждый хозяин должен был явиться туда и получить разнарядку — сколько солдат будет размещено в его доме. Для командира батальона, штаба и господ офицеров были подобраны специальные квартиры. Подготовка к расквартированию батальона в селе велась под личным руководством господина кмета. Никакие возражения не принимались. Да и можно ли было не согласиться, если селу оказывалась такая честь? С тех пор как существовало третье болгарское царство, в районе размещался только один полк — двадцать четвертый, ее высочества княгини Элеоноры. Знали его и стар и млад, потому что в нем проходили службу почти все мужчины из этих мест. Были, конечно, и такие, кто служили моряками в Варне или в кавалерийских и артиллерийских частях в Сливене и Ямболе, но таких были единицы. Нашим полком всегда был двадцать четвертый полк. А вот сейчас селу Рудник была оказана большая честь — в нем было решено разместить второй в области по величине, после Бургаса, гарнизон. Как здесь возразишь? И люди торопились освободить требуемые комнаты к условленному дню…
15 мая 1944 года третий батальон третьего пограничного полка прибыл в Бургас. Там уже действовал штаб третьей пограничной бригады, которой командовал полковник Сотиров. Командиру батальона капитану Николову были даны конкретные указания по безусловному выполнению поставленных перед батальоном новых задач.
— Наиболее угрожаемой границей Болгарии в настоящее время является черноморская граница, — с этого начал свой инструктаж полковник. — Но прежде чем начать укреплять границу, вам надлежит полностью очистить тыл от антинародных элементов — от коммунистов. Это будет ваша первая задача.
